Если судить строго по этим документам, то у Ильенко не было ни одного нарушения. Не было его и 12 февраля, за исключением отклонения в мае 1987 года.
Сейчас главное направление - минимизировать частоту и мощность испытаний. Будут рассмотрены вопросы безопасности и улучшения экологической обстановки и необходимые организационно-технические меры по предотвращению неблагоприятных случаев. Введем в Инструкции и нормативные документы ряд изменений и корректировок. Тогда по-иному будет работать и Ильенко.
Надо рассмотреть вопрос об установлена нормы допуска радиации для Семипалатинского региона как категории «Б».
Бозтаев К.Б.: Но Семипалатинская область не была отнесена к категории «Б», область не имеет льгот и компенсаций, установленных для группы «Б». Не было так и все сорок лет. Сейчас, когда случилась беда, спохватились.
Ильенко А.Д. Вся работа по подготовке ядерных зарядов к испытаниям проводится целым рядом проектных институтов и организаций. За эти вопросы отвечают и они. Я, как начальник полигона, отвечаю за безопасность населения и участников испытаний. Поэтому ставить так вот мне в вину выброс газов неправильно. Я руководствовался представленными мне документами.
Бозтаев К.Б. Получается так, что произошел выброс, радиационный фон превысил нормативы в тысячи раз, а виновных нет. Так не бывает. Виновники есть, они должны нести ответственность.
Ильенко А.Д. Я хотел бы, чтобы с меня спрашивали за те вопросы, за которые я отвечаю, а не за те, за которые не отвечаю. Я бы хотел, чтобь! компетентная комиссия разобралась, строго определила пункты, по которым я виновен, и я готов за шгх отвечать. Пока мне вину за 12 февраля поставить конкретно не можете, и не те времена. Кешрим Бозтаевич, вам уже несколько раз объясняли, что за пределами полигона есть другие службы, которые несут определенную ответственность. За обстановку за пределами полигона я не отвечаю.
Бозтаев К.Б. Хочу напомнить вам случай, происшедший в мае 1987 года. Тогда тоже произошел выброс газов. Тогда Вы, генерал Ильенко, заверили нас, что будут приняты меры, больше подобное не повторится. Мы тогда вам поверили. Если бы в 1987 году мы на бюро обкома партии, а в Министерстве - должностные товарищи спросили по-настоящему, возможно, выброса не повторилось бы. А сейчас Ильенко играет и продолжает играть нами.
Ильенко А.Д. Я не мальчик, Кешрим Бозтаевич, я 36 лет в партии, меня запугивать не надо. Что Вы мне при всем честном народе говорите, что я вами играю. Вы можете меня наказать, пожалуйста, но вы меня не ставьте здесь, чтоб я стоял, и ... в игрушки какие-то.
Бозтаев К.Б. Вас никто не пугает. Вы должностное лицо, должны отвечать за порученный участок. Вы недооцениваете общественное мнение. Знаете, с каким общественным мнением мы столкнулись?
Ильенко А.Д. Не я виновник за 12 февраля.
Бозтаев К.Б. Вы начальник полигона! Вы за все в ответе.
Ильенко А.Д. Я не виноват в этом. Я государственный человек и выполняю государственные задачи.
Бозтаев К.Б. Но произошел же выброс, в Чагане это зафиксировали. Государство вам поручило обеспечить радиационную безопасность.
Ильенко А.Д. Не было этого. Можно по-разному поставить вопрос. Пусть доложит командир Чагана, сколько у него было.
Бредихин П.Т. Мы не попали на пик. Замеры дали 0,5 и 0,8 рентген в час.
Герасимов В.И. Сколько это микрорентген?
Ильенко А.Д. 800.
Герасимов В.И. О каких 2-х и 4-х тысячах микрорентген разговор идет?
Гусев Б.И. 13 февраля где-то с часу дня была проведена съемка по маршруту Семипалатинск — Чаган. В районе где-то 40 километров и до Чагана была определена доза от 500-600 до 2000 микрорентген в час.
Букатов В.А. Мы комиссионно определили, к норме это три процента.
Бозтаев К.Б. Семипалатинская область к зоне, которую вы имеете в виду, не относится.
Михайлов В.Н. Я всю сознательную жизнь занимаюсь разработкой ядерного оружия и горжусь, что создавал ядерный щит нашей Родины. Благодарен казахстанской земле. Здесь работали Курчатов, Александров, Сахаров, Зельдович, Славский и другие. Я постоянно бываю здесь с 1957 года. В трудные послевоенные годы страна создала оружие.
Я был в Неваде и проводил совместный эксперимент. Могу сказать, что они вовсю ведут отработку ядерного оружия на Невадском испытательном полигоне. Наша страна как рыба об лед бьется: то мораторий объявляли - III полигон молчал, то предлагаем вообще запретить, то войти в XXI век без ядерного оружия - не идут на это американцы. Сегодня они вооружаются до зубов. Как они проводят испытания? Так же, как у нас: вертикальная скважина - ствол 1, полтора или 2 метра, 600-700 метров глубиной, куда опускается ядерное устройство. Потом ствол забивается щебнем, песком, бетонными пробками, которые должны локализовать продукты взрыва под землей. Но есть компоненты летучие, или благородные радиоактивные газы - ксенон, гелий, криптон, которые практически ни к чему не пристают, в соединения и реакции с грунтом не идут, а постепенно через трещеватости выходят наружу.
