Четвёртой и последней книгой, использованной на прямую в работе, было произведение Скрынникова «Митрополит Алексий и Сергий Радонежский», в котором не обращается внимания на святость Сергия, а в основном говорится про исторические события в его время и его роли в них.
Жизнь Сергия Радонежского не достаточно освещена в российской истории и поэтому её изучение следует продолжать, искать новые связи с другими великими деятелями той эпохи и т. д.
Хронологические рамки данной роботы не ограничиваются годами жизни Сергия Радонежского, а примерно выступают на 20 лет до рождения и на 30 лет после смерти, т. е. 1300-е и 1420-е годы. Но в этот достаточно большой для истории период времени входит жизнь одного человека, на фоне которой развиваются события всероссийского масштаба.
Региональные рамки не ограничиваются Троице-Сергиевой лаврой, Москвой и ближайшими городами. Действия, касающиеся личности Сергия Радонежского происходят в Ростове, Хотькове, Радонеже, Троице-Сергиевой лавре, Москве, Нижнем Новгороде, Константинополе, Золотой Орде и на Куликовском поле.
сергий игуменство радонежский жизнь святой
РАЗДЕЛ I. ЮНОСТЬ И ОСНОВАНИЕ МОНАСТЫРЯ
Точно неизвестно когда родился великий подвижник, это было в первой четверти XIV в. в Ростовской земле. На основании косвенных свидетельств источников историки называют такие даты рождения Сергия Радонежского: 1322 г., 1320 г. и даже 1314 г. Зато, известно число и месяц рождения великого святого – это 3 мая. Священник дал ему имя Варфоломея, по дню празднования памяти святого Апостола Варфоломея, потому как этого требовал тогдашний церковный обычай. Это имя по своему значению означало – сын радости.
Как известно Варфоломей дал о себе знать за долго до своего рождения, здесь уместно привести рассказ из «Жития Сергия Радонежского», которое было написанное Епифанием Премудрым, учеником великого святого, в 1417–1418 гг.:
«И свершилось чудо до рождения его (Сергия Радонежского): случилось нечто такое, что нельзя молчанию предать. Когда ребёнок ещё был в утробе матери, однажды – дело было в воскресенье – мать его вошла в церковь, как обычно, во время пения святой литургии. И стояла она с другими женщинами в притворе, а когда должны были приступить к чтению святого Евангелия и все люди стояли, молча, тогда внезапно младенец начал кричать в утробе матери, так что многие ужаснулись от этого крика – преславного чуда, совершившегося с этим младенцем. И вот снова, перед тем, как начали петь херувимскую песнь, то есть «Иже херувим», внезапно младенец начал вторично громко кричать в утробе, громче, чем в первый раз, так что по всей церкви разнёсся голос его, так что и сама мать его в ужасе стояла, и женщины, бывшие там, недоумевали про себя и говорили: «Что же будет с младенцем?» Когда же иерей возгласил: «Вонмем, святая святым!» - младенец снова, в третий раз, громко закричал». Дальше говорится, что смущённая мать едва не упала от страха, и сразу начала плакать. Её окружили, рядом стоящие женщины, и, наверное, желая помочь успокоить плачущего младенца, стали спрашивать, где у неё ребёнок. Но поняв, что младенца нет, а мать носит его в чреве, сказали ей: «Как может быть дарован голос до рождения младенцу, ещё находившемуся в утробе?» Она же ответила: «Я тому и сама удивляюсь, вся объята страхом, трепещу, не понимая случившегося». Если же верить этому рассказу, то печать святости на Сергии лежала уже с детства.
По древнему преданию, имение родителей Сергия, бояр ростовских Кирилла и Марии, находилось не в самом Ростове, а в его окрестностях, по дороге в Ярославль. Преп. Сергий по происхождению был дворянин: его отец был служивый человек Ростовских удельных князей и входил в состав так называемого боярства, будучи членом правительственной думы или совета князей. Кирилл состоял на службе сначала у Ростовского князя Константина IIБорисовича, а потом у Константина III Васильевича; он не раз сопровождал их в орду, как один из самых близких к ним людей; владел достаточным по своему положению состоянием; но по простоте тогдашних нравов, живя в деревне, он не пренебрегал и обычными сельскими трудами; мы увидим потом, что Кирилл посылал, например, своего малолетнего сына за конями.
Значит, маленький Варфоломей умел, и спутать их, и обратить [3]. И подведя к какому-нибудь пню, ухватив за чёлку, вспрыгнуть, с торжеством рысцою гнать домой [3].
