Малороссия и Москва
Чем тяжелее приходилось русскому населению в Польской державе, тем больше росло и крепло в нем сознание, что только у православной Москвы можно искать и найти защиту. Уже в XV веке много русских князей и бояр отъехало на службу к Московскому великому князю. И в простом народе жива была связь с родной по крови, по вере и по языку Москвой: в XVI веке турки жаловались польскому королю, что его подданные — каневские и черкасские казаки — мешают татарам грабить московские окраины, давая знать в Москву о всяком движении орды.
Однако в войнах с Москвой казаки долгое время служили как верные подданные польской короне. По всей Польше едва ли не они одни были по-настоящему верны королю. Паны же своевольничали, изменяли, восставали против короля и называли это своею вольностью.
Наконец нестерпимые притеснения правительства, панов и униатов надломили верноподданническое настроение Малороссии. Целый ряд страшных кровавых восстаний потрясал Украину.
Казацкий гетман Сагайдачный в последний раз попытался верной службой добиться от правительства справедливости к казакам. В 1621 году, в дни страшного нашествия на Польшу 300-тысячной турецкой армии, казачьи сабли в кровавой битве под Хотином спасли Польшу: разбитое турецкое войско со стыдом отступило. Польское правительство могло выставить в этой битве против турков только тридцать тысяч, а казаков в ней было сорок тысяч.
Напуганное страшной опасностью королевское правительство обещало признать митрополита и епископов, поставленных для православных в Киеве Иерусалимским патриархом Феофаном, и утвердить за казаками их старые вольности. Но гроза прошла, Сагайдачный в следующем году умер от ран, полученных под Хотином, и польское правительство забыло о своих обещаниях.
Это вероломство убило последнюю надежду на примирение. Еще при жизни Сагайдачного патриарх Феофан навсегда запретил казакам ходить войной на православную Москву. Сам Сагайдачный, не вполне доверяя польским обещаниям, засылал к царю Михаилу Федоровичу послов. Но в Москве помнили еще казачьи грабежи в годы смуты и послов не допустили перед царские очи.
После смерти Сагайдачного, когда вероломство поляков стало явно, Киевский митрополит Иов отправил в Москву в 1625 году новое посольство со слезной челобитной — принять Малороссию под защиту. О том же просили послы из Запорожья, пришедшие с повинною за свои грабежи в Смутное время. О том же писали царю монахи нескольких православных монастырей. «Мы все под государевою рукою быть хотим. А кроме Государя нам деться некуда», — говорили в один голос все послы.
Запорожцев государь пожаловал: отпустил им старые их преступления против его благочестивого государства и впредь обещал им того не поминать. Относительно же подданства в Москве были осторожны: послам обещана была прямая помощь тогда, когда вправду станет видно, что весь народ того хочет. А до того позволено желающим переселяться на царские земли.
Восстания в Малороссии продолжались — одно страшнее другого. Поляки, подавив восстание, жестоко расправлялись с побежденными. Казаки десятками тысяч, с женами и детьми, бежали за Московский рубеж и селились вокруг царских городов — Ливен, Новосиля, Мценска, Оскола, Воронежа, Дедилова, Рыльска, Путивля, Курска, Севска. Поляки настойчиво требовали выдачи беглецов и жаловались, что «царь де их на службу принимает, а надобно было бы, чтобы и колы-то те уже подгнили, на которых они бы посажены были...» Из Москвы был неизменный ответ: такого договора, чтобы выдавать беглецов, нет между Москвой и Польшей.
Весной 1648 года из Запорожья поднялось новое восстание. Во главе восстания стал умный и ученый, поседевший в боях казак Богдан Хмельницкий. Казаки толковали, что он имел на то разрешение от самого короля. Король Владислав хотел воевать с Турцией и помощи ждал не от польских панов, а от казаков. Говорили, что он прислал Хмельницкому деньги на постройку челнов и велел запорожцам быть готовыми по его слову выступать в поход; а на жалобы казаков, что паны их притесняют всякими обидами, он отвечал: «Есть у вас сабли, так обидчикам не поддавайтесь и кривды свои мстите саблями». Своевольные паны и самому королю были противны, а силы против них, кроме казачьих сабель, у короля не было.
Опытный и хитрый старик Хмельницкий мастерски подготовил восстание. Он успел даже заключить тайный союз с крымским ханом, и тот выслал ему на помощь татарскую орду.
Восстание началось очень удачно. Польские войска были побиты наголову, двое гетманов попали в плен. Восстание охватило всю Украину. Крепостные «холопы» чуть не поголовно взялись за оружие и толпами стекались под знамена Хмельницкого, сила которого росла с каждым днем. «Каждый холоп — наш враг, — в отчаянии писали поляки, — каждое селение мы должны считать отрядом неприятельским». Особенно пугало поляков невиданное ожесточение восставших: ни одного изменника или шпиона не могли они найти среди них, пленные казаки давали себя сжечь, а не говорили ничего.
