В 24 году в оскорблении величия были обвинены друг Германика и участник его походов Гай Силий и его жена Созия Галла. Гай Силий покончил с собой, его жена была сослана. Показателем ужесточения режима Тиберия в этот период может служить дело историка Кремуция Корда, обвинённого клиентами Сеяна в том, что в своём труде он без похвалы отозвался о Юлии Цезаре, зато хвалил Брута, а Кассия даже назвал «последним римлянином». Он также покончил жизнь самоубийством, а его исторический труд был сожжён. Наконец, в 26 году Тиберий навсегда покинул Рим и обосновался на острове Капри, где в уединении готовил расправу со своими будущими жертвами (Tac. Ann., IV, 57). Длительное пребывание императора вне Рима в корне меняло его отношения с сенатом: из главы сената он превратился в господина, посылающего сенаторам свои письменные распоряжения. Таким образом, традиция Августа, когда принцепс правит вместе с сенатом и как его глава, была нарушена.
Преследования отдельных, наиболее выдающихся представителей партии Агриппины вынудили большинство её сторонников отвернуться от семьи Германика, и в самом конце 20ых годов Тиберий смог, наконец, расправиться с ней. Сделать это было тем легче, что в 29 году умирает Ливия, вдовствующая императрица и мать Тиберия. Августа не любила невестку, но, по-видимому, сдерживала открытый конфликт, страшась распада правящего дома. В том же 29 году Агриппина и её старший сын, Нерон, по приказу Тиберия были отправлены в ссылку на острова. В 30 году Нерон был вынужден совершить самоубийство; в 33 умерла Агриппина. В 30 году Друз, средний сын Германика, был заточён в подземелье Палатинского дворца, где в 33 году умер от голода. В живых принцепс оставил только младшего сына Германика, Гая Калигулу.
Таким образом, в это время (23-30 гг.) происходит важное изменение в развитии практики обвинений в оскорблении величия: инициативу в преследованиях по lex majestatis берёт на себя императорская власть. «Процесс роста потока политических доносов приобретает обвальный характер: принцепс нуждался в обвинителях для организации травли семьи и сторонников Германика, и, следовательно, был вынужден поощрять практику политических обвинений. Из источников нам известны немногие, но достаточно красноречивые факты: дела Гая Коминия, Вотиена Монтана, Элия Сатурнина, Клавдии Пульхры, Тития Сабина, Фуфия Гемина и Мутилии Приски, Муции и её родных, Азиния Галла и других, но реальное число процессов было, конечно же, гораздо больше. Наши источники фиксируют лишь наиболее громкие дела, в которых ярко проявилось личное участие Тиберия и Сеяна. Не все процессы были связаны с борьбой в правящих кругах: многие, как это обычно бывает, воспользовались нездоровой обстановкой, чтобы свести личные счёты, ускорить свою служебную карьеру или поживиться за счёт имущества обвиняемых. Тем не менее, Тиберий несёт ответственность также и за них, ведь именно он создал для доносчиков (delatores) благоприятные политические условия.»[7;C29]
Дальнейшее развитие этих тенденций делало неизбежным кровавый финал правления Тиберия. Казнь Сеяна 18 октября 31 года, обвинённого в подготовке государственного переворота, сыграла в процессе нарастания волны террора роль катализатора.
В источниках о заговоре Сеяна сохранилось очень мало сведений, и историкам не остаётся ничего другого, как пытаться заполнить эту лакуну с помощью разного рода догадок и предположений. Тем не менее, представляется бесспорным, что в основе конфликта императора с его «министром безопасности» лежали притязания Сеяна на роль преемника Тиберия. Когда с Агриппиной и её детьми было покончено, Сеян начал всерьёз рассчитывать на это и, по-видимому, попытался оказать на Тиберия давление, чтобы получить от него соответствующие гарантии: империй и трибунскую власть. Империй Сеян получил; в 31 году император и его фаворит стали консулами, но Тиберий твёрдо решил сохранить власть за своей династией. Не решаясь действовать открыто, Тиберий организует конр-заговор, результатом которого стало уничтожение Сеяна и всей его семьи. Вслед за тем, император, которому всюду мерещились сообщники казнённого префекта, обрушивается на друзей, родственников и клиентов покойного, которых у него, естественно, было не мало. Многие римляне искали покровительства и дружбы человека, вознесённого принцепсом выше всех прочих граждан и почти вровень с собой. Лишь немногие из них, разумеется, были посвящены в далеко идущие планы префекта, а, между тем, приговоры выносились самые жестокие: казнь, конфискация, ссылка. Большинство даже не решалось защищать себя, и только некоторым из них удалось оправдаться. Среди них был всадник Марк Терренций, в уста которого Тацит вкладывает речь, показывающую, кого на самом деле казнили под именем заговорщиков и приспешников Сеяна.
