Ю. Максимов
Для богобоязненных есть место спасения - сады и виноградники, и полногрудые сверстницы, и кубок полный. Не услышат они там ни болтовни, ни обвинения во лжи... В садах благодати - толпа первых и немного последних, на ложах расшитых, облокотившись на них друг против друга. Обходят их мальчики вечно юные с чашами, сосудами и кубками из текучего источника - от него не страдают головной болью и ослаблением... среди лотоса, лишённого шипов, и тaлxa, yвeшaннoгo плoдaми, и тeни пpoтянyтoй, и вoды тeкyчeй, и плoдoв oбильныx, нe иcтoщaeмыx и нe зaпpeтныx, и кoвpoв paзocтлaнныx, Mы вeдь coздaли иx твopeниeм и cдeлaли иx дeвcтвeнницaми, мyжa любящими, cвepcтницaми... (Коран 78.31-35; 56.12-19; 28-37) [1].
И я Иоанн увидел святой город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста для мужа своего. Он имеет большую и высокую стену, имеет двенадцать ворот и на них двенадцать Ангелов... Улица города - чистое золото, как прозрачное стекло. Ворота его не будут запираться днём, а ночи там не будет. Среди улицы его и по ту и по другую сторону реки, древо жизни, двенадцать раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой; и листья дерева - для исцеления народов. И ничего не будет проклятого; но престол Бога и Агнца будет в нём, и рабы Его будут служить Ему. И узрят лицо Его, и имя Его будет на челах их. И ночи не будет там, и не будут иметь нужды ни в светильнике, ни в свете солнечном, ибо Господь Бог освещает их; и будут царствовать во веки веков (Апок 21:2;12;21;25; 22:2-5).
I.
Даже при беглом взгляде сразу бросается в глаза кардинальное различие этих двух образов - в противовес коранической вечноцветущей идиллии - апокалиптический образ града. Причём этот образ свойственен не только Апокалипсису, но и всему Новому Завету - в доме Отца Моего обителей много (Ин 14:2), говорит Господь, и апостолу Павлу, "знавшему человека, восхищенного в Рай" (2Кор 12:2), пришлось обмолвиться: они стремились к лучшему, то есть, к небесному; посему и Бог не стыдится их, называя Себя их Богом: ибо Он приготовил им город (Евр 11:16). И этот новозаветный образ "града Божия" в свою очередь восходит к некоторым архетипам Завета Ветхого: Речные потоки веселят град Божий, святое жилище Всевышнего (Пс 45:5), и др.; особенно яркие параллели описание апостола Иоанна имеет с 60-й главой книги пророка Исайи, где Господь, обращаясь к Иерусалиму, говорит: И будут всегда отверсты врата твои, не будут затворяться ни днём ни ночью... И назовут тебя городом Господа, Сионом Святого Израилева. Не зайдёт уже солнце твоё, и луна твоя не сокроется; ибо Господь будет для тебя вечным светом, и окончатся дни сетования твоего (Ис 60:11;14;19).
Основная причина различия двух этих образов, заключается в том, что для мусульманина Рай - возвращение в состояние Адама до грехопадения [2], отсюда и образ садов Эдема: "первозданный Рай тождественен будущему Раю" [3]; тогда как для христианина достижение Рая не является возвращением в Эдем, Боговоплощение подняло человеческую природу на несравненно более высшую ступень близости к Богу, чем была у прародителей - "одесную Отца": первый человек Адам стал душою живущею; а последний Адам есть дух животворящий. Первый человек - из земли, перстный; второй человек - Господь с неба. Каков перстный, таковы и перстные; и каков небесный, таковы и небесные; и как мы носили образ перстного, будем носить и образ небесного (1Кор 15:45;47-49), потому христианин не стремиться вернуться в состояние Адама, но чает соединиться со Христом, преображённый во Христе человек входит в преображённый Рай. И единственный "предмет" Рая ветхого, Эдема, перешедший в Рай новый, Небесный Иерусалим, - древо жизни (Быт 2:9; Апок 22:2), только подчёркивает превосходство Нового Рая: Адам был изгнан, чтобы не есть плоды его, жителям же Небесного Иерусалима они вполне доступны, впрочем не для наслаждения или утоления голода, а для исцеления. По христианской традиции "древо жизни есть любовь Божия, от которой отпал Адам" [4] (прп. Исаак Сирин), а "листья древа жизни означают тончайшие превысшие и пресветлые разумения божественных судеб. Эти листья будут во исцеление или во очищение неведения тех народов, которые стоят низшими в делании добродетелей (св. Андрей Кесарийский)" [5].
Не считая параллелей с Эдемом, мусульманский образ Рая в целом чужд эсхатологии как Ветхого, так и Нового Завета, и скорее в этом пункте имеет своим источником не христианство, а зороастризм, сходным образом описывающий участь праведных: "У них стоят их ложа разубраны, душисты, подушками полны... у них сидят девицы, украшены браслетами, перепоясан стан, прекрасны, длиннопалы, и так красивы телом, что сладостно смотреть (Авеста. Ард-яшт II.9;11)" [6]. На подобную связь указывали и византийские полемисты, в частности, автор послания императора Льва Исавра халифу Омару II (720г), писавший дословно следующее: "Мы знаем, что Коран составили Омар, Абу Талиб и Солман Перс, даже если и слух прошёл вокруг тебя, что он послан с небес Богом" [7]. Солман Перс - зороастриец, обратившийся в ислам ещё при Мухаммеде.
