Рядомъ съ Геберомъ можно упомянуть еще другого знаменитаго арабскаго писателя, врача Аверроеса, жившаго во второй половине XII въка. Онъ споспъшествовалъ успъхамь алхимии не прямо, а косвенно, какъ последователь и талантливый толкователь Аристотеля, который въ те времена былъ незыблемымъ авторитетомъ во всъхъ отрасляхъ знания.
Въ XIII въкена алхимическомъ горизонтъ взошлоновое яркое , свътило—Альбертъ Beликий, AlbertusMagnus. Это былъ врачъ, философъ риторъ, алхимикъ,—словомъ олицетворенная энцнклопедия; всехъ современныхъ ему сведений, и, сверхъ того, еще магъ и кудесникъ. Онъ происходнлъ изъ немецкой графской фамилии Больштедтъ, родился въ 1198 году, умерь въ 1280 году. О немъ мы должны сказать то же, что объ Аверроесе: онъ былъ неутомимымъ толкователем Аристотеля,и его главная заслуга на этомъ поприще, состоитъ въ томъ, что ему удалось возстановить по арабскимъ переводамъ некоторыя творения греческаго философа, считавшиеся в Европе безвозвратно утраченными. Альбертъ обладалъ столь обширными сведениями, что буквальноужасалъ ими своихъ современниковъ, которые считалиегопросто-за-просто колдуномъ и плели про негостолько небылицъ, сколько, редко доставалось на долю какого-либо другого смертнаго. Вънцомъ его кудеснической славы была устроенная имъ человеческая голова - «живая», какъ увъряли его современники, — говорящая. Эта голова, будто бы настолько удалась своему творцу, что онъ иногда съ нею беседовалъ и совещался. Альберт двинулъ алхимию впередъ не только косвенно, какъ комментаторъ Аристотеля, но и непосредственно, сделавъ кое-какие oткpытiя, которые унаслъдовала химия. Такъ, онъ первый добылъ металлический мышьякъ; ему былъ известенъ сурикъ, сърнистыя щелочи и вообще соединетя съры почти со встеми въ то время извъстными металлами; онъ имълъ понятие о составе пороха, по крайней мъръ, зналъ о взрывчатыхъ свойствахъ смеси селитры и угля.
Остановимся ненадолго на только-что отмъченной нами черте въ личности Альберта Магнуса — на его универсальномъ знании, на его энциклопедичности. Эта черта стоит внимания, потому что она даетъ очень наглядный критерий для суждения объ общемъ объеме тогдашнихъ научныхъ свъдъний. Это было, въ самомъ дълъ, время, когда можно было, при добромъ желажи, все знатъ, потому что это все было не Богъ въсть какъ обширно и вмъщалось въ голову памятливаго и усидчиваго любителя премудрости, книжного человека. И такой доступный для человъческого мозга объемъ всехъ наукъ, всего архива духовной деятельности человъка, держался еще долго послъ времени Альберта Великого.
Здесь надо мимоходомъ упомянуть о пресловутомъ Бертольде Шварцъ, котораго иные считали изобретателемъ пороха. Этобылъ монахъ не то бенедиктинецъ, не то кордельеръ, родомъ немецъ, урожечецъ не то Фрейбурга, не то Кельна. Надо думать, что онъ былъ алхимикъ, судя по тому приключежю, которое послужило основою для возведежя его въ достоинство изобретателя пороха. Сказание гласит, что однажды онъ истолокъ въ ступе смъсь селитры, съры и угля, и покрылъ ступку камнемъ; какимъ-то случаемъ въ ступку попалъ огонь или искра; смесь, конечно, взорвалась, и камень, покрывавший ступку, взлетел до потолка. Бертольду оставалось только повторить этот взрыв, чтобы напасть на изобретение пороха. Хотя, позже славу у него отнял Роджер Бекон.
