Для получения работы гражданам некатолического вероисповедания предлагали принять католичество. Это был один из проявления религиозно дискриминации православного населения.
Дискриминационная политика проводилась и к школам. Полонизация школ началась сразу после оккупации поляками Волыни. Уже 1921 г. преподавание на польском языке было введено во всех школах Ровенского уезда.
На основании "кресового" школьного закона навязывалась дальнейшая полонизация украинских, белорусских и литовских школ. В этом законе говорилось, что в государственных народных школах будет гарантировано обучение на родном языке преподавание на требование родителей, если не менее 40 детей школьного возраста проживают на территории одного микрорайона. Если такого числа детей не было, то эта школа автоматически становилась польской. Закон также предвидел возникновение в селах с смешанным населением двуязычных школ с преподаванием основных предметов польским языком. Требовался незначительный процент детей польской национальности, чтобы школы в этих местностях ставали двуязычными, то есть фактически польскими. Обучение детей украинцев на родном языке было сужено до минимума. Сам процесс получения разрешения на открытие школы с родным языком преподавания была специально усложнен, что практически исключала возможность сохранения школ с украинским языком [49,с.163].
Учебники украинского языка стоили в десять раз дороже, чем польские и были недоступны для детей бедняков. После принятия языковых законов Грабского, от 21 июля 1924 г. полонизация школ набрала еще больших оборотов. Преподавание православным детям закона Божия в 20-х гг., за исключением отдельных школ на Волыни, где употреблялся украинский язык, велось на русском языке. Поскольку, однако, в преподавании других предметов в школах все большее распространение получал польский, знание русского языка падало. В 1928 г. на территории Волынского воеводства осталось 5 начальных школ с украинским языком, а польско-украинских школ насчитывалось 35% от общего количества. В 1931 г. на одну польскую гимназию было 16 тысяч поляков, а на одну украинскую – 230 тысяч украинцев. В целом в Волынском воеводстве в 1931 г. 52 % граждан были не грамотны [78,с.538].
Запрет украинского языка на территории воеводства от 21 мая 1921 г. и языковые законы Грабского от 21 июля 1924 г. ограничивали употребление украинского языка в строительстве, судах, просвещении. Украинская национальная партия распространяла листовки: "Народ Речипоспополитой имеет права учится на родном языке. Все национальности должны знать польский язык как письменно так и словесно. Администрация и школьное управление должны быть независимы от администрации общей во всех институциях" [7,с.18].
Ассимиляция Волыни усилилась в 1930-35 гг., и особенно острых форм набрала в 1935-39 гг.
В 1928-38 гг. Волынским воеводой был Ян Генрик Юзевский. С ним связан "Волынский эксперимент", цель которого была ассимиляция Волыни. Он поддерживал "Волынское Украинское Объединение", и продал часть земли крестьянам, чем уменьши "земельный голод". Основные положения Польской политики на Волыни были сформулированы таким образом:
"1...Нельзя терпеть существования украинских институций, известных своим вражеским отношениям к государству.
2 – Все проявления доброжелательности украинского населения к Польше польская власть и общество должны окружать опекой и заботой.
3 – Нужно стремится к возникновению очагов польского и украинского сотрудничества.
4 – Нужно создавать наилучшие условия для организации украинской жизни, свободного от политического влияния Восточной Малопольщи, которые удовлетворяли бы культурные запросы украинского населения" [49,с.278].
На протяжении десяти лет Юзевский и подчиненная ему администрация исполняли эту программу на территории Западной Волыни, где проживало 68.4% украинского населения. Обращая внимание на такую национально-демографическую ситуацию и невысокий уровень национального сознания основной массы населения, государственная политика была здесь ориентирована на украинско-польское сотрудничество. Поэтому "добропорядочные" украинцы и оседлые в этом регионе эмигранты УНР присоединились до администрации, поддерживали их политические, хозяйственные и культурные организации. Воеводская администрация реально помогла созданию ВУО. З инициативы воеводы был созданный региональный кооперативный центр, который пользовался государственными кредитами и действовал обособленно [49,с.279].
Историк Н.Сивицкий так пишет: "В наших селах про волынскую политику мало кто слышал, а кто и знал, то под прапор ВУО не рвался, народ не хотел с поляками связываться" [74,c.68].
Такая политика до украинских меньшинств не вызывала со стороны населения ожидаемой поддержки Юзевского, и провал "волынского эксперимента был очевиден". Весной 1938 г. С. Юзевского, который активно выступал против "ревиндикации", перевели на должность Лодского воеводы, а его заменил Гавке-Новак, сторонник полной ассимиляции Волыни.
Польский публицист А.Гурский заметил: "Полонизация так легко введенная, и автокефалия церкви – это солома, которой закрывают русские корни во время польской зимы, для того чтобы выбросить, когда наступит ожидаемая весна" [13,с.196].
