Это диаметральная противоположность не только буквальному, но и мистическому пониманию рая в исламе. Так, по словам крупнейшего мусульманского философа-мистика Ибн Араби (ум. 1240), "подобно тому, как установлена общая судьба для ослепленных - огонь, но не огонь величайший, предназначенный для самых злополучных, установлена и общая судьба для исповедующих единобожие - Рай, но не Рай высочайший, предназначенный для познавших, самых благочестивых. И потому наивысшая из степеней рая - удовлетворение и успокоение" [13].
Кораническое представление о Рае как о чувственном наслаждении удовольствиями также имеет параллели с зороастризмом: "Спросил Заратустра Ахура-Мазду: (Ахура-Мазда, Дух Святейший, Творец миров телесных, праведный! Когда умирает праведник, где в ту ночь находится душа его?( И сказал Ахура-Мазда: (Около головы она восседает... В эту ночь столько удовольствия испытывает душа, сколько всё удовольствие, испытываемое живым миром( (Авеста, Яшт 22.1-2)".
III.
Можно сказать, что кораническое представление о Рае решительно отвергается Новым Заветом: В воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают как Ангелы Божии на небесах (Лк 22:30); Царство Божие не пища и не питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе (Римл 14:27). Однако было бы неверным считать, что создание именно такого представления являлось не более чем политическим приёмом: "блаженства эти выдумал сам Мухаммед, чтобы привлечь к себе невежественных арабов" [14].
Неверной или, во всяком случае неполной также, на наш взгляд, является и та трактовка, согласно которой это описание Рая рассматривается только лишь как стимул к благочестию: "вера и праведность стимулируются в Коране яркими описаниями грядущих наград, изображаемых в виде чувственных наслаждений, что придаёт всему исламскому учению черты утилитаризма" [15].
Нет, в создании именно такого описания имеется и вполне определённая внутренняя логика - все эти смущающие христианина образы являются оправданием воскресения плоти с точки зрения ислама. Человек христианской культуры неотступно помнит, что в повседневной жизни он имеет дело с испорченной грехопадением человеческой природой, весьма далеко отстоящей от идеального состояния, тогда как для мусульманина ничего подобного нет: для него его природа идеинтична природе первозданного Адама, вследствии чего те явления, которые в христианстве рассматриваются как имеющие на себе печать грехопадения, в исламе воспринимаются как естественные атрибуты созданной Богом человеческой природы, поэтому перенесение их на райское состояние кажется вполне естественным [16]. Первым на эту связь указал уже прп. Максим Грек: "он (Магомет) дозволил им всякое вообще наслаждение и всё то, что может услаждать гортань, чрево и подчревное, говоря, что на то мы и сначала были созданы от общего всех Создателя, и что поэтому в созданном им раю Создатель приготовил для них... три реки, состоящие из мёда, вина и молока, и откроковиц множество прекрасных, с которыми они будут весь день совокупляться" [17].
Это различие также проистекает из различного понимания назначения человека (в том числе и его плоти) в христианстве и исламе - в Коране от лица Бога говорится: Я ведь создал... людей только для того, чтобы они Мне поклонялись (Коран 51:56); тогда как по Библии Бог создаёт людей, чтобы они Его любили: Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всею крепостию твоею и всем разумением твоим (Лк 10:27; Втор 6:5), и чтобы Он их любил: ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную (Ин 3:16); и в этой божественной любви целый человек (т.е. во плоти) должен "соделаться причастником Божеского естества (2Пет 1:4)"; в связи с чем и Рай воспринимается как достижение этой духовной мистической цели. Ничего подобного в исламе нет, "Законоведческий ислам в полемике с суфизмом даже осуждал идею любви к Богу. Крупный мусульманский богослов XIII в. Ибн Тамиййа писал, что любовь предполагает прежде всего соотнесённость, пропорциональность, которых нет и не может быть между Творцом и Его творением. Поэтому совершенная вера должна выражаться в любви к закону, к установлениям Божьим, а не к Самому Богу" [18], отсюда и соответствующее бездуховное (в нейтральном смысле слова) понимание Рая.
Даже суфии - мусульманские мистики, - не говорили о том, что мир был сотворён по любви. Среди них была более распространена древняя гностическая идея, огласно которой Бог создал всё потому, что из сокровенного восхотел стать явленным...
IV.
При дальнейшем рассмотрении привлекает внимание тот странный на первый взгляд факт, что в такой теоцентричной религии как ислам, имеет место столь антропоцентричное представление о Рае. Бог в таком Рае как бы вынесен за скобки, наслаждающиеся предоставлены друг другу и своим наслаждениям; если Бог и появляется, то только затем, чтобы поприветствовать отдыхающих (Коран 36:58) и спросить, не желают ли они чего-нибудь ещё. Их соотношения хорошо выражены в неоднократно проходящей через весь Коран фразе: Аллах доволен ими, и они довольны Аллахом. Это - великая прибыль! (Коран 5.19; 59.22; 98.8). Не это ли, или нечто подобное, имел в виду свт. Варфоломей Эдесский, говоря об "антрополатрии" как одной из характерных черт ислама [19]?
