Социально-экономический прогресс на протяжении, по крайней мере, длительного периода предыстории человечества обладал свойством дискретности, как в пространственном, так и культурно-хозяйственном отношении. Процесс социально-экономического развития не имел вида простой прямолинейной преемственности, проистекающей последовательно из тех форм предшествующей экономической организации (типа хозяйства), которые достигли наибольшего совершенства. Следовательно, на тех этапах развития общества не было и прямой передачи интеллектуальной информации накопленных технологических навыков через носителей таких наиболее совершенных форм. Скорее общий процесс в экономике на тех этапах можно представить в виде древа, у которого от ствола по мере его роста отходят ветви, символизирующие собой наиболее полный расцвет каждого типа хозяйства (социально-экономического устройства).
Выявляемая дискретность, конечно, не предполагает какой-либо хаотичности, беспорядочности в общем ходе хозяйственно-культурного прогресса. Общий ход в глобальном масштабе един, но новые точки его роста могут напрямую не сопрягаться с предшествующей линией в пространстве, т. е. непосредственно не прорастать из наиболее совершенных структур предшествующей культурной стадии.
Отчасти указанная дискретность общего культурно-хозяйственного прогресса находит объяснение в принципе предпочтительности природных условий. Действительно, перигляциальные пространства, богатые стадами крупных животных, но характеризовавшиеся суровым, резко континентальным климатом, требовали от позднепалеолитического населения высокого совершенства и многогранности в культурно-хозяйственных формах, связывающих его именно с этим типом природного окружения. Однако комплекс навыков, выработанных в процессе развития узкоспециализированного охотничьего хозяйства, и связанное с ним интеллектуальное совершенствование, и, наконец, ландшафтно-климатические условия не содержали в себе необходимого потенциала для становления земледелия.
В ту же эпоху более южные районы, куда входил и Ближний Восток, не располагали столь богатыми охотничьими ресурсами, как в перигляциальной зоне, и человек здесь в большей степени совмещал охоту с собирательством. При начавшейся в позднеледниковье смене климата в сторону потепления и увлажнения собирательство, никогда до этого не являвшееся определяющей экономической категорией в позднем палеолите, послужило той точкой роста, с которой зародилось самое раннее земледелие в Восточном Средиземноморье между VIII и VII тысячелетиями до н. э. Однако наиболее высокой ступени развития, уже на государственном уровне, общество, жизнь которого базировалась только на одном типе хозяйства — сельском хозяйстве, достигло не в Восточном Средиземноморье, а в Египте.
Вместе с тем нельзя забывать о том, что реализация принципа предпочтительности природных условий становится возможной лишь тогда, когда интеллектуальный уровень общества и его потребности создают предпосылки к использованию конкретного ресурсного источника. Например, природные условия, благоприятные для развития земледелия, существовали в отдельных регионах и в более ранние эпохи четвертичного периода, но общество еще не было готово к такому типу хозяйства, как земледелие, и не нуждалось в нем.
Пространственная дискретность экономического прогресса на этих ранних, но наиболее продолжительных этапах развития человечества во многом объясняется тем, что его существование в каждую отдельную эпоху базировалось лишь на одном, достаточно узко специализированном типе хозяйства. Это ставило его в строгую зависимость от природно-ресурсных условий. Поэтому велика была роль принципа предпочтительности природных условий.
Последующие девять тысячелетий, отделяющие зарождение земледелия от современности, характеризуются чрезвычайным усложнением взаимоотношения компонентов внутри триады человек — общество — окружающая среда. Одним из важных факторов усложнения явилось становление многоотраслевого хозяйства, а также межтерриториальной кооперации через торговые связи. Это позволило человечеству освободиться от жесткой зависимости от какого-либо одного ресурсного источника. Вместе с тем нельзя не отметить, что зарождение мануфактурных форм хозяйства и связанная с ним волна изобретений в сферах механики, физики, химии и т. п. в основном происходили не в областях, наиболее благоприятствовавших развитию сельского хозяйства.
В целом можно сделать вывод о том, что формирование нового уровня типа хозяйства связано не только с передачей информации из прежнего уровня, но в значительно большей степени — с активной мобилизацией интеллекта на создание и освоение хозяйственно-технических систем, инноваций, мало связанных с максимально продвинутыми системами предшествовавшего уровня.
