Таким образом, в былине описаны времена, когда в Древней Руси господствовала теократическая форма правления, в которой жрец совмещал функции князя.
Имя былинного героя Волх - Волхв сближает его с известным восточнославянским богом Волосом - Велесом, известным по летописям как «скотий бог». Судя по тому, что им клялись при заключении международных договоров15, он занимал очень высокое социальное положение в иерархии древнерусских богов. В вышеупомянутых договорах русские князья и члены делегации клянутся Богом, которого можно определить как Бога-творца16. Перун считается покровителем княжеско- дружинного сословия . А кого в этом случае представлял Волос - Велес? Конечно же, жрецов. Таким образом, два высших (правящих) сословия древнерусского общества были представлены своими сакральными покровителями, а заодно и гарантами соблюдения договоров.
Академик Б. А. Рыбаков писал: «Думаю, что можно считать несомненным участие волхвов в грандиозных ежегодных экспедициях русской торговой эскадры, корабли для которой готовились в Новгороде, Смоленске, Чернигове и Любече. Когда весь караван судов, пробившись сквозь печенежский заслон, благополучно проходил через Пороги, то на острове Хортица по словам Константина Багрянородного, совершался благодарственный языческий молебен <...> Трудно представить себе тысячную толпу руссов, которая обходилась бы при выполнении такой религиозной церемонии без руководителей - волхвов, знающих как обращаться к Перуну или Волосу. Без участия волхвов и волхвов высшего разряда мы не можем представить себе торжественное заключение договоров русскими послами в Царьграде.»18.
Но почему Волос-Велес не попал в Киевский Пантеон?
Проведенный сравнительный анализ функциональности Волоса-Велеса привел к выводу, что «в древнерусском Волосе-Велесе воплотились основные черты ведического Рудры. Тогда становится понятным, почему он оказался за пределами общегосударственного храма. Рудра - бог лунарного цикла, олицетворяющий идею смерти и возрождения, и в силу этого ему не нашлось места среди верховных богов солярного цикла - Перуна - Дажъбога - Хорса. Но его капище оставалось в Киеве на Подоле вплоть до принятия христианства»19.
Если былина о Волхе раскрывает происхождение и подвиги мужчины-жреца, то былина о Михаиле Потыке показывает нам могущество жрицы.
Это одна из наиболее распространенных и популярных древнерусских былин, получивших противоречивую оценку у отечественных исследователей древнерусского эпоса. В этой былине нас интересует образ её главной героини, невесты и жены былинного героя Михаила Потыки, Авдотьи Михайловны. Имена героев не имеют отношения к сюжету, они явно христианские и значит более позднего происхождения, чем сам сюжет. На архаичность сюжета указывает одно обстоятельство, являющееся важнейшей частью всей былины, - похороны обоих героев, ставших незадолго до этого супругами. Это не обычные похороны по христианскому обряду двух умерших одновременно супругов. Иван Потыка добровольно, узнав о смерти своей жены, отправляется за своей супругой в мир иной. Он велит похоронить себя в одной с ней могиле. Обряд совместного захоронения супругов был обычным явлением среди восточных славян до принятия христианства, но у восточных славян жена добровольно следовала за своим мужем. В былине не жена, а муж добровольно следует за своей умершей супругой. Такое высокое социальное положение женщины мы находим только у сарматских племен. Среди них часто встречались женщины, выполняющие одновременно жреческие и княжеские функции20.
Таким образом, былина прямо указывает на очень тесные контакты между сарматами и восточными славянами задолго до образования древнерусского государства. После похорон, уже в могиле, проявляются колдовские способности супруги Михаила Потыка. Более того, в самой былине она называется бессмертной, что также указывает на её связь со сверхъестественными силами. В подземелье умершая супруга превращается в змею, которая хочет убить русского богатыря. Но Михаил Потыка одерживает победу в схватке со змеей, и она вновь принимает облик возлюбленной супруги богатыря. Однако на этом приключения Михаила Потыки не прекращается. Последующие события лишь подтверждают колдовские способности его супруги.
И еще одна очень важная особенность древнерусского сословия жрецов, о которой нам рассказывают былины, - это кровосмесительные связи. В былине «Илья Муромец и Соловей-разбойник» Соловей-разбойник предстает перед нами в разных обличьях: человеческом, зверином и птичьем. А это, как известно, одна из главных отличительных черт древнерусских волхвов. Сразив и связав врага, Илья Муромец приезжает к его дому. Здесь он знакомится с семьей Соловья, которая очень многочисленна, и в ней господствуют кровосмесительные отношения. На вопрос Ильи: «Что это у тя дети все на един лик?» - Соловей отвечает:
знахарь волхв жреческий древнерусский
«Я то сына-то выращу, за него дочь отдам,
Дочь-то выращу, отдам за сына,
Чтобы Соловьиный род не переводился»21.
Кровнородственные браки были распространены в жреческой среде многих языческих религий, в том числе и среди иранских магов, последователей пророка Заратуштры (Сам великий пророк был женат на своей сестре).
