Зуев А. С.
Участие России в конце ХVIII — начале XIX в. в серии крупных европейских войн остро поставило на повестку дня вопрос о необходимости создания массовой многочисленной армии и четко высветило все недостатки рекрутской системы ее комплектования. Однако в условиях сохранения в стране крепостничества (отрицающего по своей сути всеобщую воинскую повинность) и в целях экономии государственных финансов правительство не нашло ничего лучшего, как пойти на организацию военных поселений — армейских подразделений, в значительной степени находящихся на самообеспечении. Казачество со своим укладом жизни и службы как нельзя лучше отвечало этим устремлениям правительства. Через всю первую половину XIX в. тянется цепь Положений о различных казачьих войсках. Целью этих Положений являлось придание отдельным территориальным группам российского казачества относительно однообразных организационной структуры, порядка отбывания службы, государственного обеспечения и землеустройства, четкое определение прав и обязанностей казаков[1].
К середине XIX в. не реформированным осталось лишь казачество Забайкалья, представлявшее из себя разрозненные в организационном отношении (не составлявшие единого войска) Забайкальский городовой полк, эвенкийский и четыре бурятских полка, подразделения пограничных казаков и, наконец, станицы. При этом если городовой полк и станицы, образованные в результате сибирской реформы М. М. Сперанского 1822 г., еще отвечали по своему военно-организационному и хозяйственному устройству требованиям того времени, то подобное же устройство «инородческих» и пограничных казачьих формирований, созданных в 1760 -1770-х гг., выглядело достаточно архаично по сравнению с прочими казачьими войсками. Так, русские пограничные казаки[2], о которых и пойдет ниже речь, во второй четверти XIX в. сохранили существующее еще с 1772 г. деление на дистанционные команды — сотни. Определенные штатом 900 русских казаков распределялись по 100 — 150 человек на пограничных дистанциях (Туикинокой, Харацайской, Троицко-Савской, Кударинской, Акшинской, Чиндантурукуевской, Цурухайтуевской, Горбиченской). Каждая дистанционная команда имела в своем составе кроме рядовых казаков также капралов, урядников и сотников[3].
По «Учреждениям для управления сибирских губерний» 1822 г. пограничная линия была разделена на два отделения: Цурухайтуевское и Харацайское. В первое вошли Горбиченская, Цурухайтуевская, Акшинская и Чиндантурукуевская дистанции, во второе — Харацайская, Кударинская, Троицко-Савская и Тункинская дистанции. Каждое отделение вверялось пограничному приставу из русских казачьих офицеров, назначаемых иркутским гражданским губернатором. В ведении пристава находились дистанционные казачьи команды, во главе которых стояли сотники, являвшиеся одновременно и начальниками дистанций. Общее управление «пограничной китайской линией» осуществляло Троицко-Савское пограничное управление, которое делилось на две «степени»: «окружное» — по всей границе и подчиненное ему «частное» — по отдалениям. «Частное» управление составляли пограничные приставы, «окружное» — главный пограничный начальник и пограничное правление. В правление под председательством пограничного начальника входили один советник, шесть заседателей и несколько человек технического персонала (секретарь, бухгалтер, писаря и т.п.). Заседатели избирались на три года пограничными казаками (один — от русских, прочие — от бурят и эвенков) и утверждались иркутским гражданским губернатором. Пограничное правление пользовалось правами войсковой канцелярии и ведало службой пограничных казаков, их благоустройством и хозяйством, отстаивало интересы казаков перед земским вадомством и вышестоящими властями. Троицко-Савское пограничное управление подчинялось иркутскому гражданскому губернатору[4]. Управление пограничными казаками в результате этих преобразований приобрело некоторые черты «войсковой организации». Кроме того, по примеру городовых казаков чины пограничных-казачьих офицеров были приведены в соответствии с классами «Табели о рангах» и уравнены с чинами гражданскими. В то же время в отношении численности, состава и организационной структуры пограничного казачества не было сделано никаких распоряжений.
Уже вскоре после сибирской реформы 1822 г. военные и гражданские власти ясно осознали «неимение положительных правил для устройства русских пограничных казаков» Забайкалья и необходимость приведения их организационной структуры в соответствие о принципами, принятыми при организационном построении казачьих войск (в первую очередь, единая войсковая организация).
Сохранившиеся в фондах ЦГВИА документы позволяют выяснить, какие же меры предлагались правительственными чиновниками для реформирования «пограничного казачьего войска на китайской границе»[5]. В связи с ограниченным объемом в данной работе внимание сконцентрировано лишь на одном моменте, а именно — на предложениях по реформе организационной структуры пограничного казачества. Не менее важные проблемы, поднятые в ходе обсуждения проектов реорганизации забайкальского казачества (улучшение государственного обеспечения, поземельного устройства, хозяйственного быта, просвещения казаков и т.п.), остались не рассмотренными.
