Таким образом, в раю никакой техники не было и быть не могло, потому что первозданный человек, находясь в полной гармонии со всем творением и будучи поставлен Богом в положение полновластного хозяина Земли, не имел необходимости в каких-либо искусственно созданных средствах для воздействия на природу. Да и зачем было на нее воздействовать, когда вся тварь и так была покорна слову человека, “земля сама собою приносила”[42] все необходимое для полноценной жизни прародителей, не было “ни дождя, ни зимы”[43]? Ведь техника в первую очередь служит освобождению от нужды[44] - о какой технике может вестись речь там, где не было никакой нужды, где Сам Творец беседовал с Адамом в прохладе дня (Быт. 3.8)?
С грехопадением всё изменяется: вместо прежде царившей гармонии природа оказывается в оппозиционном отношении к человеку, тварь более не хочет повиноваться Адаму, “потому что видела, что он ниспал от божественной славы”, - говорит преподобный Симеон Новый Богослов[45]. Первое, что делают прародители - прикрывают смоковными листьями открывшуюся наготу (Быт. 3.8). Если рассмотреть данный поступок через призму вышеуказанных определений техники, то он окажется первым техническим действием человека: именно здесь происходит первая встреча природы и поврежденного человеческого сознания; природа (листья смоковницы) проходит через руки человека и подчиняется его цели[46], и таким образом появляется первый артефакт как явление, не присущее природе в норме; этим действием человек выражает свое стремление создать собственный мир, отдельный от Божьего, отгородиться от Него (что ещё ярче выразилось в бегстве Адама и Евы от Бога - см. Быт. 3.8). Перед нами не что иное как основные сущностные характеристики техники, указанные выше, причем техники именно человеческой[47].
Святитель Иоанн Златоуст видит в “кожаных ризах”, которыми Бог облекает прародителей перед изгнанием их из рая, в том числе и науку, и ?????[48]. Всё это является “изъявлением Промысла Его и милосердия о грешниках, - пишет святитель Филарет (Дроздов). - То же смятение, которое принудило их самих искать одежды, препятствовало им сделать ее достаточною и совершенною: Бог усовершает ее так, чтобы она была и покровом стыда, и защитою от действия внешних сил на тело человеческое. Одежда, изобретенная грешниками, долженствовала быть памятником греха столь же ужасным, как и самая нагота: Бог, к утешению их, соделывает оную также памятником своего о них попечения”[49]. Таким образом, кожаные ризы, с одной стороны, являются свидетельством, своеобразной “печатью” грехопадения, с другой - Божественного попечения о том, чтобы изгнанные из рая прародители смогли выжить в изменившихся природных условиях. Данное утверждение имеет очень важное значение, ибо дает ключ к правильному пониманию техники в ее отношении к человеку. Техническая деятельность становится необходимой только после изгнания из рая. С этого момента человек, потерявший веру своему Творцу и Господу и обреченный в поте лица добывать пропитание среди “терний и волчец”, лишь с помощью применения орудий мог обеспечить себе условия для выживания в мире, более не признающим человека своим хозяином. Однако такое положение никак не может считаться нормальным и естественным; техника никогда не была прирожденной человеку, она всегда противоестественна как человеку, так и вообще природе, ибо корни её - в отпадении человека от Бога и нарушении человеческой автономией Богозданного космического порядка. Отныне человек будет всегда стоять перед дилеммой: либо молиться Богу о “благорастворении воздухов, о изобилии плодов земных и временех мирных”, обращая свой мысленный взор к прежнему райскому благожитию и полагая всё упование не на свой разум и технические “достижения”, но на милость Божию, либо всё более удаляясь от Бога в сферу материальной жизни, самому “осмеливаться разыгрывать роль божества”[50], всячески усиливая свою автономию, чему технический прогресс весьма успешно способствует.
Уже в детях Адама - “каинитах” и “сифитах” - становятся ярко видны два направления в развитии человечества. Примечательно, что о сифитах упоминается лишь в последней строке 4-й главы как о “начавших призывать имя Господа” (Быт.4.26), в то же время каинитам уделяется гораздо больше внимания. Остановимся на том, как 4-я глава книги Бытия разворачивает перед нами картину развития богоборческой технократической цивилизации.
После убийства своего брата Авеля и последовавшим от Бога проклятия Каин идет “от лица Господня” в землю Нод (Быт.4.16), что в переводе означает “бегство”. С бегства от Бога и начинает свою историю технократическая цивилизация как образование, противоположное теократии, понимаемой в широком смысле слова. “Проклятые возделанной землей, впитавшей в себя кровь Авеля, они (потомки Каина - П.В.) становятся первыми горожанами, изобретателями техники и искусства. С ними появляется и цивилизация - эта огромная попытка восполнить отсутствие Бога”, - пишет Лосский[51]. Этимологически слово “цивилизация” происходит от латинского слова civis - “гражданин”, или иначе - горожанин, прилагательное civilis - “гражданский”, “общественный”[52]. “Первый город созидается первым изгнанником земли, и тем, который не ожидал града, имеющего непоколебимое основание, которого зодчий и основатель есть Бог (Евр.11.10)”[53]. Город предстает перед нами как средство от-городиться и укрепить свою автономию от Бога и окружающей среды; он позволяет теперь создать собственный мирок, вторжение в который становится весьма затруднительным по причине изначального оборонительного характера города, проистекавшего из глубоко укоренившегося в сердцах потомков братоубийцы страха за возмездие[54].
