Только в 1861 году в войске был ликвидирован «хозяйственный фронт», отменили и службу на линии, так что из названия войска исчезло слово «линейное». Тогда же уменьшили цифру призываемых казаков, а срок службы (с 1866 года — 22-летний) фактически сократили втрое: через каждые два года казаку полагался 4-летний отпуск — «льгота». Зато кормиться и снаряжаться для службы сибирец после 1861 года должен был уже на собственные средства. А ведь у него не было ни навыков земледелия, ни привычки к самостоятельному хозяйствованию! Подчас приходилось продавать дома, посылать на заработки жен — но на службу выходили в исправности…
А служили теперь уже и за рекой Чу — начиналось покорение Средней Азии. Мундиры темно-зеленого сукна сменились здесь белыми полотняными рубахами, темно-зеленые шаровары — красными замшевыми чембарами, а темно-зеленые с тремя красными выпушками фуражки скрылись под белыми чехлами.
Первым в конфликт с Россией вступило Кокандское ханство. С 1860 года сибирсцы участвуют в походах из Семиречья на запад, к крепостям Токмак, Пишпек, Мерке и Аулие-Ата. 21 октября 1860-го в свирепой рубке под Узун-Агачем сотни подполковника Шайтанова отбивают ответный удар кокандской конницы. От Аулие-Ата в 1864-м повернули на юг, к Чимкенту и Ташкенту. После взятия последнего в 1865 году началась 15-летняя служба сибирцев во вновь образованной из кокандских владений Сырдарьинской области. 70 казаков побывали весной 1873-го в хивинском походе и наблюдали, преодолев Кызылкумы, капитуляцию еще одного ханства — Хивинского. Но кульминацией туркестанской службы сибирцев стал Кокандский поход 1875 года. В составе конного отряда М. Д. Скобелева казаки 1-го Сибирского полка проходят по всей Ферганской долине — отражают атаки кокандских войск под Махрамом, рубятся у МИн-Тюбе, а 1 октября 1875-го, спешившись и примкнув к винтовкам штыки, первыми врываются в Андижан.
Как и прежде, каждый сибирец являл собой самостоятельную боевую единицу. «Я, к примеру, рассыпался в цепь, а он был в резерве», пояснял казак Сергей Докучаев, отвечая на вопрос, как же это они вдвоем с Сидором Ивановым отбились 7 августа 1875 года от 30 конных кокандцев.
Эта великолепная одиночная подготовка сибирского казака, не терявшегося ни перед тысячеверстной азиатской пустыней, ни перед тысячной азиатской толпой, во всем блеске проявилась и в 1880–1883 годах, когда сибирцы 1-го и 2-го полков несли службу в передаваемом нами Китаю Кульджинском ханстве. Казаки разгоняли здесь шайки дунганских разбойников, охраняли переселявшихся в русской Симиречье уйгуров. А в январе 1883 года отряд из 130 китайских солдат, сопровождавший партию рабочих, попросил у русских охраны… для самого себя. Охранять их поручили приказному 1-го Сибирского полка Светличному с двумя казаками: обе стороны справедливо сочли, что этого вполне достаточно. Узнав, что отряд поджидает банда дунган, китайский офицер и вовсе передал командование русскому казачьему ефрейтору. Светличный же, казалось, только и ждал этого — выслал вперед сильный авангард, сноровисто выставил на ночлеге сторожевое охранение…
К концу XIX века быт сибирцев постепенно наладился. На Иртышской линии с ее роскошными заливными лугами кормились скотоводством, на Бийской (оставшаяся не упраздненной после 1848 года часть Колывано-Кузнецкой, от Усть-Каменогорска до Бийска), Бухтарминской (продленной в 1870-х по Южному Алтаю), Ишимской (так теперь часто называли Горькую и Пресногорьковскую) линиях и в Киргизской степи — скотоводством и хлебопашеством. Кроме того, сеяли грубый «линейский» табак, промышляли извозом, а некоторые — и мелкой торговлей. По среднедушевому сбору хлебов сибирцы в 1870-х годах занимали уже пятое место среди 10 казачьих войск, а по количеству лошадей на душу населения — четвертое. Вообще уровень жизни сибирских казаков тех лет можно охарактеризовать как «среднеказачий»: жили поскромнее, чем уральские, не хуже, чем донские, кубанские и оренбургские, и зажиточнее, чем терские, астраханские, семиреченские, забайкальские и амурские. В самом же Сибирском войске своим трудолюбием и домовитостью выделялись казаки Бийской линии.
Забайкальскому казаку Владимиру Рогалеву, совершившему в 1891 году конный пробег по землям ряда казачьих войск, сибирцы показались не только зажиточными, но и «очень бойкими». Последнее, возможно, связано с традиционной относительно высокой грамотностью сибирских казаков. Она, правда, снизилась по сравнению с первой половиной XIX века, но и в 1876 году по числу мужских школ на 1000 человек Сибирское занимало первое место среди казачьих войск. В дальнейшем число окончивших школу постоянно росло, и если в 1874 году грамотными были 28% мужчин старше 7 лет, то в 19–3-м — уже 43% мужского населения войска, а в 1915 — 66,5%[4].
С 1880 года на «действительную» уходили в 21 год и служили лишь 3–4 года. В мирное время войско выставляло три конных полка, в военное — еще по три полка второй и третьей очереди, куда призывались 25–32 летние казаки.
