Ю.М. Беляев
Доктор экономических наук, профессор кафедры производственного и регионального менеджмента Кубанского государственного технологического университета
Россия — единственная страна в мире, полностью обеспеченная всеми собственными энергоресурсами (около 40% всего энергетического потенциала мира). Однако потребление энергоресурсов на душу населения в России в 1,5 раза меньше, чем в США, и при этом энергоёмкость валового внутреннего продукта (ВВП) в 2 раза выше. Ещё к 2000 году половина электростанций России отработала свой проектный ресурс [1]. Новых электростанций строится крайне мало, а каждое новое строительство крупных тепловых электростанций (ЭС) вызывает бурный социальный протест (например, сегодня в Сочи). В связи с прогнозируемым ростом мировых цен на топливно-энергетические ресурсы (ТЭР), обусловленным началом процесса их исчерпания в начале 21 века, строительство новых мощных топливных электростанций далеко не всегда оправдано, так как затраты на такую ТЭС могут вообще не окупиться (по той причине, что существует реальный социальный предел повышения тарифов на электроэнергию). Социальный фактор оказывает и сильнейшее влияние на выбор площадки для строительства крупной электростанции: при существующей (и возрастающей) плотности населения все труднее становится найти территорию для строительства ЭС, чтобы это не вызвало негативной реакции общественности. Особенно такое влияние проявилось при попытках строительства АЭС в Краснодарском крае (проект был крайне недоработанным и мог нанести непоправимые последствия для всего региона).
Один из давно известных (ортодоксальных) путей повышения эффективности экономики в целом — это тотальное энергосбережение во всех отраслях промышленности, сельского хозяйства и, конечно, в самой энергетике. Весь потенциал энергосбережения оценивается величиной около 30—35% энергобаланса ТЭК (300—400 млн.тонн условного топлива (т.у.т.) — примерно 150 млрд. долл. в год). В сумме потери энергии эквивалентны установленным мощностям всех АЭС и ТЭС [2]. Отсюда со всей очевидностью следует необходимость незамедлительного использования этого гигантского потенциала, тем более, что все инженерные методы для этого хорошо известны (например, компания Сименс готова за счет собственных технологий экономить на отдельных объектах в России до 44 % первичной энергии в год [3]). Существующая расточительность ТЭР — ярчайший пример дезорганизации как в энергетике и в коммунальном хозяйстве, так и в административных структурах. Потери возникают на всех этапах превращения топлива в энергию: добыче, транспортировке, переработке, преобразовании, потреблении. Максимальные потери сегодня происходят в ЖКХ. Законы и программы в сфере энергосбережения до сих пор носят декларативный, лозунговый характер и не содержат механизмов масштабной реализации. Разумеется, замена ламп накаливания на более эффективные источники света давно назрела и её надо проводить, но все эти усилия позволят экономить около 1% от названного потенциала энергосбережения. Приборы учёта и контроля, которым посвящено множество программ сбережения, безусловно, нужны, но они также не решают проблемы. В связи с тем, что разрабатываемые и вводимые практически ежегодно на протяжении 20 лет постановления, законы, указы и программы систематически не выполняются, очевидно необходимо менять структуру управления реализацией этих документов и менять стратегию энергосбережения.
Сегодня потери энергии аналогичны чрезвычайной ситуации в масштабах всей страны — именно такой подход и требуется к решению этой проблемы. Энергосбережение должно стать одним из приоритетных национальных проектов.
Возможно, следует ввести соответствующие статьи в новые административный и уголовный Кодексы РФ, предусматривающие адекватное наказание за потери ТЭР (халатность, не соответствие должности, не преднамеренное нанесение вреда имуществу в особо крупных размерах и т.д.). Совершенно очевидно, что необходимы как продуманная система поощрения за реальное энергосбережение, так и система жесткого наказания за расточительство национального достояния (в том числе, пересмотр размеров штрафов — сегодня это смехотворные суммы).
На федеральном уровне во всех отраслях экономики необходимо коренным образом изменить стандарты с учетом передовых достижений в сфере энергосбережения. В первую очередь, это касается строительства, жилищнокоммунального и сельского хозяйств. Энергосбережение в бытовой сфере должно стать приоритетным направлением действий всех государственных и местных структур управления: необходимо не только введение приборов и систем контроля за расходом газа, электроэнергии, тепла, воды, но и повсеместная пропаганда этого, введение льгот для малоимущих. Суммы, необходимые для реализации программ энергосбережения, должны быть обозначены отдельной статьей в бюджетах страны и регионов.