Этот город становится поистине скопищем человеческих страстей - именно здесь появляется многоженство (Быт.4.19), проституция[55], убийство становится нормой поведения (Быт.4.23). Здесь появляется новый род жизни - кочевой, изобретатель которого Иавал “имел в мыслях и спокойствие постоянного жилища и выгоды от непрестанной перемены места... он сделал угождение и роскоши и любостяжанию”[56]. Здесь же изобретаются Иувалом, “отцом всех играющих на гуслях и свирели” (Быт. 4.21), музыкальные инструменты для подмены высших запросов души “томительным утешением музыкой”(Лосский), а также для сопровождения “коллективных ритуальных оргий, в установлении которых Иувал играл главную роль”[57]. Примечательно, что для этого используются уже не природные способности человека, но технические средства. “Искусство появляется здесь как ценность культурная, а не культовая; это - молитва, не доходящая никуда, потому что она не обращена к Богу”[58].
Тувалкаином, “ковачом всех орудий из меди и железа”(Быт. 4.22), закладываются основы металлургии - этой основы основ всякого производства. Им же создаются орудия войны, которые “привели в восхищение его кровожадного отца”[59]. Примечательно, что само слово “машина” в древности чаще всего применялось именно к военным орудиям и осадным приспособлениям. Также и “механик” - в первую очередь строитель военных машин[60]. Освальд Шпенглер отмечает, что всегда “хранители кузнечного искусства рассматривались прочими людьми, как нечто совершенно особое, причем вызывали робкое поклонение или же ненависть”[61]. Подтверждение этому можно найти и в античном мифе о Гефесте. Прямое нарушение заповеди, данной прародителям, видится Р.П.Зиферле в добыче руды: “Человек проникает в недра земли и тем самым идет против Божьего завета, благословившего человека добывать в природе необходимую для жизни пищу, но не разрушать ее”[62].
Сестре Тувалкаина, Ноем, приписывают “изобретение ткацкого искусства и выделки материи” - так появляется мода[63]. “Эти изобретения человеческого духа полагают начало культуре, как культу некоей абстракции, в которой нет Того Присутствующего, к Которому должен быть обращен всякий культ”[64]. Примечательно, что эти три имени - Иавал, Иувал и Тувалкаин этимологически связаны с корнем lwb - “стремиться вперед”, “производить”, “разрастаться”[65], что свидетельствует о свойственной каинитам идее прогресса.
Обществу каинитов, как это становится видно из анализа 4-й главы книги Бытия, присущи две характерные особенности: высота технической культуры и параллельно с ней - необычайная развращенность нравов. Именно здесь наиболее ярко мир предстает перед нами как совокупность страстей, “мудрование плоти и плотское житие”[66]. Напротив, бытописатель совершенно ничего не говорит об уровне технической культуры сифитов. Вероятно, для противопоставления их потомкам Каина было достаточно одного лишь упоминания о том, что они возобновили молитву к Богу, и именно это общественное богослужение, а не забота о покорении природы и устройстве своего материального благополучия, было для них самым главным деланием. Об этом свидетельствует также тот факт, что один из сифитов - Енох - первым из людей был взят Богом живым на небо (Быт. 5. 24).
Проникновение с течением времени в среду сифитов духа потомков Каина и их совместные браки постепенно привели к “великому развращению человеков на земле”(Быт. 6.5). Для нас представляет интерес повествование книги Еноха об этом периоде, где рассказывается о падении 200 ангелов, которые спустились к дочерям земли и в награду за расположение последних научили их чародейству, открыли им целебные корни и растения. Один из ангелов, по имени Азазел, “научил людей делать мечи, и ножи, и щиты, и панцири, и научил их видеть, что было позади них, и научил их искусствам, - запястьям, и предметам украшения, и употреблению белил и румян, и украшению бровей, и употреблению драгоценнейших и превосходнейших каменьев, и всяких цветных материй, и металлов земли” (Енох 8.1)[67]. “Тогда царило великое безбожие, люди занимались развратом, погрязли в заблуждениях и все пути для них были путями погибели”[68]. Даже при сомнительной достоверности источника интересно само свидетельство о том, что в древности многие технические изобретения воспринимались не только как плод человеческого разума, но и как внушение демонических сил, которому нередко следовало наказание от Бога (можно сопоставить с античными мифами о Прометее, Икаре и др.).