Поэтому, «В основу советской концепции государственной власти были положены взгляды К.Маркса, Ф. Энгельса и В.И Ленина, которые рассматривали государственную власть в качестве «работающей корпорации, в одно и то же время и законодательствующей и исполняющей законы». В России принцип полновластия трудящихся предполагалось воплотить в форме полновластных и единовластных советов, в работе которых происходит «слияние управления с законодательством»,[14] но история показала, что, государственная власть в Советской России, реализуемая как единое целое, с необходимостью приводила к абсолютному доминированию исполнительной - «партийно-административной» власти и ее аппарата, сосредоточению в последнем всех функций государственной власти, принижению роли судебной власти и ее крайне зависимому положению, незащищенности прав и свобод граждан, и в конечном счете к диктаторской узурпации власти особым слоем людей. Как отмечает Явич Л.С.: - «Именно пренебрежение к разделению властей и функций привело, помимо прочего, к отчуждению трудящихся от политической власти, к сталинщине»[15].
Значение же независимости судебной власти огромно как в интересах государства, так и в интересах отдельной личности, и для этого судьи должны быть независимы от политических симпатий и интриг, и должны подчиняться только закону. Судебная власть призвана охранять право, правовые устои государственной и общественной жизни от любых нарушений, кто бы их не совершал. Только судебная власть, но ни как не законодательная или исполнительная, отправляет правосудие. В этом гарантии и независимости суда, и прав и свобод граждан и государственности в целом. Важно, что суд не только реализует принцип справедливости в правоприменительной практике, но и выступает как своеобразный арбитр в процессе законотворчества (чего не было в советское время). Тем самым суд выступает в качестве «сдержек и противовеса» по отношению к двум другим ветвям власти[16].
Сейчас, оглядываясь назад, можно констатировать, что необходимость коренных изменений в российской судебной системе, судопроизводстве назревала очень давно. Ведь в течение десятилетий в условиях административно-командной системы Советского государства суды, прокуратура, органы предварительного расследования не могли реализовать высокую миссию гаранта законности, последовательного защитника прав и свобод граждан, более того суды выполняли не свойственные им функции – не правоприменительные, а правоохранительные. А это порождало, в свою очередь, негативное отношение большинства российских граждан, как к суду, так и к правоохранительным органам, на которых лежала ответственность за страшные годы российской истории, когда о правосудии не могло быть и речи, а «судебные органы часто подменяли всевозможные "двойки", "тройки" (чрезвычайные суды), которые формировались из представителей партии и исполнительной власти».[17] Поэтому Ржевский В. отмечает: «В правовом же государстве такой подход невозможен как в силу независимости суда, который не осуществляет борьбу с преступностью, так и в силу правоприменительного, а не правоохранительного характера его деятельности.».[18]
В то время в советском обществе суд рассматривался лишь как орган, призванный охранять социалистическое общество, государство и граждан от неправомерных действий, а ответственности самого государства перед своими гражданами не придавалось должного значения. Прерогативы суда были ограничены точным применением норм, суд был не вправе устранять вполне очевидные недостатки издаваемых подзаконных актов в сфере прав и свобод личности, напомним, что в то время не было, да и не могло быть Конституционного суда, который бы мог следить за законностью, издаваемых нормативных актов. Количество судов, катастрофически не хватало, судейского корпуса так же было не достаточно, к тому же судьи зачастую были недостаточно квалифицированны, и в то же время воспитаны в духе сугубо обвинительного судопроизводства и господства "телефонного права" вышестоящих чиновников и руководителей партийного аппарата.
Хочется отметить, что все же « … период относительной либерализации социально - политической и экономической жизни в нашей стране после 1953 - 1956 гг. сопровождался изменениями судебной системы, - 25 декабря 1958 г. были приняты Основы законодательства о судоустройстве Союза ССР, союзных и автономных республик, Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик, Основы гражданского судопроизводства Союза ССР и союзных республик, а в 60-х годах приняты соответствующие кодексы союзных республик»[19]. Так, например, УК РСФСР 1960 г. пришедший на смену репрессивному сталинскому законодательству 30 - 40-х годов, был в сравнении с ним, безусловно, прогрессивнее и демократичнее. Однако и он был порожден административно - командной системой, отмечен пороками тоталитаризма. Прежнее уголовное законодательство основывалось на вере в могущество принуждения, репрессии, в то, что хозяйственные упущения можно устранить силой уголовного закона вместо проведения соответствующих экономических и социальных преобразований. В нем отсутствовали примат общечеловеческих ценностей, уважение прав и свобод человека, уважение к международным обязательствам страны. Для норм УК РСФСР были характерны излишняя идеологизация, конъюнктурность, декларативность многих положений. В то же время неопределенность формулировок закона обусловливала невосприятие населением соответствующих деяний как преступных. В результате законодатель фактически сам способствовал насаждению правового нигилизма в обществе и государстве.
