В этот период действия короны и ее слуг определяла уже не борьба за максимум политических прерогатив, а острая нужда в деньгах. Они стремились приложить руку к средствам, находившимся на рынке частно-имущественных (и, вероятно, частно-денежных) отношений, которые стали активно оформляться королевскими служащими того времени в специфической форме передачи в дар какой-то части имущества, иногда всего личного движимого имущества на особых договорных условиях. Факт "сделки-дарения" фиксировался "закрытыми бумагами" одной из канцлерских протокольных служб, и этим соблюдение договора гарантировалось властью короля. Такая форма была введена в практику в 1428—1429 гг. и стала широко применяться. Нарушение условия "дарительного" контракта влекло за собой вмешательство канцлерской судебной службы посредством очень сурового юридического действия. Вызов (повестка) начинался грозным латинским "attachias!" ("ты арестован!"). На практике это означало, что в случае задержки с появлением в канцлерском суде привлекаемый к ответственности мог быть арестован и приведен насильно.
Вместе с тем в эти кризисные годы защита имущества канцлерством оставалась единственной надежной гарантией соблюдения правовых отношений, связанных с разными формами передачи собственности от одного частного лица к другому - через продажу, завещание и т.п.
Следующая "вспышка" активности канцлерства приходится на кризисные и посткризисные годы. Особенности судопроизводства в канцлерстве в конце 60-х - начале 70-х годов XV в. изучал М. Бейлби [15]. Именно он первым обратил внимание на то, что до середины XV в. слово "conscience" в юридической практике не использовалось, зато стало интенсивно применяться с конца 60-х годов, что дало основание юристам XVI в., комментировавшим судебные действия своих предшественников, говорить о возникновении в канцлерских судебных присутствиях новой (или, точнее, модернизированной) формы юриспруденции - "a consence-based equity" [16]. Возможный, хотя не безусловно точный перевод - "справедливостью обусловленное равенство", или "совестью обусловленная справедливость". Последний вариант перевода точнее, поскольку переводить "equity" как "равенство" с учетом сословно-феодальных реалий жизни английского общества того времени, едва ли безукоризненно верно. Новый подход к делам по форме "эквити" связан с расширением кадрового состава канцлерского департамента в его юридической части. Здесь появилось немало людей, обладавших знанием римского цивильного права в его позднесредневековых интерпретациях, принятых правоведами в континентальных странах (в основном в Италии, но и во Франции), а также юристов, имевших за плечами практику в церковных судах Англии, которые с XIV в. тоже находились под влиянием знаменитых итальянских постглоссаторов (комментаторов), прежде всего Бартоло и Бальдо.
Исследователи нашего времени (Проней, Бейлби, Таккер) отмечают усложнение самой процедуры канцлерской юрисдикции при Эдуарде IV. Росло количество дел как по форме sub poena, так и attachias. Применялись и другие способы привлечения к судебной ответственности, порой противоречившие многовековой практике судов общего права [17].
Канцлерский суд справедливости XIV-XV вв. подготовил судебную реформу Генриха VII Тюдора. Его процессуальные формы и стандарты судебных оценок стали образцом для этих новых судебных учреждений победившей абсолютной монархии.
В 80-е годы XV в. Генрих VII сформировал две судебные палаты - Звездную палату, точнее суд Звездной палаты, и Суд прошений, действовавший под эгидой Звездной палаты, но автономно от нее. Он заседал в отдельном помещении, чаще всего в Белой палате. Суд прошений, или, как принято его называть в отечественной историографии, Палата прошений, был по существу судом бедных людей. Он решал споры по гражданским делам, и оценка предмета спора была там, естественно, небольшой.
Наиболее значимые не только материально, но и политически дела бедных людей, которые слушались в Белой палате и тем более в Звездной палате, были сохранены и выборочно изданы. Данные архивные материалы позволяют утверждать, что Звездная палата являлась комитетом по чрезвычайным делам Тайного совета. Его заседания проводились закрытым порядком и далеко не всегда в этом зале [18]. Из упомянутого статута 1487 г. мы узнаем, что в состав этого комитета входили лорд-канцлер, лорд-казначей, лорд-хранитель Малой государственной печати. Они должны были созывать на заседания епископов, светских лордов, судей "королевской скамьи" и "общего права" [19]. Эти лица не были равны в правах первым трем и являлись лишь их консультантами - ассесорами, т.е. они обладали совещательным, а не решающим голосом. Вся же судебная власть сосредоточивалась в руках названных трех или двух высших государственных чиновников.
