В группе опухолевых заболеваний, вызываемых действием радиации и характерных для Семипалатинского региона, основным является лейкоз — болезнь, которая характеризуется избыточным содержанием в крови неполноценных белых клеток (лейкоцитов), иногда это заболевание называют раком крови.
Как показывают исследования в Семипалатинском регионе, в течение ближайших 10 лет следует ожидать повышения частоты лейкозов и в течение ближайших 40 лет - увеличения частоты других опухолей.
В настоящее время еще мало известно, какие изменения возникают в генетическом аппарате человека при облучении. Полное выявление всех наследственных дефектов происходит лишь на протяжении многих поколений.
ДАТЬ ЖИЗНИ ИСТИННУЮ ЦЕНУ
Ученый, как говорят, от Бога, Курчатов был захвачен своей идеей. Для него она, воплощенная в сверхсекретный и сверхоснащенный современнейшей техникой военный объект, стала целью жизни.
Думали ли тогда он и другие, фанатически преданные науке и своему делу ученые, о людях? Пусть разбросаны по степи были поселения - традиционные животноводческие аулы, но они жили. Не мог не знать ученый с его уникальным умом, даром научного предвидения, до микрона просчитывавший каждый шаг в своем сверхточном деле, пагубного воздействия радиации на человека, на все живое.
Полигон произвел первое испытание атомной бомбы, когда в прилегающих районах и городе Семипалатинске проживало около 400 тысяч человек.
Более того, испытания продолжались по нарастающей, в то же время к 1963 году население региона увеличилось уже до 650 тысяч человек.
По материалам радиологического диспансера, от первого наземного атомного взрыва подверглось облучению около 70 тысяч человек.
За период с 1949 по 1963 год около 500 тысяч человек в реальных условиях ядерных взрывов многократно подвергались острому и хроническому облучению ионизирующей радиацией в различном диапазоне доз.
В начале 50-х годов Минздрав СССР без каких-либо обоснований, игнорируя правовые стороны вопроса, издает приказ, нормирующий предельно допустимые уровни облучения ионизирующей радиацией населения, проживающего вокруг полигона, — 50 бэр в год. Этот приказ давал право испытателям практически не проводить мероприятия по радиационной безопасности населения. Причем эту дозу жители населенных пунктов получали в течение суток, а доза в 150—250 бэр накапливалась за месяц. Выше отмечалось, что принятая у нас в стране допустимая доза в 35 бэр за 70 лёт человеческой жизни во многих зарубежных странах гораздо меньше.
Конечно, при таком подходе ни о какой радиационной защите населения речь не могла идти. За многолетний период интенсивных открытых взрывов лишь один-два раза население ряда поселков выводилось в так называемую безопасную зону.
Предполагаемая безопасная зона, как и сама эвакуация, это лишь полумеры и формальные акции. Вывозом населения занимались специальные службы полигона и во многом поселковые Советы. По рассказам очевидцев, машин для перевозки людей было мало, в спешке и панике многие не успевали уехать... Но и тех, кому повезло, обезопасили от облучения ионизирующей радиацией лишь частично. На девятые сутки население возвращалось к родным очагам и продолжало жить на зараженной радиоактивными осадками местности. Это при том, что величина дозы на местности составляла 40-50 тысяч микрорентген в час, а естественная - 15-18.
Выше под заголовком «Человек и радиация» говорилось о том, что у радиации есть прошлое, есть настоящее и будущее. Радиация, поражая организм человека, проникает в его генетический фонд, пагубные влияния этого процесса передаются из поколения в поколение. Но все это предстояло доказать. А мы не располагали для этого фактическими материалами.
Шло жесткое противостояние сторон. Мы еще толком не знали о том, какие последствия несут прошедшие взрывы. В своих метаниях мы были похожи на слепых котят: вроде бы истина должна находиться рядом, но добраться до нее не было реальной возможности - все, что касалось воздействия проведенных многочисленных взрывов на здоровье людей и экологию, хранилось в анналах тайников.
Повышенную заболеваемость пытались объяснить состоянием общей экологии, хотя в Семипалатинске нет химических заводов, металлургических производств, а также недостатком овощей и фруктов.
Официальная статистика здравоохранения была не на нашей стороне. Словом, мы оказались безоружными, не имея статистических данных.
Но мы шли дальше в своих поисках и не собирались покорно складывать оружие... Подбирая ключи к тайне, мы шаг за шагом, упорно, настойчиво продвигались пусть к неполной, но к определенной истине.
Первым делом были проанализированы материалы экспедиции академика С. Балмуханова.