В период преобразований в России в конце 80-х гг. теория разделения властей получила признание в связи с выдвинутой идеей превращения России в правовое государство. Съезд народных депутатов РСФСР 12 июня 1990 г одобрил декларацию «О государственном суверенитете Российской Советской Федеративной Социалистической Республики», в п.13 Декларации было сказано: «Разделение законодательной, исполнительной и судебной властей является важнейшим принципом функционирования РСФСР как правового государства». В дальнейшем принцип разделения властей 21 апреля 1992 г. впервые был закреплен в Конституции РСФСР.
К этому времени, устаревшее недемократическое законодательство, многие положения которого уже не отвечали ни экономическим, ни социальным, ни политическим потребностям современного российского общества, ни тем более международным нормам о правах человека, не могло эффективно работать на происходящие в России общественные перемены. Не в состоянии оно было обеспечить переход страны к рыночным отношениям, так как основывалось на принципах жесткого централизованного планирования в экономике, и во многом было несовместимо и с концепцией демократического правового государства. Поэтому понятно, что после 1991 года с крушением тоталитарного режима формирование российского правового государства было бы невозможно без подлинной судебной реформы. К этому времени, уже достаточно определенным представлялся ее основной вектор – «утверждение самостоятельной судебной власти, обеспечение независимости судей, формирование судоустройства, ориентированного на доступность судов для населения, необходимых в правовом государстве видов судопроизводства, основанных на принципах состязательности, равноправия сторон и диспозитивности»[20].
Многие новые прогрессивные положения о судебной власти, суде, правосудии, выдвинутые общественной практикой осуществления правосудия в России и за рубежом, нашли свое отражение в Концепции судебно-правовой реформы, утвержденной Верховным Советом России 24 октября 1991 г. И ее последовательными проводниками, участниками процесса обновления законодательства, формирования практики его применения стали Верховный Суд РФ и судейский корпус. В этом направлении одной из первых инициатив Верховного Суда стало дополнение действующего УПК двумя статьями (220(1) и 220(2)), закрепившими право лиц, заключенных под стражу, на судебное обжалование применения меры пресечения и продление ее срока, а в мае 1992 г. такой Закон был принят. Тем самым законодательство России в части защиты конституционного права граждан на свободу и личную неприкосновенность на досудебной стадии уголовного процесса было приведено в соответствие со стандартами международного права[21].
И в дальнейшем судейским сообществом России было выдвинуто немало законодательных инициатив по созданию и совершенствованию правовой базы судебной реформы. Среди них - Закон «О статусе судей в РФ», принятый в июне 1992 г[22].. Исходя из принципа разделения властей, впервые суд был определен не только институтом правосудия, но и как судебная власть, равнозначная законодательной и исполнительной властям государства, действующая независимо и самостоятельно от них, а судья - носителем этой власти. Закон сформулировал механизм обеспечения независимости, неприкосновенности и несменяемости судей, их правовой и социальной защищенности. Эти основные положения Концепции судебной реформы и Закона "О статусе судей в РФ" получили закрепление 1993 г в новой Конституции страны, содержащей специальную главу "Судебная власть". Теперь используемый Конституцией термин "судебная власть" был наполнен конкретным содержанием и представляет собой краткое выражение политико-правовой доктрины, вытекающей из концепции разделения властей в правовом государстве и устанавливающей место органов правосудия в системе государственного механизма. Закрепление в конституционных нормах и федеральном законодательстве судебной власти как государственно-правового института позволяет выделить его специфические признаки, отметить необходимость утверждения системы гарантий, позволяющих судебной власти осуществлять свои функции и решать поставленные перед ней законом государственные задачи.