Иногда забывают, что топливопотребляющие мощности энергетики могут увеличиваться только за счёт энергосбережения, чтобы сохранить баланс, установленный на форуме в Киото (1997г.), где России определена нулевая квота на выбросы углекислого газа. Сегодня во всех странах ЕС и в США установлен налог на выбросы углекислого газа: в Европе в среднем около 10 долларов, в США — вдвое больше. Если такой налог ввести в России, то многие электростанции, крупные котельные и т.п. просто разорятся. Одновременно это требует существенной доработки систем фильтрации выбросов, совершенствования технологии, т.е. проведения инновационной деятельности, что требует дополнительных затрат и приводит к ещё большему увеличению тарифов на энергию.
Четкое проведение программы энергосбережения на всех уровнях позволит получить ежегодный доход, сравнимый по величине с затратами на строительство десятков электростанций, что обеспечит, в частности, восстановление или замену изношенных основных фондов ТЭК, увеличение безопасности действующих АЭС.
Очевидно, что основные фонды энергетической отрасли сегодня нуждаются в серьёзном перевооружении: в соответствии с действующей стратегией развития энергетики в России необходимо вводить ежегодно около 7 миллионов киловатт мощностей, что потребует инвестиций около 5 миллиардов долларов в год. Чтобы обеспечить такую значительную сумму ежегодных инвестиций, у энергетиков страны при существующих низких темпах энергосбережения практически одна возможность: повышать тарифы, используя от них дифференцированную инвестиционную составляющую. Несмотря даже на прогнозируемое повышение экспортных цен на нефть и газ, объёмы их поставок в долгосрочной перспективе будут неизбежно снижаться вследствие нарастающего дефицита этих ресурсов. Все эти факторы могут привести к экстенсивному развитию экономики страны в целом в недалеком будущем (через15-20 лет). Здесь не поможет и переведение энергетики на интенсификацию потребления угля, так как это неизбежно приведёт к существенному усилению экологических и социальных проблем, значительным материальным потерям. Атомная энергетика в перспективе не приемлема не только из-за огромной опасности для всего живого на Земле, но из-за абсолютной нерентабельности атомных технологий на практике [4]. Следовательно, путь развития отечественной энергетики, базирующийся только на традиционном ТЭК, тупиковый для страны. Используемую в стране сегодня схему природопользования следует признать нерациональной, так как, с одной стороны, сжигаются остатки сырья, драгоценнейшего для переработки и получения множества также исчезающих составляющих: золота, урана, ванадия и др., в том числе редких металлов; а с другой стороны, - одновременно наносится вред окружающей среде, в том числе климату планеты (что в последнее время стало особенно ощутимо во всем мире), представляющий угрозу для всего населения Земли. Отсюда следует, что стратегии и энергетики, и энергосбережения должны включать основательные разделы, посвященные альтернативной энергетике.
«Отправной точкой» в разработке энергетической стратегии должны стать не только ожидаемые темпы энергопотребления, но и прогнозируемые сроки исчерпания ресурсов нефти и газа. С учётом всего вышеизложенного делам вывод, что темпы развития альтернативной энергетики в стране должны быть такими, чтобы обеспечить до 8090 % энергоснабжения уже к середине наступившего века (если мы действительно хотим сохранить хотя бы часть остатков нефти и газа для переработки в полезные материалы, для потомков), поэтому стратегия энергетики должна исходить из того, что уже к 2020 году необходимо заместить около 30—40% используемого топлива. Кроме того, это позволит значительно снизить рост тарифов на энергию, существенно улучшить экологическую обстановку, улучшить «социальный климат» в стране и восстановить рациональное природопользование.
В качестве альтернативы часто предлагают возобновляемые источники энергии (ВИЭ): солнце, ветер, биомассу, гидроэнергию малых рек и т.д. Но, как было показано в работе [2], все эти ВИЭ способны выполнять только вспомогательную роль: даже в сумме они не могут заменить всю энергетику страны (или региона) из-за низкого конечного — экономического потенциала. Единственный среди ВИЭ источник энергии, удовлетворяющий всем требованиям масштабной энергетики, — геотермальная энергия; причем не та энергия горячей термальной воды, которую до сих пор эксплуатировали у нас в стране, в основном по-варварски прокачивая по трубам отопления и сливая затем в реку (так было в п. Мостовском в начале 80-х годов прошлого века). Приоритетным должно стать освоение петрогеотермальной энергии (ПгТЭ) — потенциала подземных постоянно нагретых пород, который на два порядка превышает энергетический потенциал всех термальных вод, но главное — доступен практически в любом районе Земли [2]. Высокотемпературную составляющую ПГТЭ — порядка 2 200 С — уже достаточно широко используют за рубежом (США, Франция, Канада, Германия, Швеция, Бельгия и др.) в опытных установках.