Чтобы перейти к дальнейшему, необходимо разобраться, что означает образ города: какое значение он имеет для Библии и почему для изображения Царствия Небесного взят именно он.
Первый город построен Каином (Быт 4:17). Это - подчёркнуто изобретение человека, причём человека падшего. Данный факт как бы подталкивает к негативной оценке самого изобретения: "градостроительство, скотоводство, музыкальное искусство... - всё это принесли человечеству потомки Каина как некий суррогат утраченного райского блаженства" [8]. Но только ли блаженства? Скорее это всё-таки попытка как-то возместить утраченное единение с Творцом, бывшее в Раю. Тот факт, что люди не живут поодиночке или кланами нельзя объяснить только лишь соображениями экономического характера. Люди стремятся жить вместе, чтобы восполнить для себя то чувство одиночества, которое постигает каждого, кто вследствии греха прекращает общение с Богом. В возникновении городов виден не отход от Бога, но напротив, попытка вернуться к Нему. Первый город построен Каином, но назван он в честь Еноха, который ходил пред Богом; и не стало его, потому что Бог взял его (Быт 5:24). И археологический материал указывает прежде всего на религиозные причины возникновения первых городов. В пользу этого говорит обилие в древнейших городах погребений, расположенных прямо среди домов, а очень часто и непосредственно под полом, а также то, что большинство построек имеют явно религиозное назначение; так, например, в древнем городе Лепеньски Вир (нач. VII тыс. до Р.Х.) из 147 построек около 50 были святилищами [9]... Города возникают словно некое признание собственной падшести и невозможности жить, бытийствовать одному, безусловно они несут в себе некий покаянный оттенок, связанный с переживанием греха, содеянного предками... Именно поэтому Бог, воспрепятствовав постройке Вавилонской башни (изобретения человека не просто падшего, но и восставшего против Творца), не воспрепятствовал возведению человеком городов. Человек создаёт дом, город, используя и обрабатывая тот материал, который дан ему от Бога, и в этом смысле употребление этого образа в Библии применительно к людям - приступая к Нему, камню живому... и сами как живые камни, устрояйте из себя дом духовный (1Пет 2:4;5), скорее всего обозначает, как и в притче о талантах, реализацию человеком Божьего замысла о нём.
Возвращаясь к представлению о Рае, можно сказать, что если сад есть по существу целиком творение Божие, то образ города как создания человеческого знаменует участие человечества в Царствии Божием. Употребление образа города в описании Царствия Небесного означает, что человечество со-участвует в спасении: "сей город, имеющий краеугольним камнем Христа, составляется из святых (св. Андрей Кесарийский)" [10]. В исламе же такое соучастие немыслимо, поэтому вполне естественно употребление флористичного образа - настолько, что в Коране вобще для обозначения Рая обычно употребляется слово "ал-Джанна" (Сад).
II.
Другое, менее заметное, но не менее принципиальное различие заключается в представлении о том, что есть райское состояние по отношению к человеку. Собственно мусульманский Рай напоминает пансион, где отдыхают выслужившиеся солдаты - всё, чем наполнено их райское существование - это наслаждение всяческими удовольствиями, телесными и эстетическими. В одном из хадтсов, возводимых к самому "пророку", он так расписывает райский день верующего: "Посреди садов вечности дворцы из жемчуга. В таком дворце семьдесят помещений из красного яхонта, в каждом помещении семьдесят комнат из зелёных изумрудов, в каждой комнате ложе, на каждом ложе постелены семьдесят постелей всех цветов, на каждой постели жена из большеглазых чернооких. В каждой комнате накрыт стол, на каждом столе семьдесят видов еды. В каждой комнате семьдесят слуг и служанок. И каждое утро верующему даётся такая сила, что он может справиться со всем этим" [11]. Разумеется, Мухаммед не понимал данное описание буквально - будто действительно каждый, находящийся в Раю должен ежедневно обслуживать 343000 гурий и поедать 24 000 000 видов еды. Это именно образ того, что Рай есть удовольствие (но удовольствие прежде всего телесное!), превышающее всякий ум.
Данное представление также не является самостоятельным и произвольным, оно тесно связано с кораническим представлением о том, чем было наполнено райское существование первых людей: И Мы сказали: (О Адам! Поселись ты и твоя жена в Раю, и питайтесь оттуда на удовольствие, где пожелаете( (Коран 2:35). Библия же и о том и о другом учит совершенно иначе. Ни о каком вечном отдыхе, сопряжённом с получением тех или иных удовольствий нет и речи. Господь поселяет Адама в саду Эдемском чтобы возделывать его и хранить его (Быт 2:15), а о жителях небесного Иерусалима сказано, что будут служить Ему (Апок 22:3). Пребывание в Раю по Библии неизменно связано с некой деятельностью со стороны человека, и изображается не как статика блаженного безделья, а как постоянная динамика восхождения от славы к славе. Эта деятельность не тождественна нынешнему земному труду любого смертного, в отличии от него, "она не является принудительной обязанностью, необходимой для выживания, но представляет собой органичное продолжение Божественного творческого акта, раскрытие творческой способности, присущей человеку как образу Божию и, следовательно, как личности" [12].