В мае 1883-го Сибирские казачьи ј1 Ермака Тимофеева и ј2 полки (с 1894-го их именовали 1-м и 2-м Сибирским казачьими) встали на охрану границы с Китаем в Семиречье, от Тянь-Шаня на юге до Тарбагатая на севере. Тридцать лет — до самой мировой войны — длилась здесь служба сибирцев.
Идущая вдоль границы тропа то вилась по склонам гор над рекой Хоргос. То скрывалась в густом лесу или непролазных камышах, то тянулась по безотрадной пустыне, то взбиралась на хребет Кетмень и лепилась к скалам «Чертовых ворот», нависая над пропастью… В таких-то местах и приходилось преследовать угонщиков скота (барантачей) и самовольно кочевавших через границу казахов. Тревоги и перестрелки чередовались с напряженными погонями, донимала болотная лихорадка, а в Джунгарских воротах — ураганный зимний ветер ибэ… В сотнях вечно не хватало людей, и вернувшийся из разъезда казак часто должен был вместо отдыха вставать часовым к коновязи. Посты же ютились в землянках или ветхих юртах.
Из-за отсутствия железных дорог сибирцы добирались до Семиречья и обратно верхом. А ведь от Джаркента, где стояли штабы 1-го и 2-го полков, до станицы Кокчетавской — центра 1-го отдела войска, комплектовавшего 1-й полк, было 1803 километра, а до Пресновской — 2063! Почти столько же было и до станиц 2-го отдела (с центром в Омске), откуда призывались во второй полк. Переход по почтовому тракту и степным тропам занимал три — три с половиной месяца!
Севернее Семиречья, от Тарбагатая через Зайсанские ворота и Южный Алтай почти до самой Тувы, границу с Китаем еще с 1872 года прикрывал 3-й Сибирский полк. С весны до глубокой осени его казаки стерегли казахских и монгольских барантачей у проходов через Тарбагатай и Саур, в долине Черного Иртыша, у горного озера Маркаколь на Алтае, а затем и у знаменитого Чуйского тракта. Расстояние между крайними алтайским и тарбагатайским постами в разные годы составляло 400–700 верст, а протяженность линии разъездов в 1892–1893 годах достигала 1042 километров! Служили здесь сибирцы 3-го отдела, центром которого был Усть-Каменогорск.
Тем временем мобилизованные казаки второй и третьей очереди дважды побывали на северо-востоке Китая — в Маньчжурии. Сразиться там в 1900 году с напавшими на КВЖД китайцами Сибирская казачья дивизия (4-й, 7-й, 5-й и 8-й полки) не успела, но с японцами в 1904-м схватилась одной из первых.
Участвовавших в русско-японской войне казаков зауральских войск принято обвинять в плохой боевой подготовке и чрезмерном пристрастии к пешему бою. Не стали исключением и сибирцы. Капитану Генерального штаба графу А. А. Игнатьеву они показались просто «ездящей пехотой». «…Сибирские казаки, — писал он, — сидели на беспородных, разношерстных, плохо откормленных конях, как будто вчера выпряженных их сохи. Да и ездоки отличались от мирных крестьян только, пожалуй, надетыми набекрень фуражками с красным околышем»[5]. Сделаем, однако, поправку на столично-гвардейское происхождение мемуариста, невольно подходившего к казакам с мерками родной ему тяжелой гвардейской кавалерии. Понятно, отвыкшие от строя казаки третьей очереди не походили на «отчетливых» молодцов-кавалергардов, а низкорослые (133–147 см. в холке) и изнуренные боевой страдой киргизские лошадки — на тщательно подобранных по масти шестивершковых (169 см.) кирасирских «медведей»… Но лучшим опровержением мнения о Сибирской дивизии 1904 года как о «ездящей пехоте» служит, конечно же, Юдзятунь. Только два кавалерийских боя произошли в русско-японскую войну, и героями первого из них стали сибирцы.
17 мая 1904 года под Юдзятунем, южнее станции Вафангоу, две сотни 8-го Сибирского казачьего полка во главе с есаулом Желтухиным атаковали эскадрон японских драгун — и за несколько минут почти всех перекололи пиками. Отдельными ударами были не только пронзены насквозь японские всадники, но и ранены их лошади… Погиб и командир эскадрона майор Танака, насмешливо крикнувшим сибирцам перед сшибкой: «Русские, уберите ваши оглобли!» Это лихое дело прогремело тогда на всю Россию (второй бой — 18 апреля 1905 года у Цаудиапа — выиграли казаки 4-го Уральского полка).
Пиками, в конном строю, сибирцы разметали и японскую пехоту, окружившую их разъезд под Дагушанем 23 мая 1904 года.
А сторожевая и разведывательная служба, которую сибирцы несли всю войну, от самого Желтого моря? «Люди, близко стоящие к (сибирским. — А.С.) казакам, — отмечал корреспондент „Сибирского вестника“ В. Простой, — совершенно беспристрастно отзываются о них м большой похвалой, указывая на то, что казаки всегда делают очень аккуратно все зависящее от них»[6]. Из неравных стычек сибирские разъезды неизменно выходили с минимальными потерями. «Объясняется это природной сметливостью казаков, умеющих сразу ориентироваться в трудную минуту и найти выход из трудных обстоятельств»[7].