Реферат
Религия древних славян
Введение
Древняя, дохристианская религия славянских народов известна нам еще далеко не достаточно. Ученые начали интересоваться ею с конца XVIII в., когда вообще пробудилось национальное самосознание у многих славянских народов, а в европейской литературе стал сказываться интерес к народной культуре, народному творчеству. Но к этому времени все славянские народы, уже давно обращенные в христианство, успели позабыть свои древние верования; сохранились у них лишь некоторые народные обычаи и обряды, некогда связанные с этими верованиями. Поэтому в сочинениях конца XVIII и начала XIX в. о древнеславянской религии больше романтической фантазии, чем исторических фактов. Таковы «Краткое описание славянского баснословия» Михаила Попова (1768), «Словарь русских суеверий» Михаила Чулкова (1780), «Древняя религия славян» Григория Глинки (1804), «Славянская и российская мифология» Андрея Кайсарова (1804). Более критично и содержательно «Краткое обозрение мифологии славян российских» Петра Строева (1815); Даже и значительно позднее, уже в 60-х годах прошлого столетия, авторы — приверженцы мифологической школы допускали очень много романтических увлечений и домыслов, когда писали о верованиях древних славян. Лучший пример - «Поэтические воззрения славян на природу» А. Н. Афанасьева (1865—1869); здесь собран и старательно систематизирован очень большой фактический материал, но в своих выводах автор не всегда опирается на фактические данные, а поэтому делает голословные предположения. Только с конца XIX в. начались попытки трезво и серьезно, на основе достоверных источников рассмотреть сохранившиеся сведения о дохристианских верованиях славянских народов- (А. Кирпичников, А. Н. Веселовский, Е. В. Аничков, Н. М. Гальковский, В. Мансикка, Л. Нидерле и др.); при этом, правда, не обошлось и без гиперкритицизма и неоправданного агностицизма.
1. Источники
Источниками изучения дохристианскихверований славян служат, во-первых, письменные известия, относящиеся к VI—XII вв., во-вторых, археологические памятники, в-третьих, пережитки древних верований и обрядов, сохранившиеся до недавнего времени и описанные в этнографической литературе. Первые две категории источников очень скудны, а последняя представляет большие трудности в смысле решения вопроса: какие же из описанных в XIX—XX вв. обрядов и верований сохранились от дохристианских времен, а какие появились позже? Однако при всех трудностях исследования существенные черты древнеславянской религии можно считать установленными.
Если прежние ученые стремились воссоздать некую первоначальную единую общеславянскую религию, то новейшие исследователи держатся на этот счет скептического взгляда.
Древние славяне никогда не были объединены ни политически, ни экономически, и едва ли они могли иметь общих богов, общие культы. Очевидно, у каждого племени были свои предметы почитания, и даже у каждого рода свои. Но, конечно, многое было одинаковым или сходным у разных племен.
2. Погребальный культ и семейно-родовой культ предков
У славян очень долго держался патриархально-родовой строй. По словам Киевской летописи, «живяху кождо родом своим и на своих местех, владеюще кождо родом своим». Поэтому естественно, что у них сохранялся и семейно-родовой культ в виде почитания предков, связанного с погребальным культом.
По всей территории, на которой обитали славянские племена, встречаются многочисленные могильники и курганы с погребениями. Погребальные обычаи были сложными и разнообразными: кремация (особенно у восточных и частью у западных славян; у южных не засвидетельствована), трупоположение (с X—XII вв. повсеместно), часто хоронили или сжигали в лодке (пережиток водяного погребения). Над могилой обычно насыпали курган; с умершим всегда клали разные вещи, при погребении знатных убивали коня, а иногда и раба, даже жену умершего. Все это связано с какими-то представлениями о загробной жизни. Слово «рай» — дохристианское общеславянское слово — означало прекрасный сад, каким рисовался, видимо, загробный мир; но он, вероятно, был доступен не для всех. Дохристианского происхождения, несомненно, и слово «пекло» (буквально жар, огонь), может быть, означавшее подземный мир, где горят души злых. Впоследствии христианское учение о «будущей жизни» перекрыло эти древние представления; пожалуй, только у украинцев сохранилось смутное мифологическое поверье о какой-то блаженной стране — вирий (ирий), куда улетают осенью птицы и где обитают умершие.
Зато верования, касающиеся отношений умерших к живым, удерживались поразительно прочно, и они совсем непохожи на христианские. Умершие делились очень резко на две категории. Это разделение, сохранившееся в поверьях по крайней мере у восточных славян, прекрасно определил Д. К. Зеленин: одна категория — «чистые» покойники, умершие естественной смертью: от болезни, старости,— их называли обычно, безотносительно к возрасту и полу, родителями; другая — «нечистые» умершие (мертвяки, заложные), те, кто погиб неестественной, насильственной или преждевременной смертью: убитые, самоубийцы, утопленники, опойцы (умершие от пьянства); сюда же относились дети, умершие некрещеными (влияние христианства!), и колдуны. Отношение к этим двум категориям умерших было в корне различно: «родителей» почитали, смотрели на них как на покровителей семьи, а «мертвяков» боялись и старались обезвредить.
