Религиозные гении всех времен были отмечены этим космическим религиозным чувством, не ведающим ни догм, ни бога, сотворенного по образу и подобию человека. Поэтому не может быть церкви, чье основное учение строилось бы на космическом религиозном чувстве.
Отсюда следует, что во все времена именно среди еретиков находились люди в весьма значительной степени подверженные этому чувству, которые своим современникам часто казались атеистами, а иногда и святыми. С этой точки зрения люди, подобные Демокриту, Франциску Ассизскому и Спинозе, имеют много общего.
Как же может космическое религиозное чувство передаваться от человека к человеку, если оно не приводит ни к сколько-нибудь завершенной концепции бога, ни к теологии? Мне кажется, что в пробуждении и поддержании этого чувства у тех, кто способен его переживать, и состоит важнейшая функция искусства и науки.
Для того, кто всецело убежден в универсальности действия закона причинности, идея о существе, способном вмешиваться в ход мировых событий, абсолютно невозможна. Разумеется, если принимать гипотезу причинности всерьез. Такой человек ничуть не нуждается в религии страха. Социальная, или моральная, религия также не нужна ему.
Для него бог, вознаграждающий за заслуги и карающий за грехи, немыслим по той простой причине, что поступки людей определяются внешней и внутренней необходимостью, вследствие чего перед богом люди могут отвечать за свои деяния не более, чем неодушевленный предмет за то движение, в которое он оказывается вовлеченным. На этом основании науку обвиняют, хотя и несправедливо, в том, что она подорвала мораль. На самом же деле этическое поведение человека должно основываться на сочувствии, образовании и общественных связях. Никакой религиозной основы для этого не требуется. Было бы очень скверно для людей, если бы их можно было удерживать лишь силой страха и кары и надеждой на воздаяние по заслугам после смерти».
Психолог Уильям Джеймс, рассматривая многообразие религиозного опыта, выделил здоровую и нездоровую формы религиозности. Нездоровая форма связана с идеей кары за грехи, переживанием своей греховности, поглощающими чувствами вины и страха перед Богом, восприятием себя «погибающим» и обречённым на муки ада, отвращением к себе и к миру, который так же «во зле лежит». Такая форма религиозности делает человека несчастным, поэтому требуется его внутреннее «возрождение», чтобы он обрёл позитивное отношение к себе и миру. Эту нездоровую форму религиозности несёт в особенности протестантизм.
Здоровая форма религиозности связана с ощущением красоты, порядка и гармонии природы, свидетельствующей о присутствии Божественного в мире и, как следствие, приносящим чувство радости от созерцания Вселенной и от общения с окружающим миром. Эта форма религиозности соответствует описанной Эйнштейном «космической религии», которая так же сосредоточена на ощущении гармонии и красоты Вселенной. Как было сказано, элементы этой «космической религии» присутствуют уже в древних религиях.
«…"Космические эмоции" неизбежно выливаются у них в форму несдержанного энтузиазма, – пишет Джеймс о тех, кто обладает здоровой формой религиозности, – … они страстно верят своему чувству, говорящему им, что жизнь хороша, – верят, несмотря на личные неудачи и на те мрачные религиозные воззрения, среди которых они выросли. Их религиозная жизнь в самом основании своем есть единение с божеством. … Для них Бог не строгий Судия, не славный Властитель, а Дух, оживляющий мир, дающий ему гармонию и красоту, Дух благодетельный, исполненный доброты, милосердия и ясности. … Для них Бог олицетворение Добра и Красоты. Они выводят представление о Нем не из греховного человеческого мира, а из прекрасной гармонии природы…»
Эйнштейн в своих рассуждениях показывает, что к подобному мироощущению приводит как эмоциональное созерцание Вселенной, свойственное мистикам, так и серьёзная наука. Потому что как первое, так и вторая порождают чувства удивления и восторга перед безбрежным океаном мудрости, благоговение перед Тайной мироздания.
В статье «Моё кредо» Эйнштейн пишет: «...Самое прекрасное и глубокое переживание, выпадающее на долю человека – это ощущение таинственности. Оно лежит в основе религии и всех наиболее глубоких тенденций в искусстве и науке. Тот, кто не испытал этого ощущения, кажется мне, если не мертвецом, то во всяком случае слепым.
Способность воспринимать то непостижимое для нашего разума, что скрыто под непосредственными переживаниями, чья красота и совершенство доходят до нас лишь в виде косвенного слабого отзвука, – это и есть религиозность. В этом смысле я религиозен. Я довольствуюсь тем, что с изумлением строю догадки об этих тайнах и смиренно пытаюсь мысленно создать далеко не полную картину совершенной структуры всего сущего».
О подобных переживаниях написано стихотворение Бориса Комберга. В этом стихотворении древний миф о сотворении мира как бы обретает современную научную форму, наполненную не менее глубокого смысла:
Вселенная тоже была молодою,
И бился в груди ее пламень творенья!
Как женщина, власть потеряв над собою,
Она отдавалась на волю мгновенья.
И в огненной пляске Пространства и Времени,
Доверившись слепо неведомым силам,
Она разрешилась от тяжкого бремени,
Даруя начало мирам и светилам...
Дыханье горячее Тайны Великой
Потоками квантов к тебе прикоснется,
И Космос огромный чужой многоликий
Сквозь мрак мирозданья тебе улыбнется.
И тот, кто увидел улыбки той отблеск,
Кто вздрогнул на миг и застыл ослепленный,
Тот будет всю жизнь, позабыв сон и отдых,
Искать ее снова в просторах вселенной.
Религиозные переживания не ограничиваются теми чувствами, которые преобладают в традиционных религиях. Напротив, наиболее высокие чувства выходят за их пределы. Обладателями таких чувств являются, как пишет Эйнштейн, еретики и святые, чьи духовный опыт и убеждения выходят за границы традиционного понимания. Преодолев догматизм, такие люди идут за пределы религиозных структур. В числе таких людей оказываются и серьёзные учёные, подобные Эйнштейну, в основе творчества которых лежит то же ощущение Тайны мироздания, которую они дерзают по крупицам приоткрыть. Это ощущение Тайны и есть переживание присутствия Божественного в основах Вселенной, только не в антропоморфной форме, а в форме принципа упорядоченности явлений.