Обычно асессорами являлись два главных судьи, один епископ и один светский лорд Совета, естественно, из числа лиц, пользующихся наибольшим доверием короля. Впрочем, состав работающего трибунала, как показал в своем обстоятельном исследовании Дж. Лидем, не всегда точно соответствовал установленному статутом составу. Например, на слушании дела аббата монастыря в Шрусбери против городского совета Шрусбери из "большой тройки" трибунала присутствовал лишь один канцлер Уильям Уорхем, архиепископ Кентербери, а асессорами были один светский пэр, главный барон казначейства, главный судья Суда общего права, двое судей этого же судебного органа, а также главный судья Суда королевской скамьи со своими двумя помощниками. Однако это сужение состава не отражалось ни на широте полномочий этого органа, ни на ответственности и авторитете его решений [20].
Лидем опубликовал только 39 судебных случаев, разбиравшихся трибуналом Звездной палаты, что конечно же составляет лишь малую часть действительного количества дел, рассмотренных за время правления Генриха VII, но, основываясь даже на этих 39 делах, можно сделать вывод, что сфера юрисдикции трибунала была поистине безграничной. Кроме дел о нападениях, мятежах, ливреях, разного рода поземельных и других имущественных тяжб, здесь слушались споры между различными группами городского населения (три тяжбы между членами цеха портных и городским советом Экзетера), между городами (городской совет Экзетера против городского совета Лондона) и даже между ремесленниками внутри одного цеха (лондонского цеха литейщиков), а также разбирались жалобы купцов на незаконные ярмарочные или таможенные пошлины (Уайт против городского совета Глостера). Дела о незаконно проведенных выборах, о принуждении женщин к вступлению в брак, об оскорблении словом и действием, о пренебрежении к вызову в суд или судебному решению (например, архиепископского суда), о злоупотреблениях властью, о неверных весах были подсудны Звездной палате, равно как и конфликты между городами и феодальными собственниками, держателями и их сеньерами. Горожане Глостера и Вустера хлопотали перед Звездной палатой если не об отмене, то по крайней мере о смягчении статута парламента 1504 г., запрещавшего им собирать пошлины с провозимых по реке Северн товаров, а держатель земель Молмсберийского монастыря Роберт Портер пытался добиться подтверждения своего свободного состояния.
Большинство этих дел были подсудны судам общего права, так как статут 1487 г. не давал Звездной палате полномочий на их слушание. На это указывают многие из ответчиков, стремившиеся перенести тяжбу в привычные органы судов общего права с их рутиной, бесконечными проволочками и продажностью (например, аббат Кентерберийского монастыря или рыцарь Кемп). Широта, неопределенность сферы юрисдикции составляли важнейшую характерную черту суда Звездной палаты, и в этом крылась ее сила. Трибунал палаты решительно вторгался в сферу деятельности остальных судебных органов, изымал у них дела для разбора на своих заседаниях, через своих асессоров и путем прямых указаний регулировал их действия. В Звездную палату поступали жалобы со всех концов страны.
Привлеченные к ответственности вызывались в Лондон, для опроса же свидетелей на места выезжали или создавались из местных жителей специальные комиссии [21]. 17 свидетелей допросила выездная комиссия Звездной палаты в 1505 г., когда решался вопрос о праве городского совета Вустера на сбор пошлин с судов, проходивших по текущей у городских стен реке Северну [22]. Выездные комиссии являлись своего рода щупальцами лондонского суда. Они позволяли ему вести досмотр и следствие в самых глухих уголках страны.
Среди статутов парламента 1495 г. исключительный интерес представляет акт, разрешавший беднякам возбуждать судебное дело по форме для бедных. Законодатели декларировали, что отныне по воле короля бедняки будут пользоваться защитой правосудия наравне с богатыми людьми. Поэтому им разрешалось возбуждать дело и вести его без уплаты обычных судебных издержек. Канцлер должен был назначить для этого специальных клерков и адвоката [23]. Данный акт положил начало новому органу развивавшегося английского абсолютизма, так называемой Палате прошений. Впрочем, название "Палата прошений" закрепилось за ним лишь с 1529 г. До этого он назывался Суд бедных людей [24].