«ЖИЗНЬ С ДИОКСИНАМИ». Этого могло и не быть.
В ТО УТРО бриться можно было с удовольствием - вода из крана напоминала экзотический лосьон. Правда, чистить зубы... Позже по местному объявили, что водопроводом желательно пользоваться только для технических нужд - в Южный водозабор в больших концентрациях попал фенол. На несколько недель характерной деталью уфимского быта стали очереди к автомобилям-цистернам с питьевой водой. Печальный "юбилей" фенольной катастрофы, потрясшей столицу Башкирии ровно десять лет назад, прошел незамеченным. Может быть, только самые стойкие из "зеленых" вспомнили, что именно экологические проблемы стали катализатором перестроечной демократизации в республике. С ними были связаны первая неноябрьская и непервомайская демонстрация, непарадные митинги. Народ устал чувствовать себя безгласным и взялся за руки: сорокатысячная живая цепочка уфимцев выстроилась от обкома до "Химпрома" (предприятия, отравившего южную часть города фенолом). И свежа еще была в памяти трагедия 1989 года, когда под Улу-Теляком заживо сгорели десятки пассажиров двух поездов, попавших в газовое облако из лопнувшего продуктопровода. Перестройка окунула замороченное партийной пропагандой общественное сознание в отрезвляющий проявитель: безупречно белое вдруг потемнело и обуглилось.
Башкирия 1990 года напоминала одновременно и жаркую духовку, и арктический холодильник. Горячие споры о суверенитете. Постановления Верховного Совета, "заморозившие" строительство Иштугановского водохранилища и Башкирской АЭС. Под давлением экологически активной общественности "заморожено" было и строительство производства поликарбонатов (необходимый для технологических нужд фосген предполагалось доставлять по железной дороге, проходящей через жилую зону Уфы). Кстати, Декларацию о государственном суверенитете республики многие поддержали, в том числе и из-за того, что центральные органы власти СССР, под завязку нашпиговавшие Башкирию нефтехимией и трубопроводами, на социальные нужды скупились, а на решение экологических проблем и вовсе выделяли сущие крохи. "Зеленые" в те годы добились многого, но осень подкралась к ним слишком быстро. Экономический кризис "душил" вредные производства гораздо эффективнее. Другие проблемы вышли на первый план. Живая цепочка рассыпалась, и митингуют по поводу башкирских экологических проблем теперь в Москве, на Сретенском бульваре. И кто? Молодые люди из Москвы, Московской области и Санкт-Петербурга со своими байдарками и каноэ.
Приплыли...
Нельзя сказать, что проблема строительства Юмагузинского водохранилища на реке Белой (повод для московского митинга) жителей республики абсолютно не волнует, как и другие экологические проблемы: чрезвычайная техногенная нагрузка на природу в зонах Уфы, Стерлитамака, Салавата, прорывы трубопроводов, утилизация вредных промышленных и бытовых отходов и т.д. Просто люди понимают, что очередной митинг не наштампует денег на экологические нужды. А вокруг водохранилища слишком много политического шума, и это настораживает.
Но вернемся к драме с фенолом. Не сам по себе фенол "ароматизировал" уфимскую воду десять лет назад, а его соединения с хлором, который запускают в водопровод для биологической очистки. Таким образом, дали о себе знать диоксины - опаснейший для человеческого организма яд. Одна беда
помогла распознать другую, более страшную. Один из лидеров "зеленого" движения в республике профессор Башгосуниверситета Марс Сафаров считает, что за это стоит поставить фенолу памятник.
Диоксины достаются человеку с воздухом, водой, пищей. Циркулируют в крови, накапливаются в жировых тканях и крайне трудно выводятся из организма. Они нарушают иммунную систему, увеличивают риск онкологических и других заболеваний, снижают репродуктивную функцию, вызывают изменения на генетическом уровне. Для человека - это атомная бомба замедленного действия. И не случайно башкирские экологи считают диоксиновую проблему одной из самых актуальных для республики.