Король Владислав умер в разгаре восстания, когда вся Украина залита была кровью. Избранный на престол блат его Ян-Казимир тоже благоволил к казакам, помня их прежнюю верную службу, и упрекал своих панов за т что они своими притеснениями довели казаков до восстания.
Но паны так же мало слушались нового короля, как и умершего Владислава. «Лучше умереть, чем казакам и холопам в чем-нибудь уступить, — кричали они, — либо казаков истребим, либо они нас истребят!» Вместо уступок и примирения сейм объявил поголовное ополчение для войны с казаками. Новое войско польское было разбито казаками наголову. Ужас охватил всю Польшу. «Казнь Божья на нас, — говорили всюду, — чего никогда не был , везде казаки нас побивают». Сам Богдан ожесточился и не хотел больше слышать о мире. «Выбью из польской неволи народ русский весь. Вся чернь, по Люблин и по Краков, поднимется за меня, — грозил он, — лучше голову сложить, чем возвратиться в неволю».
По всей Украине поляки и евреи были перерезаны чуть не до последнего человека. Казаки всюду устраивали свое управление да свои казачьи суды и порядки. «Пусть ни одного шляхтича не будет на Украине, — говорили они, — а который захочет с нами хлеб есть, пусть будет послушен войску Запорожскому, а на короля не брыкает. Пусть король будет королем: провинится князь — режь ему шею; провинится казак — и ему тоже; вот будет правда».
Польское войско больше не существовало. Сам король в последней битве чуть не попал в плен. Насмерть перепуганные поляки сами запросили мира, и Хмельницкий имел слабость согласиться. Правда, мир был выгоден для казаков: число их вместо 6 тысяч было установлено в 40 тысяч, Киевский митрополит православный был допущен в польский сенат и евреи изгнаны из казачьих городков и местечек. «От них все зло, — говорили казаки полякам, — они и вас с ума свели». Но все же не такого мира ждала Украина: никто из восставших не хотел возвратиться в рабство к своему пану, не 40 тысяч, а все хотели быть казаками и жить не по польским, а по казачьим законам. В народе начался ропот, Хмельницкого называли изменником. Началось новое восстание. Богдан опять стал во главе народа, но со своим неудачным миром он упустил время: за два года поляки собрались с силами и, главное, успели подкупить подарками крымского хана. Хан со своей ордой изменил Хмельницкому во время самой битвы, и казаки потерпели страшное поражение. Началась обычная у поляков расправа с побежденными. Опять знакомой дорогой потянулись толпы беглецов на восток, в Московские пределы. Оставшиеся мещане, казаки и крестьяне роптали от страшного разорения, причиненного долгой войной, и требовали, чтобы гетман просил подданства у Московского царя: в Москве вера одна у всех, и междоусобной войны не бывает. Хмельницкий и сам много раз засылал послов в Москву, просил помощи на поляков и обещал от всего войска верную службу и подданство государю. В Польше все время боялись выступления Москвы и с опаской посматривали на царские войска, стоявшие на границе: «Одна кровь, одна вера», — рассуждали поляки. Пока казаки сами справлялись с врагами, в Москве медлили, не видя нужды разрывать мир с Польшей, только принимали беглецов под защиту да в голодные годы посылали хлеба в малороссийские города. Но в начале 1653 года прибыли в Москву новые послы от Хмельницкого с известием, что поляки вконец опустошают и губят несчастную Украину, и с последней мольбой о помощи. Молодой царь Алексей Михайлович созвал на совет своих бояр. 14 марта 1653 года «совершися Государская мысль в сем деле»: царь решил принять Малороссию под свою высокую руку.
Осенью 1653 года собрался в Москве земский собор. Выслушав изложение дела, люди всех чинов на соборе решили так: гетмана Богдана Хмельницкого и все Запорожское войско с их городами и землями чтобы изволил государь принять под свою высокую руку; польский король, притесняя православную веру, нарушил этим договорную присягу, и потому его подданные-казаки тоже свободны от своей присяги и вольны передаться, кому хотят. С объявлением царской воли отправилось в Малороссию особое посольство. Во всех городах его встречали колокольным звоном, крестными ходами, хлебом-солью.
8 января 1654 года в городе Переяславле собралась казачья «рада» (сход). Гетман Хмельницкий объявил народу, что царь склонился на шестилетние непрестанные моления и согласен принять под свою высокую руку Запорожское войско, если войско доброй волей того хочет. Весь народ единодушно воскликнул: «Волим под Царя восточного, православного. Боже, утверди! Боже, укрепи! Чтобы мы вовеки все едины были!»