Когда в одной из дискуссий христиан с мусульманами, что во множестве ведётся в интернете, одного из мусульманских богословов спросили, как он понимает созерцание Бога в раю, он ответил: "Возможность лицезрения согласно Сунне пророка (с.а.в.) будет не явной, а отдалённой и неконкретной. Когда пророка спросили - как это будет, он ответил, что вы увидете его подобно тому, как видите сейчас Луну" [20]. Но это, по сути дела, та же самая вынесенность за скобки.
Христианский же Рай, несмотря на то, что, как мы говорили выше, подразумевает в себе формообразующее участие человечества, строго и подчёркнуто теоцентричен: имею желание разрешиться и быть со Христом (Флп 1:23); желаем лучше выйти из тела и водвориться у Господа (2Кор 5:8); весь смысл будущей блаженной жизни для христианина заключается в бытии с любимым и любящим Богом, созерцании Его: и узрят лицо Его (Апок 22:4) и причащении Его естеству: дарованы нам великие и драгоценные обетования, дабы через них соделались причастниками Божеского естества (2Пет 1:4).
Это различие вытекает из различия дистанции между человеком и Богом с точки зрения ислама и с точки зрения христианства. Ислам в целом высоко ставит человека: "человек является самым лучшим и совершенным созданием. Человек назначен наместником Бога на земле. Человек - пророк и друг Божий. Человек - сущность Вселенной" [21]. Но несмотря на это, дистанция между человеком и Богом в исламе несоизмеримо больше, и качество отношений принципиально другое, чем в христианстве: и сказал Сидящий на престоле: ...побеждающий наследует всё, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном (Апок 21:5;7). Бог для христианина - Отец по благодати, Отче наш, Иже еси на небесех - взывают каждый день христиане, в то время, как мусульмане произносят: "О Аллах! Ты мой господин, а я твой раб" [22]. (Бог, отделённый [от чего бы то ни было], Бог, не [допускающий] общения) - так определяет бога ислама ученик прп. Иоанна Дамаскина Феодор Абу Курра [23]. "Ислам утверждает радикальную недоступность Бога для человека... (и потому) отношение человека к Богу мыслится преимущественно в категории (раб Божий(" [24]. Конечно, и мусульманин может сказать, что "метафорически мы все дети Божии" [25], но для христианина это не метафора: мы действительно приобрели усыновление от Бога через соединение с Единородным Его Сыном, ставшим человеком: посему ты уже не раб, но сын; а если сын, то и наследник Божий через Иисуса Христа (Гал 4:7). После того, как Бог стал человеком, Он оказался очень близок к каждому из нас, близок как личностно, так и онтологически. Слова "сын Бога" в устах мусульманина не лишены какого-бы то ни было реального наполнения, тогда как для христианина выражение "сын Бога по благодати", применимое ко многим, имеет вполне определённое значение именно благодаря тому, что христианин знает об одном-единственном "Сыне Бога по естеству".
Поэтому для христианина, переживающего опыт личного соединения с Богом, немыслимо никакое иное счастье, кроме как вечное бытие с Ним и в Нём: "скучает душа моя о Господе, и слёзно ищу Его. Как мне Тебя не искать? Ты прежде взыскал меня и дал мне насладиться Духом Твоим Святым, и душа моя возлюбила Тебя (прп. Силуан Афонский)" [26]. "Новый Эдем оказался не садом двух холодных родников с полногрудыми гуриями и кубками чёрного вина, ложами и шатрами, то есть ещё не ввергнутым во грех и смерть прекрасным сотворённым миром, но - Самим Неприступным Богом" [27]. Только это имеет значение для христианина, в связи с чем мусульманское, чувственное представление о Рае воспринимается им как кощунство, как "продолжительное пребывание в ненасытном безобразном скотоподобном студодеянии, да ещё пред Самим Богом! (прп. Максим Грек)" [28], как отвержение божественного дара усыновления. Потому мусульманское видение Рая противно христианству, что в нём находит себе отражение то, что мусульмане, как и иудеи, "познав таким образом Христа, не прославили Его как Христа, т.е. как Богочеловека и Слово, но истину заменили ложью и уверовали в обычного смертного человека, - речь идёт о Магомете, - возблагодарили его и последовали за ним. И это вместо того, чтобы последовать за Богочеловеком и бессмертным и вечным Словом, Тем, Кто если и принял смерть, то только для того, чтобы уничтожить смерть (свт. Григорий Палама)" [29]. Мусульманское представление о Рае отвергалось даже не столько из-за самого образа, сколько из-за того, что он является логическим следствием и тесно связан с основными вопросами богословия ислама, в которых он кардинально расходится с христианством.