В 1958 году С. Б. Балмуханов, молодой ученый института краевой патологии г. Алма-Аты, вместе с сотрудниками на свой страх и риск предпринимает попытки изучить состояние здоровья людей в связи с воздушными и наземными ядерным испытаниями в прилегающих к полигону районах Семипалатинской области. Создается специальная экспедиция Минздрава Казахской ССР. Экспедиция выявила ранее неизвестный своеобразный комплекс патологических симптомов, который характеризовался астеническим состоянием, анемией, лейкопенией, лимфо-цитозами и лимфопениями, нарушениями кожи и другими специфическими заболеваниями. Новый симптомо-комплекс был оценен как результат острого и хронического лучевого воздействия в реальных условиях ядерных взрывов. Эти симптомы фиксировались у 50-60 процентов обследованного населения.
Новая для региона болезнь была названа «Синдром Кайнара» - по имени села Кайнар, где оказалось наибольшее число таких пострадавших. Это была лучевая болезнь.
Однако вскоре С. Б. Балмуханову было запрещено продолжать работу в этом направлении.
С целью проведения ревизии результатов экспедиции С. Балмуханова в 1959 году сотрудниками Комплексной экспедиции института биофизики Минздрава СССР было предпринято специальное исследование в тех же районах на более представительной по численности группе населения. Специалисты этой экспедиции также выявили у обследуемых тот же симптомокомплекс. Ревизия результатов экспедиции Балмуханова не состоялась.
Выполняя, возможно, заказ официального ведомства, сотрудники экспедиции не рискнули связать выявляемую симптоматику с действием радиации, объяснив ее вредными природными условиями и авитаминозом.
Минздрав СССР еще в конце 1955 года, очевидно, из-за выпадения радиоактивных осадков открывает специальное медицинское учреждение — диспансер № 3 в г. Усть-Каменогорске. Однако он просуществовал всего 1,5 года.
В марте 1957 года в Семипалатинске создается диспансер № 4. Его задачи: изучение состояния здоровья людей, проживающих на территориях, прилегающих к полигону, и контроль за радиационно-гигиенической обстановкой в Семипалатинском регионе.
Шли годы, испытания на полигоне велись полным ходом, а диспансер, не имея кадров и оборудования, не выполнял своих задач. Лишь в 1961-1962 гг. он укомплектовывается кадрами, оснащается приборами и оборудованием — хоть и в малых объемах, но начинает выполнять поставленные узкие задачи.
Таким образом, в первые 13-14 лет работы полигона, а это годы наземных и воздушных взрывов, никакого обследования и лечения населения не проводилось.
Диспансером № 4 предпринимается попытка восстановления радиационно-гигиенической обстановки в прошлые годы (с 1949 г.). Но его сотрудники имели весьма скудную информацию. Их не пускали на территорию полигона, им не предоставлялась нужная информация.
За все годы проводимых исследований диспансером обследовано всего 14 наиболее близко расположенных населенных пунктов. Обследование жителей г. Семипалатинска, находящегося также в зоне активного влияния ядерных испытаний, в 1965 году было запрещено Минздравом СССР.
Всего за первые десять лет диспансером было обследовано около 30 тысяч человек. Организация лечения людей в функцию диспансера не входила, в то же время за все годы диспансером было обследовано лишь 12 процентов облучившегося населения районов, прилегающих к полигону. Тем не менее это была целенаправленная работа по изучению отдаленных последствий влияния на людей ионизирующей радиации, и только эти материалы могли быть достоверным источником определения влияния полигона на здоровье людей.
Хотя диспансер расположен был в Семипалатинске, о его существовании люди не подозревали. На здании висела вывеска «Противобруцеллезный диспансер». Его материалы в течение 30 лет оставались закрытыми. Мы настойчиво добивались их предоставления в наше распоряжение, но нам постоянно отказывали.
Определенную надежду мы возлагали на межведомственную комиссию по обследованию заболеваемости населения, как было сказано выше, созданную постановлением Политбюро ЦК КПСС.
Председателем комиссии был назначен член-корреспондент Академии медицинских наук, академик, профессор, директор научно-исследовательского института по медицинской радиологии Академии медицинских наук СССР Анатолий Федорович Цыб. В состав комиссии вошли известные ученые страны — медики, физики, биологи, специалисты в области радиационной медицины и ядерной физики. Были также мобилизованы лучшие медицинские силы области и республики. К работе комиссии было привлечено около 200 человек.
Впервые в истории существования полигона в течение двух месяцев шла поистине серьезная, научно обоснованная исследовательская работа. И это вселяло надежды на то, что на конференции будет, наконец, открыто и объективно сказано слово правды о ядерных испытаниях и их губительном влиянии на все живое. Люди ждали от комиссии именно объективности. Ее председатель А. Ф. Цыб, чей высокий профессионализм общеизвестен, на первых порах в откровенных беседах наедине со мной и при встречах в обкоме партии не скрывал своего настроения: на основе даже внешних фактов, говорил он, можно сделать далеко идущие выводы о резко отрицательном воздействии полигона на здоровье людей. Но оказавшись вдали от семипалатинцев, он круто изменил свою позицию, вот уж поистине - чужая боль - не своя...