«Обычная характеристика сектантов, составляемая архимандритом состояла из выражений типа «увещеваниям не внимает» «к обращению к Господу Богу надежды не подает», «напитан самыми вредными мнениями»151 Исследователь монастырской ссылки Кокарева Т.В. приводит любопытную статистику о заключенных в Спасо-Евфимьевом монастыре
сектантах. (см. приложение 4)
Анализ данной таблицы свидетельствует, что из 47 заключенных раскаялось 16 человек. Причем из них 5 человек не были сектантами. Следует также отметить, что из раскаявшихся довольно большой процент составляют скопцы (6 человек), которые были известны своим лицемерием перед властями. То есть для них не являлось делом принципа отстаивать свои взгляды перед православными священниками, куда важнее было оказаться на свободе и продолжить распространять свои идеи. Таким образом, процент действительно пожалевших о своих заблуждениях оказывается совсем незначительным.
Итак, раскаивалось меньшинство, а из них большинство лукавили. С чем это было связано? Заключая сектантов в монастыри, власти не учитывали забывали, что имеют дело с фанатиками, которые глухи к каким-либо увещеваниям. Возможно, на них мог бы повлиять пример праведной жизни, но не в условиях насилия.
На основе анализа мер, применяемых государственной властью в борьбе с сектантством, мы можем сделать следующие выводы:
1. Меры, применявшиеся к данному типу уголовных преступников, имели свои особенности. Сектанты могли вернуться к нормальной жизни до истечения срока наказания, если раскаются.
2. Из-за принадлежности к сектантству преступники зачастую оказывались в более выгодном положении. Их дела рассматривались отдельно, зачастую они получали наказание только за преступление в вере, а при раскаяние могли вернуться и даже получить льготы по уплате налогов.
3. Однако даже такие послабления ради возвращения отступников не были действенными. Очень небольшой процент сектантов возвращался в лоно церкви искренне. Как правило наказанные вероотступники в своей среде приобретали ореол мучеников. Они поддерживали сношения с оставшимися на родине единомышленниками и постепенно распространяли свои взгляды в отдаленных уголках России. В результате перепись населения 1897 года явственно свидетельствует о том, что в Сибире и на Кавказе число сектантов было значительно выше, чем в остальных регионах страны.
4. Монастырская ссылка также не давала должного эффекта. Изолированные от общества сектанты продолжали упорствовать. А также разлагали монахов и охрану.
5. Заведение дел в отношении сектантов сталкивалось с большим количеством трудностей. С одной стороны местным властям не хватало квалификации, чтобы обнаружить преступников, классифицировать их принадлежность и причислить к определенной статье закона в зависимости от типа секты. С другой стороны неумелые действия властей ожесточали сектантов и углубляли конфликт между ними государством и церковью.
6. Проблемы исполнительных властей накладывались на несовершенство законодательства и являлись причиной низкой эффективности работы по борьбе с сектантством.
7. На протяжении всего рассматриваемого периода экспертиза не развивалась и оставалась догматической. Только по отношению к скопцам применялась также экспертиза медицинская. Однако и тут не было точных критериев позволявших считать сектанта оскопленным.
3.3 Вопросы статистики сектантства.
Проблема статистики инакомыслящих крайне важен, поскольку помогает ответить сразу на несколько вопросов:
- каково процентное соотношение инакомыслящих к общему населению Российской империи, и, соответственно, насколько остро стоит данная проблема, сколь массовый характер она носит.
- Каким образом сектанты распределяются по толкам, регионам, возрасту и полу. Вышеперечисленные социологические данные могли бы помочь глубже понять причины отхода от православия.
- И, наконец, сравнение статистических данных собранных в различные годы позволяет судить об успешности мер борьбы с сектантством.
Таким образом, рассматривая политику государства церкви нам необходимо обратить внимание на положение статистики в интересующий нас период и дать оценку имеющимся данным.
Развитие статистики сектантства в России
В XVIII веке статистика сводилась к проведению ревизий, т.е. переписи крестьянского населения. Статистика российского инакомыслия получила начало при Петре I, когда в 1720 году раскольникам было предписано объявлять о себе в приказе церковных дел. Данная мера не имела никакого успеха. Параллельно священников обязали вести учет людей не бывших на исповеди и причастии.
Этап 1. Ежегодные отчеты.
МВД, получив в 1820 году в свое ведение вопросы религиозного инакомыслия, озаботилось проблемой подсчета сектантов. Губернские власти по единой форме раз в год, стали собирали данные, начиная с 1826 года. Всего же сведения к 1863 году имелись за 37 лет. Форма включала в себя параметры пола, положения, а также градацию на раскольников приемлющих священство, не приемлющих, субботников, скопцов и духоборцев. То есть большое количество сект, например хлысты, не учитывались.
