Е. М. Мелетинский
Мифы и сказки австралийцев представляют исключительный интерес. Коренное население Австралии, в настоящее время частью истребленное, в Юго-Восточной Азии - предки австралийцев через о-ва Индонезии и Новую Гвинею прибыли на австралийский материк. На краю обитаемого человеком мира, в условиях полной изоляции и в специфически трудной природной среде австралийцы сочетали поразительную приспособленность к местным условиям с сохранением первобытных форм материальной и духовной культуры (употребление каменных орудий, раннеродовая организация, классический тотемизм и т. д.). Это давало основание некоторым ученым, конечно с известной натяжкой, имея в виду только некоторые важные черты, сопоставлять культуру австралийцев с азильско-тарденуазской археологической культурой раннего неолита. Архаичность культуры австралийских племен делает особенно интересным их фольклор. К сожалению, сколько-нибудь значительные записи устно-поэтического творчества стали производиться в Австралии только в последней четверти XIX в., т. е. почти через сто лет после появления там европейских колонистов, так что многое было уже невозвратимо упущено.
Центральное место в словесном творчестве коренного населения Австралии занимают мифы, в которых действие отнесено к некоему стародавнему, доисторическому времени (алтжира у племени аренда, мура у диери, джугур у алуриджа, бугари у караджери, унгуд у унга-риньин, вингара у варамунга, мунгаи у бинбинга и т. д.). В рту доисторическую эпоху действовали мифические герои, и их действия определили облик земной поверхности, вызвали к жизни людей, растения и животных, обусловили различные обычаи.
Такое отнесение действия к особому доисторическому времени - характерный признак мифа не только у австралийцев, но также у американских индейцев (по наблюдениям Ф. Боаса) и у других народов.
У ряда австралийских племен это мифическое время обозначается тем же словом, что и "сновидения" (в англо-австралийской этнографии его общепринятым обозначением является dream time). Связь со "сновидением" показывает, что речь идет о времени не только доисторическом, но и внеисторическом, о времени "вне времени". Оно может воссоздаваться в снах, а также в обрядах, в которых исполнители отождествляются с мифическими предками. Последние мыслятся как вечные, никем не созданные. Они совершили свой жизненный цикл во времена алтжира (алтъира), превратившись в конце концов в скалы, деревья или каменные и деревянные священные чуринги. Эти священные предметы (естественные или созданные рукой человека), по представлениям австралийских племен, и в настоящее время сохраняют магическую творческую силу мифического предка и могут быть средством размножения зверей, источником "душ" новорожденных детей, которые у некоторых племен (аранда) мыслятся перевоплощением предков. Жизнь предков описывается в весьма обыденных формах: они спят, едят, охотятся, ссорятся между собой, вступают в любовные связи, совершают обряды; поиски пищи стоят на первом плане. Следует отметить, что в большинстве случаев охота предков бывает удачной. "Время сновидений" рисуется эпохой изобилия и в этом смысле своего рода золотым веком.
Основной смысл "времени сновидений", однако, не в идеализации прошлого, а в созидании предками мира. Самая специфика мифа заключается в том, что представления об устройстве мира передаются в виде повествования о происхождении тех или иных его элементов. При этом в качестве конечных причин нынешнего состояния мира, основой фундамента мироустройства изображаются события из жизни мифических героев мифического времени.
И само устройство мира и обусловливающие его события в австралийской мифологии очень просты, ее фантастика лишена причудливости и гиперболичности, которой отмечены мифы индейцев, полинезийцев и др. Локальная группа (основная социальная единица австралийского общества при отцовском счете родства, обычно совпадающая с тотемическим родом; западные наблюдатели иногда ее весьма неточно называют "ордой") прочно связана с определенной "кормовой" территорией, за пределы которой практически почти не выходит. В фольклоре ярко отражается любовь австралийца к этой территории как к своей "родине". И в мифах главное внимание направлено не на вселенную, а именно на этот "микрокосм".
Самые распространенные австралийские мифы имеют поэтому характер местных преданий, объясняющих происхождение всех сколько-нибудь заметных мест и природных предметов на кормовой территории - холмов, озер, источников, скал, ям, больших деревьев и т. п. Очень часто мифы повествуют о странствиях предков в "эпоху сновидений" по определенным тропам. Различные черты рельефа, растительности и т. п. оказываются результатом и "памятником" деятельности мифического героя, следом его стойбища, плодом его созидательной деятельности либо местом превращения его в чурингу. Расположение некоторых предметов на местности якобы воспроизводит отдельные сцены из "истории" предка. Миф очень точно перечисляет и описывает местности, проходимые героем, его "маршрут". Некоторые мифические тропы пересекают территории нескольких локальных групп или даже племен. В таком случае одна локальная группа оказывается хранительницей только части мифа. Мифические тропы обычно имеют направление с севера на юг, что соответствует, вероятно, направлению заселения материка.