В 1938 г. произошло еще одно неприятное для православных событие. Недалеко от Почаева располагалось небольшое военное кладбище, где были похоронены русские воины, погибшие во время Первой мировой войны при обороне Почаева. Сюда каждый год на кануне Вознесения Господня после всенощной направлялся крестный ход и на могилах совершалось заупокойное моление о погребенных здесь и обо всех павших на поле брани. На кладбище стекались тысячи богомольцев. Богослужение заканчивалось на заре следующего дня и оставляло у всех глубокое впечатление. В тот год на кладбище явилась комиссия Польских властей. В результате спустя нескольких дней останки погребенных были выкопаны и перенесены на приходское кладбище; площадь бывшего военного кладбища была перепахана. Крестные ходы и моления прекратились [75,с.170].
В этой новой, опасной и угрожающей для православной Церкви обстановке иерархия не могла ничего нового придумать, кроме продолжения "тесного сотрудничества" с властью. Митрополит шел двумя параллельными путями – полонизации и поддержки правительства во всем, всегда и везде [13,с.196].
Дальнейшим шагом Польского правительства, стремившегося создать преданные делу кадры священнослужителей, явилась полонизация духовного образования, церковного управления и богослужения. Цель была если и не полного растворения Православия в католицизме, то непременно создания так называемого "польского православия".
По указанию Польского правительства во всех духовных учебных заведениях была введена новая система образования, сводившаяся к воспитанию будущих пастырей исключительно на началах польской культуры и римо-католического конфессионализма. Богатейшие богословские труды были устранены, а их место заполнили новоизданные псевдонаучные творения. Язык преподавания даже в быту студентов, стал польский. Польские власти уничтожали Духовные училища и учительские семинарии. Про отношения поляков к школам, особенно духовным, видим в докладе посла Георгия Козицкого в сеймовой комиссии 23 апреля 1923 г.: "С Дерманской учительской семинарии растащено, развезено, и кровати, и столы и богатый физический кабинет до Ровно, Дубно и Бог весть куда" [68,с.453].
На Волыни существовала духовная Семинария в Кременце, мужское духовное училище в Дермани, и там же Женское духовное училище. Волынская Семинария была построенная по типу русских духовных Семинарий довоенного времени, и была бельмом в глазу Польского правительства. В 1926 года, началась "реформа" применительно к условиям бытия польской государственности. Семинария была обращенная в 9-тиклассную Гимназию со всеми правами Польских средне учебных заведений.
Правление Кременецкой Духовной Семинарии в журнале одного из своих заседаний указывало, что "превращение современной Семинарии в девятиклассное учебное заведение является для нее смертельным ударом хотя бы потому, что вместо 100 часов, посвященных в современной десятиклассной Семинарии на богословские науки, в предполагаемой девятиклассной может быть уделено около 50-ти часов, т. е. богословское образование обречено будет на замирание. Нельзя будет ожидать и развития богословского факультета при Варшавском Университете, если поступать туда будут лица без достаточной общей подготовки в богословском отношении" [73,с.173].
В последние годы перед Второй мировой войной Духовные Семинарии постепенно ликвидировались и заменялись гимназией и богословским лицеем в Варшаве. Это изменение производилось в рамках общегосударственной школьной реформы. Богословский факультет имел 4 курса обучения, по окончании которого студенты, написавшие письменную магистерскую работу и сдавшие положенные экзамены, получали диплом магистра богословия. Студенты факультета, ученики лицея и гимназии обязаны были жить в интернатах, в которых получали духовное воспитание и подготовку, необходимую для будущих пастырей Православной Церкви. Все эти учебно-воспитательные заведения содержались на государственные средства. Официальным языком в них был польский, но воспитанники и студенты могли разговаривать между собой на родном языке. Полонизация проводилась министерством упорно, но малоэффективно [68,с.458].
28 марта 1938 г. в Кременце в зале Волынской Духовной Семинарии под председательством высокопреосвященного Алексия, архиепископа Волынского и Кременецкого было открыто заседание Волынского Епархиального Комитета. Архиепископ Алексий открыл заседание вступительным словом, в котором определил главную цель этого чрезвычайного собрания - обговорить празднование юбилея 950-летия крещения князем Владимиром Руси. " В Киеве, - сказал владыка, - народ не может праздновать эту 950 годовщину принятие христианской веры, которую в 988 году принял русский народ от греков, поэтому на нас здесь лежит особенная ответственность торжественно отпраздновать этот юбилей православной веры и церкви от князя Владимира. Это наше собрание носило бы радостный характер, продолжал владыка, - если бы радость не была очернена теми вестями, что идут до епархиальной власти с пограничных – в уездах Кременецкого, Здолбуновского и Ровенского – приходов православных про широко известную католическую акцию по возвращении православных в католичество. Поэтому нужно этому чрезвычайному собранию обсудить и эту акцию, как достойно своей веры и своего народа сохранить нам наследия Великого Владимира – православную веру" [42,с.287].