Упомянем мимоходом о Николасе Фламеле, секретаре Парижскаго университета,жившемъ въ XIVв. Это былънесомненный алхимнкъ, но о немъпочти ничего не сохранилось, кроме чудовищныхъ басенъ, вроде техъ, какие разсказывали объ Альбертe Великомъ. Онъ обладалъ несметнымъ богатствомъ, о происхождении которого никто ничего не зналъ, и потому каждый считалъ себявъ праве заключить, что обладатель такихъ сокровищъ долженъ былъ владъть секретомъ дълать золото. Ему приписывается авторство несколькихъалхимическихъсочинешй, ноэто авторство далеко недостовърно. Въ Парижеонъпрославился своею широкою и щедрою благотворительною деятельностью.
Василий Валентинусъ - одинъ изъ знаменитейшихъ алхимиковъ конца среднихъ вековъ. Его пытались даже провозгласить оснонателемъ фармации и химии. Замечательно, что о немъ не осталось решительно никакихъ точныхъ биографическихъ сведений- существуютъ какие-то смутные указания на то, что онъ былъ немецъ и родился въ Эрфурте въ самомъ конце XlV-го века. Самое имя его считаютъ псевдонимомъ: BasileusValentinus въпереводе значить могущественный царь, властелинъ, а такъ многие алхимики называли ртуть. Отсюда и явилась догадка, что подъ этимъ именемъ скрывается какой-то алхимикъ, человекъ скромный, не пожелавшй выступать подъ своимъ настоящимъ именемъ. Онъ первый съ особенною тщательностью изучилъ сурьму, и даже посвятилъ исключительно ей одинъ изъ своихъ трактатовъ - «Currustriun? pnalisantimoniae», т. е. торжественное шествие сурьмы. Алхимики любили пышные заглавия. Онъ лечилъ сурьмою чуть не все болезни, и, надо думать, что онъ, вкупе съ своими многочисленными. учениками, натворилъ въ сьое время не мало бедъ страждущему человечесву этой панацеей. Сурьма - вещество сильно действующее, а въ те времена съ дозировкой лекарствъ не стеснялись. Кроме того, этому загадочному Valentinus'y удалось найти несколько упрощенныхъ и более успешныхъ способовъ добывания многихъ веществъ, бывшихъ еще до него извесгными. Онъ частично открылъ самъ, частично приготовилъ въ чистомъ виде и описалъ немало химическихъ соединений— соляную кислоту, аммиакъ (нашатырный спиртъ), сернистое олово въ кристаллическомъ, злаТОВИДНОМЪ СОСТОЯНИИ, СВИНЦОВЫЙ сахаръ, разные соли сурьмы.
С XV столиля алхимиею начинаетъ овладевать. медицина; обе области мало-по-малу сливаются. Алхимики становятся врачами, врачи алхимиками. Появляется даже особый терминъ для обозначежя этой сочетанной науки — ятрохимия, т. е. врачебная хмия. Это былъ уже последний периодъ алхимии, периодъ, подготовительный къ переходу алхимии въ химию. Но, прежде чемъ перейти къ этому периоду, мы должны бросить общий взглядъ на ранниe периоды алхимии, когда она еще была целикомъ посвящена поискамъ Философскаго камня.
Magisterdixit—учи, коль сказалъ— эти слова въ устахъ средневековыхъ ученыхъ были какимъ-то боевымъ кличемъ средневековой науки. Она созидалась на авторитете Аристотеля. Что онъ сказалъ, то отрицанию не подлежало; его слово можно было толковать, но никто не осмеливался отрицать. По Аристотелю материя была едина, а отсюда истекало то практическое положенie, что материя обратима, т. e., если стать на узко практическую точку зрения, свойства материи допускаютъ превращенie одного вещества въ другое, а въ томъ числе дешеваго металла въ драгоценный. Если это такъ, то значитъ можно делать золото. Для этого надо только найти нечто, какое - то магическое вещество, подъ влияниемъ которого совершается это пpeтвoрeнie металловъ. Это веществои назвали философскимъ камнемъ. Впослтедствии понятие о философскомъ камне раздвинулось, расширилось; къ нему присоединилось новое мечтание — мечтание о всеобщемъ возродителе и обновителте, объ эликсире вечной жизни, вечной юности. И люди искали то одно, то другое, то оба вместе, убежденные, что оба эти волшебныя снадобья сливаются въ одномъ.
Позднее рассмотренного периода Алхимия начнёт становиться всё более и более утилитарной наукой, обратившись в знакомую нам Химию.