Источники диоксиновых загрязнений - печи для сжигания органических отходов (масла, краски, полимеры), некоторые химические производства, побочные продукты целлюлозно-бумажной промышленности, отходы металлургии, выхлопные газы двигателей внутреннего сгорания и т.д. В Башкирии самыми опасными источниками считают свалки промышленных и бытовых отходов, уфимское предприятие "Химпром", стерлитамакское АО "Каустик". А в последние годы - еще и импортные жиросодержащие продукты питания. Не секрет, что в Россию, как на свалку, часто отправляют мясо, забракованное за рубежом жестким антидиоксиновым контролем. По данным Башкирского республиканского научно-исследовательского экологического центра (БРЭЦ), на который возложен государственный аналитический контроль диоксинового загрязнения на территории РБ, содержание диоксинов в крови и жировых тканях жителей республики заметно ниже, чем в США, Канаде, Японии. Стоит ли бить в колокол? Стоит. Во-первых, потому, что средние показатели не могут быть поводом для спокойствия. Содержание диоксинов в крови горожан, например, в 3-5 раз выше, чем у сельских жителей. Да и город городу - рознь. Самая опасная ситуация - в Уфе и Стерлитамаке. В мире известны четыре группы людей, за которыми постоянно наблюдают медики в связи с диоксиновым загрязнением. Это американские ветераны вьетнамской войны (во Вьетнаме применяли опасные дефолианты), работники немецкой фирмы BASF, итальянцы, пострадавшие при взрыве установки, производящей гербициды, и персонал уфимского "Химпрома". Среднее содержание диоксинов в крови работников "Химпрома", участвовавших в пуске и эксплуатации установки по производству гербицида 2,4,5-Т, в восемь раз выше, чем у других уфимцев. Вторая причина для беспокойства - науке еще предстоит установить четкую границу безопасной концентрации диоксинов в организме человека. И еще вопрос, окажется ли она выше той самой средней цифры по республике. Столкнувшись с проблемой диоксинового загрязнения в начале 90-х, республиканские власти стали принимать необходимые меры. В мае 1993 года была утверждена программа "Диоксин", за шесть лет на ее выполнение потратили почти 7 млн. руб. Работа велась по нескольким направлениям: выявляли реальную картину загрязнения территории республики диоксинами, разрабатывали систему мероприятий по локализации и ликвидации последствий загрязнения природной среды, проводили медико-биологические исследования и т.д. Немало было сделано и делается сейчас для профилактики загрязнения и очистки производственных объектов на предприятиях, "поставляющих" диоксины в наибольших количествах. На том же "Химпроме", например, начались комплексные испытания английской печи для сжигания промышленных отходовстроится установка по утилизации ила и шлама с биологических очистных сооружений. Тогда же, в начале 90-х, был создан БРЭЦ. На 2 млн. долл. для экологического центра приобрели уникальный, единственный в странах СНГ, комплект оборудования для сложнейших анализов.
И все же диоксиновая тень над республикой не развеялась. Экономическая ситуация не дает возможности финансировать антидиоксиновые мероприятия в необходимых размерах. Не получая достаточных средств, застыл в развитии республиканский экологический центр. Он мог бы зарабатывать на дорогостоящих исследовательских заказах от 600 до 1 тыс. долл. за один анализ для стран СНГ, регионов России, а также из Турции, Ирана, Пакистана, Греции, Индии, Польши, Румынии, Болгарии. Но для этого должны "покрутиться" менеджеры, а их в штате центра нет, и директор БРЭЦ Эдуард Круглов не может пожертвовать кем-либо из своих высококвалифицированных специалистов, чтобы освободить место для коммерческого директора.
Тратиться на экологию по максимуму в нынешних экономических условиях - слишком большая роскошь. А не тратиться - значит лишать себя будущего. Кстати, диоксины действуют избирательно, в наибольшей степени от них страдают женщины и дети. В конце 80-х - начале 90-х годов природа напомнила о пагубности небрежного к ней отношения крупными техногенными авариями, случившимися в Башкирии.
Геологическое строение города Уфы.
Территория республики с геологической точки зрения подразделяется на две части: платформенную и складчатую. Первая, равнинная обл., охватывающая около 2/3 площадей республики в ее западную и центральную части, соответствует юго-восточной. окраине Русской (Восточно-Европейской) платформы. Горная область складчатого Урала расположена в восточной части Башкортостана. На всей территории республики в строении верхних горизонтов земной коры принимают участие геологические образования широкого возрастного диапазона - от архея (AR) до кайнозоя (KZ), формировавшиеся па протяжении более 2,6 млрд. лет. Они представлены разнообразными осадочными, магматическими и метаморфическими горными породами. В платформенной области на кристаллическом фундаменте полого залегают осадочные толщи рифея и палеозоя. В пределах Уральского складчатого пояса архей-протерозойские (доуралиды) и палеозойские (уралиды) формации включают большие объемы вулканических пород, прорваны глубинными магматическими телами, подвергнуты интенсивным складчато-разрывным деформациям и неравномерно глубоко-метаморфизованы. Уральский складчатый пояс также подразделяется на две краевых провинции: западная - с широким развитием древних рифейских отложений (западный склон Урала и хребет Уралтау); основная геологическая структура - Центрально-Уральское поднятие, в котором выделяются Башкирский и Уралтауский антиклинорий и Зилаирский синклинорий, и восточная (восточный склон Урала), - сложенную палеозойскими формациями Магнитогорского мегасинклинория. Мощность земной коры в пределах платформ, часто составляет 35-41 км, складчатого Урала (за исключением западного склона) 41 - 47 км. Зоной сочленения этих областей служит Предуральский краевой прогиб, в котором резко возрастает мощность пермских позднекаменных углей и, отчасти, рифейских отложений. В Предуральском прогибе, как и на западном склоне Урала, поверхность кристаллического фундамента погружается, а нижняя граница коры (поверхность Мохоровичича) вздымается. Здесь общая мощность земной коры минимальна и составляет 34-36 км .