Несомненно, то, что родители Варфоломея были глубоко религиозными людьми и как пишет Зайцев, что особенно они были «страннолюбивы», т. е. помогали бедным и охотно принимали странников. Вероятно, именно это ощущение странственной жизни и дало начало тем мечтаниям об уединёнии и спокойствии в глубоком лесу. Кроме него у родителей было ещё двое детей: старший сын Стефан и младший – Пётр. Родители, хотя и были «бояре знатные», по-видимому, жили просто, были люди тихие спокойные, с крепким и серьёзным складом жизни.
В семь лет Варфоломея отдали учиться грамоте вместе с его братьями. В то время вообще смотрели на обучение грамоте, как на дело священное: без грамоты невозможно было прочитать и понять Библию, а также другие священные книги. В школы грамотности, которых в то время вообще было немного, попасть было трудно и потому туда попадали лишь люди избранные, т. е. дети боярской верхушки каковыми и были Варфоломей с братьями. Эти школы учреждались попечениями епископов и вообще духовенства, учителями в них попадали, конечно, люди богобоязненные. Поэтому Варфоломей с детства впитывал православную мораль. Два его брата учились хорошо и успевали по учёбе, хотя Петру в то время не было и шести лет, а Варфоломей оказался тупым и часто подвергался наказаниям от учителей и осмеяниям сверстниками. Да и сам он напрягал все усилия: проводил ночи над книгой и, укрывшись от людей, плакал, и часто со слезами молился втайне Богу о даровании ему разумения грамоты, и молитва его была услышана. Например, Епифаний Премудрый приводит в своём «Житии» такой рассказ:
«Однажды отец послал его (Варфоломея) искать лошадей, он увидел некоего черноризца, старца святого, удивительного и неизвестного, саном пресвитера, благообразного и подобного ангелу, на поле под дубом стоящего и прилежно со слезами молящегося. Отрок же, увидев его, сначала смиренно поклонился ему, затем приблизился и стал около него, ожидая, когда тот кончит молитву. Когда кончил молиться старец, то подозвал к себе Варфоломея, и благословил его, и поцеловал его во имя Христа, и спросил его: «Чего ищешь и чего хочешь, чадо?» Отрок же сказал: «Душа моя желает более всего знать грамоту, для чего я отдан был учиться. Ныне скорбит душа моя, так как учусь я грамоте, но не могу её одолеть. Ты же, святой отче, помолись за меня Богу, чтобы смог я научиться грамоте». О чём они беседовали дальше, мы не знаем, но Варфоломей пригласил старца домой. Родители приняли старика хорошо, как они обычно принимали и всех остальных странников. Позже старец позвал ребёнка в молельную и велел читать псалмы, но мальчик сказал, что не умеет. Но посетитель сам дал книгу, при этом повторив приказание. Тогда Варфоломей начал читать, и все были поражены, как он читает хорошо [3]. После этого гостя накормили, и старец сказал, что Варфоломей хорошо станет понимать св. Писание и будет хорошо читать. Затем прибавил: «Отрок будет некогда обителью Пресв. Троицы; он многих приведёт за собой к уразумению Божественных заповедей». С этого времени Варфоломей читал уже любую книгу без запинки, и как утверждает Епифаний – даже обогнал товарищей. Сейчас даже молятся преп. Сергию о даровании разумения грамоты.
Хотя мы и видим, что Варфоломей обогнал своих сверстников по учёбе, но всё же, его главная сила не в научных знаниях: в этом ведь он ничего не создал. Ведь даже умение читать будущий преп. Сергий приобрёл неестественным путём, а с помощью божественной силы. Борис Зайцев говорит, что, пожалуй, Епифаний, человек образованный и много путешествовавший по св. местам, написавший жития св. Сергия и Стефана Пермского, был выше его как писатель, как учёный. Гений мальчика Варфоломея вёл его другим путём, где менее нужна наука. Сергий, кажется, принадлежал к тем, кому обычное даётся тяжко, и посредственность обгонит их – зато необычное раскрытое целиком [3].