Все взрывы на Семипалатинском полигоне проводятся только по постановлению ЦК и правительства, где оговорено, обеспечить безопасность и не пустить радиоактивные продукты за пределы страны, чтобы не нарушить договор 1963 года.
Бозтаев К.Б. Но это приемлемо там, где близко граница, а мы находимся за тысячи километров от границы.
Михайлов В.Н. Мы прекрасно понимаем и принимаем все возможные меры, чтобы исключить выход газов. Но это природа, это грунт, и газы могут выходить. Каждое испытание проводит не командир полигона, а государственная комиссия, куда входят представители и специалисты по всем вопросам и направлениям.
Вы сидите у телевизора и получаете дозу во много тысяч микрорентген или около рентгена, снимая рентгеноскопию желудка, получаете еще больше. И предлагать; перенос полигона - это несерьезно, это примерно обойдется в 10 млрд. рублей и отсрочит работы лет на 10.
Какую радиацию получили в Чагане? Ровно столько, сколько сидя у телевизора за 10 минут -2,4 миллирентгена.
Чайжунусов М.Ж. Я возглавляю идеологический отдел обкома партии. Обсуждаемый вопрос нельзя рассматривать только под углом преданности, понимания, что необходимо обороне. Со стороны обкома делается все для того, чтобы населению разъяснить. Я один из тех здесь сидящих, который видел ядерные взрывы, будучи еще студентом, в ноябре 1955 года и осенью 1956 года. Обстановка, создавшаяся после 12 февраля, выходит за рамки рассуждения. Я прошу членов госкомиссии понять одно. Земля Абая, на которой существует полигон, является для нас, казахов, тем, чем для русских является Ясная Поляна. Она волнует нас. Эта земля стала недоступной для народа.
Токтаров Т.Т., заведующий облздравотделом. Врачи первыми бьют тревогу. Рост заболеваемости в области налицо. Здесь пытаются внушить безобидность газов от ядерных взрывов. А куда сбросить факты наземных и воздушных испытаний с 1949 по 1963 год? Особенно тревожит рост в 2 раза психических заболеваний, снижен иммунитет у детей, анемия у беременных женщин.
Булгаков Л.А. 40-летние изучения привели японских, американских ученых, в том числе участвовавших от нашего института, к такому выводу. Во-первых, дозы излучения, полученные в Японии во время бомбардировки, меньше 100 бэр. Меньше 100 бэр ни у одного из облученных, ни у потомков, ни у облученных в утробе матери не вызвала никаких патологических изменений: ни уродств, ни заболевания крови, не повлияло на умственное развитие потомства. И только у тех, кто получил более 100 бэр, возникали заболевания крови, лейкозы в первые 5-10 лет, через 20 лет - рак пищевода, молочных желез у женщин, желудка, легких. Других заболеваний нет.
Когда мы видим заболевания у жителей прилегающих к полигону районов и работников полигона, мы очень внимательно изучаем. Здесь связи прямой не находим.
Герасимов В.И. Я хочу выступить в защиту Ильенко. Аркадий Данилович правильно сказал - он не виноват, потому что проводимые испытания проектируются проектными организациями, утверждаются и подписываются комиссией. И уж если предъявлять претензии, надо больше предъявлять их мне и вот сидящим здесь: заместителю министра, профессору, доктору Михайлову. Но мы с полным основанием заявляем, что допущенный 12 числа выход инертных газов никакого ущерба здоровью людей не принес. Потому что это ничтожная доза, в принципе говорить об этой дозе можно только как о факте. Полученная доза не превышает той дозы, которую вы получаете, сидя в этом кабинете, за 5 дней. Эта доза, которую вы получаете, два раза слетав в Москву на самолете. Поэтому драматизировать это нельзя. Полигону поставлена задача отработки ядерного оружия. Я считаю, что эту задачу вместе с нами решает и Семипалатинская область. Не только хаять, не только давить на Ильенко, но и помогать в этом плане надо Ильенко. Я знаю, что помощь Ильенко оказывается, спасибо вам за это. Будет принято решение о запрещении испытаний или закрыло! полигона или нет, я не знаю. Но, если испытания будут продолжаться, работать в таких условиях Ильенко, извините меня, не может. Потому что тратить время на эти разговоры вокруг радиационной обстановки, вокруг испытаний, которые проводились 40 лет назад, - это не вопрос Ильенко. Вы понимаете, когда выступает колхозница, студент института - мне понятно. Но когда выступает представитель облздравотдела и говорит о каких-то заболеваниях крови при получении микро и миллирентген — это звучит безграмотно.
А надо ведь людям правильно разъяснять. Я всех выслушал, многое понял. Спасибо, что этот случай заставил меня сюда приехать, что здесь я понял атмосферу, которая сложилась вокруг полигона. Это действительно тяжелейшая проблема. И не с точки зрения болезни людей от полигона, а с точки зрения психологической, когда люди живут действительно в центре испытаний ядерных. Она и для нас новая. Я понял из встреч с людьми и здесь, на бюро обкома партии, что она и для области новая. Может быть, правильно поднимается вопрос и о материальном поощрении людей, и о разъяснительной работе, и о медицинских проблемах. Продумать надо еще глубже. Это злободневный вопрос.