В 1834 году при МВД было создано статистическое отделение, в губерниях начали функционировать статкомитеты (1835 год). Они должны были уметь собирать, проверять и обрабатывать информацию по однообразным формам, установленным МВД. Ежегодно проводились отчетные собрания, а протоколы заседаний публиковались в губернских ведомостях. В качестве приложений к заседаниям составлялись таблицы, в том числе и о количестве раскольников, к которым причисляли всех сектантов. Приложения и таблицы составлялись секретарями губернских статкомов на основании статистических данных предоставлявшихся исправниками, духовенством и др. Однако губернским статистическим комитетам не хватало денег, поэтому они зачастую бездействовали.
Данные официальных отчетов за 1926 и в 1927 годы (см. приложение 1 таблица 1) указывают на уменьшение числа раскольников более чем на 2 тысячи. Такие результаты сложно объяснить чем любо кроме неточности сведений, поскольку в данный период времени не было зафиксировано массовых переходов в православие. Причем это не случайный результат. А обычная ситуация. Об этом свидетельствует то, что еще через 10 лет в 1837 году духоборов и субботников якобы стало значительно меньше (см. Приложение 1 табл. 2), что не подтверждается данными судов. Маловероятным так же кажется уменьшение числа сектантов за три года с 1003816 в 1839 до 858204 в 1841 году. «…собирание сведений о числе раскольников, производилось негласно…и следовательно не представляло никакой гарантии, хотя в приблизительной верности цифры.»152
Такую нечеткость данных можно объяснить тем, что зачастую в сектанты зачисляли тех, кто не ходит в церковь, но бывало, что человек уезжал и не ходил, а бывало, наоборот, подобно хлыстам, постоянно посещал церковь и оставался неуловим. В некоторые годы с некоторых губерний сведения вообще не получались. Например, в 1839 году в отчете Каспийская область вообще не указана, а в1841 году в ней найдено 3959 духоборов, 1215 субботников и 106 скопцов. В этих отчетах хлысты и многие другие секты вообще не фигурировали, как будто их и не существовало вовсе.
Однако даже на основе столь неполной информации можно сделать несколько выводов. Так, Варадинов полагал, что:
1. среди сектантов больше всего крестьян, а значит для принятия сектантства не нужны «ни свобода действий, ни независимость гражданского положения, а одно невежество»153
2. Больше всего среди инакомыслящих старообрядцев, среди сектантов наиболее многочисленны молокане и духоборы.
3. раскол преобладает в Московской, Саратовской, Пермской, Тобольской и Черниговской губерниях.
Нам представляются спорными первые два тезиса. На наш взгляд преобладание крестьянского населения в рядах сектантов обусловлено внутренним недовольством данного класса собственной жизнью, его многочисленностью, а также тем, что кружкам и мистическим обществам в среде дворянства не было уделено внимание. Впрочем, фактор необразованности основной массы населения тоже нельзя недооценивать.
Что касается преобладания духоборов и молокан, то его можно объяснить тем, что согласно своим принципам приверженцы данных сект не считали необходимым скрывать свои убеждения. Адепты мистических сект напротив стремились максимально скрыть свое инакомыслие.
Таким образом можно сделать вывод, что имеющиеся данные не позволяют сделать однозначный вывод, данные статистики могут лишь служить дополнением к другим методам исследования сектантства.
Одним из примеров неудачной работы статистических служб может служить секта скопцов. Еще в 1836 году были заведены именные списки скопцов, но в результате работы комиссии в 1842 году выяснилось, что они неполные и в них много ошибок. Комиссия пришла к выводу, что «официальные цифры статистики скопцов…были весьма далеки не только от точности, но даже от приблизительного правдоподобия.»154 Несмотря на строгие меры, которые начали применяться к скопцам с 1843 года, для улучшения составления их списков не было сделано ничего и, в результате, «показываемое ими число скопцов было постоянно и до очевидности неверно.»155 Так, по данным этой сомнительной статистики в 1842 году было – 1840 скопцов, а в 1852 году – 1862 человека, то есть в течение 10 лет число их уменьшилось на 138 человек, тогда как из записок внесенных МВД в Комитет министров видно, что в течение этого периода было вновь открыто 829 человек.
В результате, в 1862 году именные списки из-за их абсолютной бесполезности были отменены. Далее статистику скопцов можно проследить только по губернским отчетам, где они стоят в единой графе с хлыстами, шалопутами и вообще оскопленными. Такое объединение сект не выдерживает никакой критики, но и сами предоставляемые цифры явно неверные. (см. приложение 1 табл.3)