Через несколько лет после этого, как утверждает Епифаний, он стал поститься строгим постом и от всего воздерживался, в среду и в пятницу ничего не ел, а в прочие дни питался хлебом и водой; по ночам часто бодрствовал и молился. Мать часто отговаривала его от постов и всенощных бдений, говоря, что ему всего лишь двенадцать лет. Но мальчик просил не отговаривать его от того, что он делает. Так вырастал и духовно укреплялся будущий преп. Сергий. И как пишет Никон Рождественский в своём «Житии», что Сергий скоро понял, что ещё в отроческом возрасте страсти уже начинают про являть свою губительную силу, которую сдержать стоит не малого труда; а кто хоть раз поддастся в юности их влечению и попустит им связать себя порочными склонностями, тому и подавно тяжело преодолеть их. И вот Варфоломей принимает все меры, чтобы оградить себя от их воздействия, и пресекает все пути, с помощью которых они могут попасть к человеку. Так, прежде всего он уклоняется от детских игр, шуток, смеха и как бы сторонится своих сверстников и вообще общества.
Когда будущему святому было около пятнадцати лет, родители были вынуждены переселиться из Ростова. Иван Калита зимой 1327–28 г. получил в Орде великое княжение Русское, а уже на следующий год подчинил себе Ростовское княжество. Но нелегко было удалённым князьям расставаться со своею свободой. Московский князь действовал властно, ни пред чем не останавливаясь. Даже в тех случаях, когда присоединение соседних уделов совершалось мирным путём, посредством например, родственных союзов с Великим Князем Московским, и тогда Иван Данилович мог не задумываясь распоряжаться удельными княжествами, как ему хотелось. Так он выдал своих дочерей – одну за Василия Даниловича Ярославского, а другую – за Константина Васильевича Ростовского, и, действуя, как глава России, предписывал своим зятьям законы в их собственных областях. Послан был в Ростов в чине воеводы московский вельможа Василий, по прозвищу Кочева, и с ним другой, по имени Мина; по прибытии в Ростов, они стали действовать полновластно, притесняя жителей, так что многие ростовцы принуждены были отдавать москвичам своё имущество поневоле, за что получали только оскорбления и побои и доходили до крайней нищеты. Дерзость московских воевод дошла до того, что они повесили вниз головою ростовского градоначальника, престарелого боярина Аверкия, поставленного ещё князем Василием Константиновичем, и в таком виде оставили его на поругание. Так поступали не только в Ростове, но и по всем волостям и сёлам. В Ростове были недовольные подчинением Москве, и потому наместник в Ростове подозревал всех в измене, и вскоре начал выводить её истязаниями и телесными пытками. Спасаясь от страшного террора, многие решили бежать из Ростова. В их числе были и родители Варфоломеевы. Кроме тяжкого насилия их заставило выселиться то, что всю жизнь, будучи людьми богатыми, под старость лет они стали бедняками. Славный и именитый некогда боярин Кирилл, ранее описанных событий в Ростове, часто путешествовал со своим князем в Орду, эти путешествия, конечно, не обходились без дорогих подарков ордынским вельможам, что отзывалось на материальном состоянии всей боярской верхушки. Также своё дело сделал жестокий голод, который часто опустошал Ростовские земли, ведь регион это северный, чернозёмов нет и урожайность далеко не такая, какую хотелось бы ожидать. А больше всего, как сообщает Епифаний, неблагоприятно сказалось нашествие Туралыково в 1327 г. Всё это почти довело до нищеты боярина Кирилла. Вероятно также, что своеволие московских наместников, которые распоряжались в Ростове как независимые государи, не пощадило и отца Варфоломея, как ближнего боярина ростовских князей: и скорей всего именно тогда он лишился не только своей чести, но и всего своего состояния. По видимому было тяжело оставаться Кириллу в городе, после всего, что он там испытал, а может быть, и прямо было приказано московскими наместниками уехать из Ростова, и поэтому он решил при первой же возможности покинуть город и перейти на службу к другому князю. Такой случай вскоре представился. Недалеко от современной Троице-Сергиевой лавры существовало городок Радонеж. В 1328 г., отправляясь в Орду, великий князь Иван Данилович написал духовное завещание, в котором, между прочим, назначил «село Радонежское» в удел великой княгине Елене «с малыми детьми» нераздельно. Вскоре после этого село полностью перешло в собственность младшего сына Калиты Андрея. Великий князь, по малолетству Андрея, поставил в Радонеже наместником Терентия Ртища, который, желая привлечь большее число переселенцев в этот, почти незаселённый край, объявил именем князя разные льготы переселенцам. Как только эта новость стала известна в Ростове, многие из его жителей в надежде на лучшую жизнь переехали в Радонеж. В числе этих переселенцев был, и боярин Кирилл со своим семейством и поселился в Радонеже возле церкви Рождества Христова.