Почитание «родителей» — это настоящий семейный (а прежде, очевидно, родовой) культ предков. Он и засвидетельствован средневековыми авторами (Титмар Мерзебургский: «domesticoscoluntdeos» — «они чтут домашних богов») и отчасти сохранился в качестве пережитков до наших дней. Русские крестьяне поминают родителей в определенные дни года, особенно в родительскую субботу (перед масленицей, а также перед троицей), на радуницу (послепасхальная неделя). Белорусские крестьяне справляли несколько раз в году праздник дзядов (то есть Дедов, умерших), особенно торжественно — осенью (большей частью в последнюю субботу октября). К празднику старательно готовились, чистили и мыли жилище, готовили обрядовые кушанья; дзядов приглашали принять Участие в трапезе, которая всегда проходила очень торжественно. У сербов и болгар до сих пор справляются — и не только крестьянами, а и горожанами — задушницы, поминовение умерших на кладбищах, куда приносят съестные припасы, едят и пьют на могилах, а часть оставляют покойникам. Смотрят ли при этом на умерших как на покровителей семьи — неясно. Но раньше, несомненно, так и смотрели.
Пережитком древнего семейно-родового культа предков надо считать и сохранившийся у сербов до наших дней обычай справлять семейную славу (крсно име). Слава справляется в день христианского святого — покровителя семьи; но самый характер праздника и его происхождение несомненно дохристианские, и прежде он справлялся, видимо, в честь предков — покровителей семьи.
Еще один след существовавшего некогда культа предков — фантастический образ Чура или Щура. Очень вероятно, что это был почитаемый предок-родоначальник. Культ его прямо не засвидетельствован, но сохранились убедительные следы его в славянских языках. Восклицания «Чур!», «Чур меня!», «Чур, это мое!» означали, видимо, заклинание, призывание Чура на помощь; сейчас оно сохранилось в детских играх; украинское (и польское) «Цур тобі» — тоже в смысле заклинания. Глагол «чураться» — держаться в стороне, то есть как бы ограждаться Чуром. И слово «чересчур» явно происходит от понятия о Чуре, как бы охраняющем какие-то рубежи, границы родовой земли, вероятно. Что Чур-Щур был именно предок — видно из слова «пращур», прапредок. Быть может, изображения Чура делались из дерева, на что намекает русское слово «чурка» — обрубок дерева.
Наконец, последний пережиток древнего семейно-родового культа предков — это вера в домового, сохранившаяся доныне, особенно у восточных славян, где патриархально-семейный уклад держался дольше. Домовой (домовик, доможил, хозяин, суседко и пр.) — это невидимый покровитель семьи; по народным поверьям, он есть в каждом доме, живет обычно под печкой, за печкой, под порогом; человекообразен; следит за хозяйством, покровительствует трудолюбивым хозяевам, но наказывает ленивых и нерадивых; требует уважения к себе и маленьких жертвоприношений — немного хлеба, соли, каши и пр.;любитлошадей и ухаживает за ними, но только если масть их ему по нраву, иначе он может загубить лошадь. Домовой может предстать в виде старика, умершего хозяина или даже живого. В его образе как бы олицетворилось благополучие и неблагополучие семьи и хозяйства. Сохранение этого образа от древней эпохи объясняется устойчивостью патриархального быта в русских и белорусских крестьянских семьях; у украинцев этот быт сохранился слабее, потому и вера в домового поблекла. У западных славян есть аналогичные образы, например, скржитек у чехов.
3. Нечистые мертвецы
Совсем иным было отношение к «нечистым» умершим, которые ни малейшего отношения ни к семейному, ни к родовому культу не имели. Нечистых просто боялись, и эта суеверная боязнь, очевидно, была порождена либо страхом перед этими людьми при их жизни (колдуны), либо самой необычайностью причины их смерти. В суеверных представлениях об этих нечистых мертвецах, видимо, очень мало анимистических элементов: славяне боялись не души или духа мертвеца, а его самого. Это видно из того, что до недавнего времени жили народные суеверные приемы обезвреживания такого опасного мертвеца: чтобы не дать ему вставать из могилы и вредить живым, труп пробивали осиновым колом, вбивали зуб от бороны позади ушей и пр.; словом, боялись именно самого трупа, а не души и верили в его сверхъестественную способность двигаться после смерти. Нечистым умершим приписывали и дурное влияние на погоду, например засуху; чтобы предотвратить ее, выкапывали из могилы труп самоубийцы или иного мертвяка и бросали его в болото либо заливали могилу водой. Такие нечистые умершие назывались упырями (слово неясного происхождения, может быть чисто славянское, так как оно имеется во всех славянских языках), у сербов — вампирами, у северных русских — еретниками и т. п. Может быть, древнее слово «навье» («навий») означало именно таких нечистых и опасных мертвецов; по крайней мере, в Киевской летописи помещен (под 1092 г.) рассказ о том, как случившийся в Полоцке мор (эпидемию) испуганный народ объяснял тем, что «се навье (мертвецы) бьют полочаны». В одном из древних церковных поучений («Слово Иоанна Златоуста») говорится и о каких-то обрядах в честь этих мертвецов: «навем мовь творят и попел посреде сыплют». У болгар и сейчас навии — это души некрещеных детей. Отсюда, вероятно, и украинские навки, мавки.