3. Человек в перспективе меняющегося мира
Опыт, почерпнутый из далекого прошлого человечества о его взаимоотношении с природным окружением, небесполезен при выработке стратегий на ближайшее и отдаленное будущее. Основные заключения, которые можно сделать из анализа этого опыта, заключаются в следующем.
Влияние природного фактора на становление человека и человеческого общества выражалось в замедляющем или ускоряющем воздействии на развитие материальной культуры в различных районах. Благодаря принципу природно-динамического отбора существенные изменения в окружающей обстановке играли роль фильтра, барьера.
Вместе с тем даже кардинальные перестройки в состоянии ландшафтной оболочки в прошлом не приводили к кризису в общем процессе развития гоминид. Важным препятствием служил масштаб времени, в течение которого происходили такие перестройки.
Наиболее резкие естественные трансформации ландшафтной оболочки глобального характера свойственны переходным фазам от ледниковой эпохи к межледниковой. Одним из колебаний такого типа было быстрое похолодание, известное как эпоха «молодой дриас», но и оно продолжалось около 700 лет (от 11 000 до 10 300 лет назад). Население даже тех районов, где похолодание проявлялось особенно сильно, имело возможность при такой длительности изменить адаптационный тип, использовать адаптационные механизмы — миграционные или автохтонные. Тем более времени было достаточно для адаптации при сменах ледниковых эпох межледниковыми, несмотря на то что они сопровождались колоссальными амплитудами трансформации ландшафтной оболочки за весь период существования человечества.
Можно с уверенностью сказать, что и в перспективе человечество будет располагать временем для того, чтобы постепенно адаптироваться к перестройкам ландшафтной оболочки, вызванным естественными причинами, в том числе и к переходу к условиям предстоящего в координатах естественного процесса к новой ледниковой эпохе через несколько тысячелетий.
Однако такой вывод не может быть отнесен к предполагаемым антропогенным изменениям глобального характера, какими, в частности, являются изменения климата в результате парникового эффекта. В этом случае трансформация ландшафтно-климатических условий будет происходить (а по мнению некоторых ученых, уже происходит) в течение ближайших десятков лет. Проблемы антропогенного глобального потепления, как и сценарии возникающего в этих условиях состояния климата и ландшафтов в течение ближайших 50 лет, широко обсуждаются.
Полученные данные свидетельствуют о том, что ожидаемые изменения будут весьма существенными. По своим параметрам климатические условия будут приближаться к условиям оптимума последнего межледниковья — микулинского (земского) 125 тыс. лет назад, а возможно, превосходить их. Несмотря на общий положительный баланс последствий, в ряде районов будут возникать и отрицательные явления, к которым следует подготовиться обществу. Например, на сибирском побережье Северного Ледовитого океана начнут таять ледяные берега, в области многолетней мерзлоты увеличится глубина сезонноталого слоя, а в горах Кавказа и Центральной Азии в результате увеличения количества осадков возрастет опасность лавин и селей. Однако мы здесь не будем останавливаться на конкретных сценариях (с ними можно ознакомиться в упомянутых выше работах).
В данной работе я хотел бы обратить внимание на реакцию самого человека. Быстрые и достаточно существенные климатические изменения, даже если они по обычным меркам представляются благоприятными для человека, все равно требуют его психологической и физиологической подготовки, поскольку может быть нарушен адаптивный синдром. На это указывает, в частности, установленная Т. И. Алексеевой высокая степень связи морфологических признаков человека с такими климатическими показателями, как годовое количество осадков и среднегодовая температура. В связи с этим увеличение осадков, числа пасмурных дней при некотором снижении летнего температурного фона в аридных районах Казахстана и Центральной Азии у жителей этих районов, привыкших к сухому воздуху при господстве солнечного лета, может вызвать чувство дискомфорта. Повышенная влажность воздуха может иметь неблагоприятные последствия для жителей горных районов на Кавказе и в Центральной Азии (в условиях гипоксии).
Не останутся безразличными обитатели центральных районов Русской равнины. Западной Сибири к увеличению числа засух, которые предполагаются в начальных этапах (первые 10—15 лет) потепления. Это означает рост числа суховеев, пыльных бурь, а в некоторых районах, богатых торфяными залежами, увеличение частоты их самовозгорания. Возрастает в целом опасность лесных пожаров, что повлечет за собой сильную задымленность атмосферы и дополнительный рост содержания в ней СО2.