Первым после реформ 1822 г. заметил недостатки в устройстве пограничной казачьей стражи Забайкалья полковник генштаба Ладыженский. Возвращаясь в 1832 г. из Китая, он осмотрел границу и в ноябре 1833 г. представил начальству «Замечания», включающие в себя и меры по улучшению охраны границы. Придя к выводу, что «Забайкальский край не только вовсе не обеспечен с внешней стороны, но внутреннее охранение его далеко не соответствует надобности и роду населения», Ладыженский предлагал передать всех пограничных казаков из гражданского ведомства (в котором они находились с 1791 г.) в военное («ибо военная команда под гражданским начальством опускается и теряет приличную воинную выправку» ), увеличить их числеиность вместе с бурятскими и эвенкийскими казаками до 5 тыс. человек, присвоить старшине пограничных казаков чины, принятые в казачьих войсках[6].
«Замечания» Ладыженского, однако, не повлекли за собой никаких обсуждений. Непосредственным же толчком, послужившим причиной постановки вопроса о реорганизации забайкальского казачества и его широкого обсуждения в правительственных кругах, стало обращение в 18Э2 г. части бурятских казаков во вторую Ясачную комиссию с просьбой о переводе их в ясачное состояние. Чиновники комиссии, рассмотрев просьбу бурят, предложили упразднить «инородческие» полки, увеличив при этом численность русских пограничных казаков. Это мнение полностью поддержали в 1835 г. Троицко-Савское пограничное управление и генерал-губернатор Восточной Сибири С. Б. Броневский[7]. В 1838 г, на этом же настаивал новый генерал-губернатор Восточной Сибири В. Я. Руперт, в отличие от иркутского гражданского губернатора, который реэко был против. Идею упразднения бурятских полков и увеличения численности русских казаков поддержали Сибирский комитет, Военное министерство, Министерство государственных имуществ и Комитет министров; 7 января 1841 г. с ней согласился и Николай 1. Военное министерство 31 января предписало В. Я. Руперту «предоставить вскорости проект положения о русских полках». В мае того же года проект уже лежал на столе военного министра[8].
Проект В. Я. Руперта предусматривал улучшение материального положения и преобразование управленческой и организационной структур пограничного «войска». Наряду с упразднением «бесполезных» бурятских и эвенкийского полков он предлагал сформировать из русских пограничных казаков и их детей три шестисотенных полка (Цурухайтуевский, Троицко-Савский и Акшинский) и полусотню мастеровых общей численностью в 2 224 человека (табл. 1). Полки сводились в одну бригаду во главе о бригадным командиром из армейских штаб-офицеров. По месту жительства казаки составляли станицы (сотни), а они, в свою очередь, — три полковых округа. В станице предполагалось иметь станичное правление (из сотника и двух выборных из числа урядников судей), а в полковых округах — полковое правление (из полкового атамана, двух заседателей и казначея, избранных из офицеров). По всем вопросам жизни и быта (военным, гражданским, хозяйственным) казаки подчинялись Войсковому бригадному правлению. И командиру бригады вменялось в обязанность следить не только за службой и военным обучением казаков, но и «строго наблюдать, дабы казаки в домашнем быту их имели время и возможность для полевых и хозяйственных своих занятий». Он же утверждал выборных членов станичных и полковых правлений. Иначе говоря, В. Я. Руперт предполагал административно-территориальное деление и управление у пограничных казаков полностью военизированным. Пограничные казаки должны были именоваться «пограничным линейным казачьим войском» и находиться в военном ведомстве, подчиняясь генерал-губернатору Восточной Сибири, а по вопросам охраны границы — Троицко-Савскому пограничному управлению. В. Я. Руперт особо подчеркивал, что «пограничные линейные казачьи полки суть полки поселенные». На них возлагалась пограничная и полицейская служба. Чины казачьих офицеров сравнивались в рангах с чинами офицеров армии. Разрабатывая свои преддожения, Руперт использовал «Положения» о Сибирском линейном и Донском казачьих войсках.
Пока военный министр рассматривал проект В. Я. Руперта, к нему в 1842 г. поступили контрпредложения прибывшего из Китая статского советника Любимова, который выступил в защиту бурятских казаков и настойчиво советовал оставить их в прежнем положении. В отношении же русских казаков он предложил ограничиться лишь незначительным увеличением их численности, предупреждая, что «чрезвычайные меры» по укреплению границы могут обеспокоить Китай[9]. В результате проект В. Я. Руперта был отложен, а «дело об обращении тунгус и бурят в ясачное состоянии и об учреждении вместо их для охранения границы казачьих полков» в ноябре 1842 г. передали «для ближайшего рассмотрения» сенатору И. Т. Толстому, направленному с ревизией в Восточную Сибирь. В этом же 1842 г. Николай I указал разработать новое положение о сибирских городовых казаках.