Вот собственно и всё, что известно о процессах об оскорблении величия при Тиберии. Сосредоточено внимание именно на них, так как политическое развитие принципата в эти годы, усиление в нём авторитарного начала проявлялось почти исключительно в изменениях стиля отношений власти и общества. От характерных для эпохи Августа согласия и либерализма за 20 с небольшим лет совершился переход к совсем другой политике и иным методам управления. Авторитарная сущность принципата, которую Августу удалось искусно замаскировать, выступает рельефно при его преемниках.
«Скончался Тиберий 16 марта 37 года в возрасте 77ми лет. Его преемником стал Гай Цезарь. Редко какого принцепса так восторженно приветствовали, и лишь на немногих возлагали столько надежд, как на него. Но все надежды римлян были безжалостно разбиты.
Государство и общество.
После смерти Августа в 14 г. н.э. сенат обратился к его пасынку Тиберию Клавдию Нерону с просьбой занять опустевшее место принцепса. Поначалу новый властитель действовал во всем в согласии с сенатом, права которого расширились после того, как избирательные комиции были ликвидированы и выбор должностных лиц был предоставлен сенаторам. С другой стороны, новое истолкование старого республиканского закона «де майестате» — об умалении авторитета позволяло отныне привлекать к уголовной ответственности за оскорбление и памяти Августа, и самого Тиберия. Это дало в руки принцепса грозное оружие, которым Тиберий и не преминул воспользоваться, жестоко подавив заговор Луция Элия Сеяна, могущественного начальника преторианской гвардии. Начав, таким образом, с соглашения с сенаторами, Тиберий перешел позднее к репрессиям и конфискациям имущества. История эта повторилась и с его преемниками — Калигулой, Клавдием и Нероном. Каждого из них сенат приветствовал поначалу как избавителя от тирании и жестокого произвола его предшественника. Каждый из них начинал с амнистии, отменяя многие распоряжения предыдущего правителя. Но через некоторое время и их принципат бывал отмечен кровавыми расправами с политическими противниками, что нередко кончалось насильственной смертью самого принцепса: Калигула был убит преторианским трибуном Кассием Хереей, а Нерон покончил с собой во время мятежа преторианцев. «Противоборство сената и принцепса отражало постепенный процесс вытеснения старого римского нобилитета аристократией имперской, пополнявшейся за счет муниципальной, а затем и провинциальной знати и обязанной своим возвышением милости императора и службе в армии или в небывало разросшемся государственном аппарате. С упадком политического влияния традиционной сенаторски-всаднической элиты возрастало значение преторианских когорт и их начальников — префектов»[1;C320]. Если Тиберия призвал к власти сенат, то 33 года спустя его племянника Клавдия провозгласили императором преторианцы, каждый из которых получил за это по 15 тыс. сестерциев. Роль сената все больше сводилась к простому утверждению решений, принятых личной стражей правителя.
Вскоре о своих политических правах заявила и армия. Кровавая гражданская война 68—69 гг. н. э., в ходе которой пасынок Клавдия Тиберий Клавдий Нерон лишился вместе с властью и жизни, испанские и галльские легионы провозгласили императором Сервия Сульпиция Гальбу, германские легионы — Авла Вителлия, а легионы, стоявшие в Иудее и Сирии, — Тита Флавия Веспасиана, показала, по словам историка Тацита, что «императором можно стать не только в Риме, но и где-нибудь в другом месте»[5;C122]. Чтобы захватить верховную власть в огромной империи, достаточно было обеспечить себе поддержку крупных воинских сил, расправиться с другими претендентами и, заняв Рим, завершить дело необходимыми формальными процедурами. Победителем из гражданской войны вышел с помощью своей армии Веспасиан, положив начало династии Флавиев. Его правление, как и эпоха его сына Тита, было настоящим облегчением для Рима и провинций, измученных произволом и жестокостями прежних принцепсов из династии Юлиев-Клавдиев. Государственная казна, опустошенная Калигулой и Нероном, вновь быстро стала наполняться благодаря бережливости и расчетливости первых Флавиев. Между сенатом, в состав которого было включено немало представителей провиециальной знати, и принципсом царило согласие.
Период относительного спокойствия и примирения был прерван новой волной политического террора, развязанного младшим сыном и преемником Тита Домицианом. Стремясь к абсолютной власти, заставляя называть себя богом и государем, он в то же время организовал целую систему доносительства и репрессий. В 96 г. н. э. его постигла та же смерть, что и других тиранических правителей в римской истории: он был убит заговорщиками.
Вывод.
Политическое развитие принципата, усиление в нём авторитарного начала проявлялось почти исключительно в изменениях стиля отношений власти и общества. От характерных для эпохи Августа согласия и либерализма за 20 с небольшим лет совершился переход к совсем другой политике и иным методам управления., которую Августу удалось искусно замаскировать, выступает рельефно при его преемниках.