Убрать ссылки на Марию Магдалину из большинства повествований было легко. Однако в ходе работы редактор столкнулся с проблемой. Традиция, помещающая Марию Магдалину у подножия Креста и у опустевшей могилы в воскресное утро была слишком сильна для того, чтобы её отрицать. Присутствие Магдалины при обоих этих событиях было общеизвестно среди большинства раннехристианских общин. (Это подтверждается тем фактом, что остальные три Новозаветных Евангелия сообщают о её присутствии при этих событиях.) Редактор просто не мог пренебречь каким-либо упоминанием Магдалины при Распятии или ссылкой на неё, как на первого свидетеля Воскресения. И всё же редактор по-прежнему хотел ввести любимого ученика в качестве основателя их общины и очевидца многих событий в деле спасения. Так он мог бы по-прежнему утверждать, что основатель его общины был очевидцем событий описываемых в этом Евангелие, несмотря на то, что по какой-то необъяснимой причине он не может открыть его личность (Иоанн 21:24).
Вероятно, здесь редактор задавал себе вопрос весьма схожий с таким: как я могу скрыть то, что Мария Магдалина была основательницей нашей общины, избежав при этом столь откровенного шага, как изъятие её из содержания, повествующего о Распятии / Воскресении, с которым большинство христиан уже знакомо?
Редакторское решение этой проблемы, вообще-то, было довольно простым. В этих двух событиях, где невозможно было отрицать присутствие Марии Магдалины, он переделал текст так, чтобы казалось, будто Мария Магдалина и тот самый любимый ученик были двумя разными людьми, одновременно появляющимися в одном и том же месте и в то же самое время. Следовательно, Мария Магдалина и любимый ученик-мужчина, появлялись вместе только в двух местах Четвёртого Евангелия – 19:25–27 (у подножия Креста) и 20:1–11 (у опустевшей могилы в воскресное утро). Разве это не интересно? И именно в этих двух местах мы находим значительные структурные изменения в тексте Четвёртого Евангелия. Браун обсуждает эти изменения в обоих отрывках. Примечательно однако, что Браун не находит подобных структурных изъянов в каких-либо других отрывках, которые содержат ссылки на любимого ученика.
Структурные изменения в тексте Четвёртого Евангелия
Отрывок из Четвёртого Евангелия, в котором Мария Магдалина и любимый ученик находятся вместе у подножия Креста гласит:
«При кресте Иисуса стояли Матерь Его и сестра Матери Его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина. Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит…» (Иоанн 19:25–26).
Структура этого отрывка очень озадачивает. В первом предложении (стих 25) мы видим перечень женщин, стоявших у Креста Иисуса. Во втором предложении (стих 26) писатель, кажется, ссылается на вышеупомянутый перечень женщин у Креста, когда он называет одну из них «ученик, которого любил (Иисус)». Если бы кто-то должен был читать только эту часть отрывка процитированного выше, то он легко согласился бы с тем, что любимым учеником является одна из женщин, стоявших у креста с матерью Иисуса.
А целиком этот отрывок гласит:
«При кресте Иисуса стояли Матерь Его и сестра Матери Его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина. Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Жено! се, сын Твой. Потом говорит ученику: се, Матерь твоя! И с этого времени ученик сей взял Ее к себе» (Иоанн19:25–27).
Оригинал доевангелической версии этого отрывка, вероятно, упоминает Марию Магдалину в качестве того ученика, которого любил Иисус. Посредством определяющих слов мужского рода и падежей (в греческом языке) редактор в середине мысли, по-видимому, смог превратить любимого ученика в безымянного мужчину. Структура этого отрывка выглядит немного неестественной и указывает на то, что он был изменён.
В одном месте своей дискуссии Браун спрашивает, почему любимый ученик не был включён в перечень людей стоявших у Креста в стихе 25. Он отмечал, что мать Иисуса и любимый ученик не были названы тремя другими Евангелиями среди тех, кто стоял у Креста. Он пришёл к заключению, что мать Иисуса «была особо упомянута в традиции, которая пришла к евангелисту, как видно из стиха 25, но ссылка на любимого ученика… является приложением к этой традиции». По причинам отличным от тех, что положены в основу приведённых здесь доводов, Браун понимал, что «любимый ученик» выглядел странно выделяющимся в этом отрывке.
Если мы сравним Евангелие от Иоанна 19: 25–27 с Евангелием от Филиппа, цитировавшимся выше, мы заметим некоторые поразительные сходства:
«Трое шли с Господом всё время. Мария, Его мать, и её сестра, и Магдалина, та, которую называли его спутницей. Ибо Мария – его сестра, и его мать, и его спутница».