Итак, былинный эпос дает нам сведения о происхождении жреческого сословия, о его социальном статусе, о магической силе и о брачно-семейных отношениях (в их семьях сохранились и разрешались кровосмесительные браки). Женщины занимали равное положение с мужчинами. По крайней мере, брачные договора заключались на равных условиях. Жреческое сословие было четко структурировано по вертикале, и в него входили как мужчины, так и женщины. Причем женщины-жрицы занимали очень высокое положение и могли руководить сложными обрядами. Все это говорит о высоком социальном статусе жреческого сословия.
Если существование обособленного жреческого сословия и его высокий социальный статус можно считать доказанным, то вопрос о политической роли древнерусских жрецов по-прежнему вызывает дискуссии. И связано это все с той же причиной - ограниченностью информации о них в отечественных письменных источниках и предвзятостью летописцев-христиан. Но письменные источники, принадлежащие восточным авторам, дают нам более объективную картину в этом вопросе.
Гардизи: «Есть у них знахари, власть которых распространяется на их царей»22.
Ибн-Руст: «Есть у них (руссов) знахари, из которых иные повелевают царем, как будто бы они их (руссов) начальники. Случается, что они приказывают принести жертву творцу их тем, чем пожелают: женщинами, мужчинами, лошадьми. И если знахари приказывают, то не исполнить их приказание никак невозможно» .
Из этих коротких, но емких по информации описаний политической роли древнерусского знахаря-волхва можно сделать следующий вывод: у восточных славян (русов) так же, как у их западных соседей, существовала теократическая форма правления, по крайней мере, в IX - начале X в. ее признаки были описаны Ибн-Рустом и Гардизи.
Подобное отношение верховного жреца и князя (царя) мы находим у северозападных соседей восточных славян - балтских славян. «От Поморян и других соплеменников своих Ране отличались преобладанием религиозной стихии во всем общественном строе: все их учреждения основывались на поклонении божествам и вся мысль, вся воля народа было в руках жреца. Самый князь Ранский получил религиозное значение и, осененный покровительством богов, возвысился над всеми прочими князьями Балтийскими»24. Несмотря на столь высокое положение среди балт- ских князей, «он вполне зависел от жреца, который объявлял волю богов; царь был только исполнитель этой воли, и даже на войне вел войско, куда жрец, погадав, приказывал» . Итак, у руссов и Ранов жрецы повелевают князьями.
Сведения о высоком политическом статусе древнерусских жрецов мы находим и в отечественных летописях. Рассмотрим несколько хрестоматийно известных летописных сюжетов. Но попробуем при этом несколько изменить их интерпретацию. Это сюжет о пророчестве волхвов князю Олегу, «месть княгини Ольги», сражение дружин великого князя Святослава с византийцами под Доростолом, строительство великим князем Владимиром I святилищ в Киеве и в Новгороде.
Обратимся к сюжету о пророчестве двух волхвов князю Олегу. В какой момент своей жизни прославленный воин мог заинтересоваться своей судьбой? Перед очередным походом. Теперь попробуем реконструировать сюжет, рассказанный нам через двести лет летописцем. Князь и дружина готовятся к походу, куда именно, для нашей темы не имеет значения. Приготовления происходят где-то возле княжеского двора, куда стекаются дружинники, торговцы привозят оружие, коней и пр. Когда все приготовления заканчиваются, наступает время выхода в экспедицию, тогда князь обязательно обращается к жрецам (в летописи они названы волхвами- кудесниками). С какой целью? А все с той же, о которой писал Гильфердинг, - узнать судьбу экспедиции. К какому рангу жрецов должен был обратиться Олег? Только к высшему. И вот жрецы вынесли свой вердикт: князь погибнет от своего коня, а это значит - весь поход обречен на неудачу. Как поступает Олег? Он оставляет своего коня, уже приготовленного к походу, на пастбище. Сам же отправляется в поход на другом коне и счастливо возвращается из него. Тогда Олег усомнился в пророчестве и поехал на свидание к своему коню. Князь жестоко наказан за свое неверие. Он погибает от укуса змеи. Вспомним, что волхвы ведут свою родословную от змея.
Пропустим несколько десятилетий и рассмотрим летописную легенду о мести княгини Ольги. Этот сюжет также хорошо известен, и повторять его смысла нет. Обратим внимание, что мятежные древляне были наказаны в соответствии с древними, восходящими к скифским временам, традициями25. Часть мятежников сожгли заживо, часть закопали в землю тоже заживо, часть принесли в жертву на могиле убитого ими князя Игоря. Чтобы организовать исполнение столь грандиозного похоронного обряда одной мудрой Ольги было недостаточно. Да и откуда она могла знать о существовании подобного обряда? Она могла знать о нем, если сама принадлежала к сословию жрецов, причем высшего ранга, либо должна была выполнять указания жрецов, тех которые «повелевают царями». Во всем этом грандиозном мероприятии прослеживается опытная рука человека, хорошо знающего все детали похоронного обряда великого князя. Но была ли Ольга этой жрицей, этим «ангелом смерти» Ибн-Фадлана? Вряд ли. И вот почему. Уже через несколько лет во время поездки в Константинополь она примет христианство. Высшей жрице этого бы не простили. Поэтому мы должны предположить, что во время совершения похоронного обряда рядом с Ольгой находился опытный жрец и не один.