2
Мифические герои - это большей частью тотемные предки, т. е. прародители или создатели одновременно и определенной породы животных (реже растений) и человеческой группы, которая рассматривает данную породу животных как свой тотем, т. е. своих родичей, свою "плоть".
Тотемизм представляет своеобразную идеологическую надстройку в раннеродовом обществе. Он переносит на окружающую природу (из которой человек еще не научился себя полностью "выделять") представления о родовой социальной организации (См. С. А. Токарев, Религии в истории народов мира, М., 1964). Отношения людей между собой представляют как отношение человека к природе. С другой стороны, представления о хорошо известных человеку животных и растениях, их названия широко используются как материал для разработки своеобразного, разумеется довольно громоздкого, "кода", позволяющего классифицировать и природные и социальные явления (См. Claude Levi-Strauss, La pensee sauvage, Paris, 1962). Этим в значительной мере объясняется то, что наряду с основным (родовым) тотемом имеются всякого рода индивидуальные субтотемы, тотемы пола и т. д. и т. п. Основному тотему большей частью соответствует экзогамия (запрет жениться в пределах данного тотема) и алиментарное табу (запрет употреблять в пищу мясо тотемного животного, за исключением особых ритуальных моментов). В мифах о предках и экзогамия и алиментарное табу часто нарушаются.
По-видимому, в местах наибольшего распространения того или иного вида животных или растений локализуются тотемические центры, создание которых также описывается в мифах. В тотемических центрах представители соответствующего тотема периодически совершают магические обряды, имеющие целью размножение тотемного вида животных или растений. Эти обряды в научной литературе не очень точно называют интичиума. Во время таких обрядов (а также во время обрядов инициации) обычно инсценируются сюжеты соответствующих мифов о тотемных героях.
Тотемные предки в мифах предстают как существа с не вполне дифференцированной двойственной зоо-антропоморфной природой, в которой, однако, явно преобладает человеческое начало. Большей частью Это люди, которые в случае нужды легко превращаются в соответствующий вид животного. В зачине мифов некоторых племен можно порой встретить такую форму: это было в то время, когда звери еще были людьми. Иногда этим превращением завершаются "странствия". Так, у племени муринбата (по данным Станнера) мифы часто кончаются словом демниной, что означает "изменить тело", а также "превратиться из человека в животное", "уйти в воду". Определенные события из жизни тотемных предков мотивируют, объясняют те или иные особенности соответствующих животных и растений (их окраску, форму, повадки). Тогда этиологизм (объяснительная функция) мифа включает не только черты местности, но и особенности фауны и флоры. Такого рода этиологизм широко распространен в мифологии самых различных народов мира.
Мифы о странствиях тотемических предков в их классической форме выступают в фольклоре центральноавстралийских племен. Прекрасный Знаток языка, фольклора и культуры этих племен, ученый-миссионер Карл Штрелов записал их и точно перевел с языков аранда и лоритья (Carl Strehlow, Die Aranda-und Loritja-stаmme in Zentral Australien, T. I-II, Frankfurt am Main, 1907-1908; ср. изложение тотемических мифов в последней монографии классиков австраловедения Спенсера и Гиллена: R. Spencer, F. I. Gillen, The Arunta, a study of a stone age people, London, 1927, vol. I, pp. 301-390). Собрание Штрелова включает мифы о предках тотемов красных кенгуру, серых кенгуру, эму, орла, дикого кота, иглистого муравьеда, летучей мыши, утки, ворона, лягушки, улитки, различных змей, птиц, личинок, рыб и т. д.
Тотемические мифы аранда и лоритья строятся почти все по одной схеме: тотемные предки в одиночку или группой возвращаются на свою родину - на север (реже - на запад). Подробно перечисляются пройденные места, поиски пищи, трапезы, организация стойбищ, встречи в пути. Недалеко от родины, на севере часто происходит встреча с местными "вечными людьми" того же тотема. Достигнув цели, странствующие герои уходят в нору, пещеру, источник, под землю, превратившись в скалы, деревья, чуринги. Причиной этого часто выставляется усталость.
В местах стоянок и в особенности в месте смерти (точнее, ухода в землю) образуются тотемические центры. В некоторых мифах (например, о людях - диких котах) тотемные герои несут с собой чуринги, культовые жезлы (которые используют как оружие или для пробивания дороги в скалах, т. е. как орудие создания рельефа) и другие культовые предметы.