Евангелие от Филиппа указывает ту же самую группу женщин, что стоит у Креста в Четвёртом Евангелии. Однако Евангелие от Филиппа чётко упоминает Марию Магдалину как «спутницу» Иисуса. Приводимые Брауном объяснения этому сходству заключаются в том, что писатели-гностики, делая Марию Магдалину учеником, которого Иисус любил больше всех, некоторым образом находились под влиянием Четвёртого Евангелия. Другими словами, как уже упоминалось ранее, он утверждает, что то, что мы читаем в Евангелие от Филиппа, является реакцией на написанное в каноническом Четвёртом Евангелии. Это в высшей степени маловероятно. Утверждение, будто создатель Евангелия от Филиппа подобным образом отвечал на Четвёртое Евангелие, во-первых, не объясняет, почему в этом месте Четвёртого Евангелия появляется структурное изменение. Более того, Браун утверждает, что гностики сделали Марию Магдалину любимым учеником в ответ на изображение её в Четвёртом Евангелии. Однако он не попытался объяснить, почему имя любимого ученика в Четвёртом Евангелии окутано тайной. Я полагаю, что более правдоподобным объяснением является то, что цитируемые здесь гностические произведения отражают более раннюю традицию. А редактор Четвёртого Евангелия изменил эту традицию по вышеуказанным причинам.
Отрывок из Четвёртого Евангелия, где Мария Магдалина и любимый ученик находятся вместе у опустевшей могилы, гласит:
«В первый же день недели Мария Магдалина приходит ко гробу рано, когда было ещё темно, и видит, что камень отвален от гроба. Итак, бежит и приходит к Симону Петру и к другому ученику, которого любил Иисус, и говорит им: унесли Господа из гроба и не знаем, где положили Его.
Тотчас вышел Пётр и другой ученик и пошли ко гробу. Они побежали оба вместе; но другой ученик бежал скорее Петра и пришёл ко гробу первый. И, наклонившись, увидел лежащие пелены; но не вошёл во гроб. Вслед за ним приходит Симон Пётр и входит во гроб, и видит одни пелены лежащие, и плат, который был на главе Его, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте. Тогда вошёл и другой ученик, прежде пришедший ко гробу, и увидел, и уверовал. Ибо они ещё не знали из Писания, что Ему надлежало воскреснуть из мёртвых. Итак, ученики опять возвратились к себе. А Мария стояла у гроба и плакала. И, когда плакала, наклонилась во гроб» (Иоанн. 20:1–11)
Структурные изменения в тексте этого отрывка бросаются в глаза. В своей дискуссии о фрагменте Писания Браун замечает, что «существование чрезмерного количества изменений выдаёт руку редактора, который достиг построения комбинированием несогласующихся фактов».
В своих комментариях на стихи 1–11 главы 20-й от Иоанна, Браун приводит несколько изменений. В частности, одним из тех, которое по причине этого исследования заслуживают рассмотрения, является следующее наблюдение Брауна: «Не ясно, когда или как Магдалина вернулась к могиле в стихе 11». Браун отмечает, что в перемещении Марии Магдалины из одного места в другое в этом фрагменте череда повествования разорвана:
– В стихе 2 Мария Магдалина бежит ОТ могилы к Петру и «другому ученику» для того, чтобы сказать им, что тело Иисуса из могилы пропало. В этом месте Мария Магдалина находится вдали от могилы вместе с Петром и «другим учеником».
– В стихе 3 Пётр и «другой ученик» бегут к могиле. Мария Магдалина не упомянута, как вернувшаяся к могиле с этими двумя мужчинами. Она осталась позади них, всё ещё вдали от могилы.
– В стихе 11 Мария Магдалина внезапно описывается, как оставшаяся и плачущая у гроба. Однако после того, как она рассказала Петру и «другому ученику» об исчезновении тела Иисуса, в этой сцене сообщения о её возвращении к могиле отсутствует.
Когда же всё-таки Мария Магдалина вернулась к могиле? Между стихами 2-м и 11-м читатель теряет ряд её перемещений. На это обратил внимание Браун. Эти непоследовательности являются результатом включения в текст её alter ego, любимого ученика-мужчины, в стихах со 2-го по 10-й. Очевидно, что этот отрывок подвергся некоторому экстенсивному редактированию. Усилия редактора скрыть личность Марии Магдалины как любимого ученика и создать двух индивидуумов из одного, сделали запутанным повествование о местонахождении Магдалины в отрывке между стихами 2 и 10.
Браун утверждает, что этот отрывок «подвергся значительному дополнению» (. Он рассматривает возможность того, что стих 12 главы 24 Евангелия от Луки отражает более раннюю традицию, в которой Пётр бежит к могиле без другого ученика. До того, как редактор переработал это место, до-каноническая версия Четвёртого Евангелия могла отражать этот момент. Браун утверждает, что включение любимого ученика в сцену 20-й главы Евангелия от Иоанна было сделано редактором. Фактически, он утверждает, что именно введение этого ученика в текст и повлекло изменения, которые здесь описаны.
Сообщение о Петре и любимом ученике, бегущих вместе к могиле является «прослойкой между» первоначальным обнаружением опустевшей могилы Марией Магдалиной и её первой встречей с Воскресшим Иисусом. Браун утверждает, что эта «приспособление» позволяет Евангелию сохранить традицию, согласно которой Мария Магдалина была первой, кто обнаружил могилу опустевшей, одновременно давая любимому ученику известность в качестве того, кто первым добрался до могилы и поверил, что Иисус Воскрес.