Это еще более ясно из хода повествования св. евангелиста Луки. "И вышедши, — говорит он об Иисусе Христе, — пошел по обыкновению на гору Елеонскую. За Ним последовали и ученики Его. Пришедши же на место, сказал им: молитесь, чтобы не впасть в искушение" и т. д. Что под "местом" здесь разумеется то самое, что у двух первых евангелистов называется собственным именем Гефсимании, этого не отрицает и сам Фалькенер. Где же здесь речь о посещении вершины горы Елеонской, о возвращении с нее и вторичном переходе чрез поток Кедрский? Если евангелист Иоанн говорит, что "сказав сие (т.е. последние слова своей беседы), Иисус вышел с учениками Своими за поток Кедрон, где был сад, в который вошел Сам и ученики Его", то опять же по ходу речи мы можем видеть в этих словах лишь более точное объяснение общего выражения синоптиков "на гору Елеонскую", толковать же их в смысле вторичного, обратного перехода долины Иосафатовой мы не имеем никакого права. Если бы Спаситель действительно был пред великими часами Своих страданий на горе Елеонской и именно там вел большую часть Своей прощальной беседы, то об этом не преминул бы заметить кто-нибудь из св. повествователей, между тем, мы видим совершенно противное: после тайной вечери Господь совершил только один путь — по направлению к горе Елеонской, чрез поток Кедрский, на место Гефсимании. Само собою понятно, какую цену может иметь здесь доказательство, взятое из фантастических соображений о приятности и удобстве места, о желании бросить последний взгляд на город и т. д.
В параллель к ним мы считаем себя в праве выставить другого рода соображения: удобное ли было время, дай нужно ли было единородному Сыну Божию, пришедшему в мир совершить волю Своего Отца, любоваться красивым видом города, когда лишь несколько мгновений отделяли Его от окончательного исполнения этой Отчей воли? Те, едва доступные нашему пониманию, муки душевные, какие непосредственно после этого мы видим в саду Гефсиманском, плохо мирятся с этим наслаждением богатою природою и собственными воспоминаниями. Итак, желание Фалькенера видеть Господа Иисуса Христа в эту ночь на красивой горе Елеонской, а тем более— видеть в евангельском рассказе речь о двукратном переходе чрез долину Иосафатову мы считаем лишенным всякого основания.
Такое же достоинство имеют и друтие замечания Фалькенера. Так, во 2 ст. XVIII гл. Иоанна мы видим указание лишь на то, что место, куда отправился теперь Господь Иисус Христос, было любимым для Него местом, где не раз и прежде "собирался Он с учениками своими", и потому было известно и предателю; на особенную же уединенность, закрытость этого места здесь нет никакого намека. Это месго могло быть и невдалеке от дороги, как нынешняя Гефсимания, и в то же время благодаря густым масличным рощам, было очень удобно для дружеской, интимной беседы даже такого большого собрания. Что касается, наконец, расстояния между сионскою горницею и местом нынешней Гефсимании, и его будто бы недостаточности для длинной прощальной беседы Спасителя, то об этом можно сказать следующее. Эту горницу тайной вечери предание, кроме нескольких единичных исключений, всегда указывало на Сионе, в юго-западном углу города, южнее нынешних Сионских ворот. Тому, кто желал отсюда отправиться к месту нынешней Гефсимании, не было никакой необходимости идти шумным городом, как полагает Фалькенер, а нужно было обогнуть южную стену Иерусалима, чтобы потом или южнее, или близ нынешнего верхнего моста перейти долину Иосафато-ву. В том и другом случае путь был несколько длиннее предполагаемого Фалькенером и — так как мы не имеем никакого основания предполагать, чтобы путники особенно торопились, — мог занять время, достаточное для второй половины прощальной беседы Господа Иисуса Христа.
Итак, мы снова возвращаемся к нынешнему месту Гефсимании как несомненно подлинному. Эти 8 масличных деревьев не видели последней молитвы Спасителя мира, но зато под сению своею они видели сотни тысяч сынов человеческих, пришедших сюда от всех стран света с верою, что именно здесь провел последнюю ночь на земле единородный Сын Божий. И кто может поручиться, что эти восемь ветеранов не выросли, по общему свойству всех маслин, от корней и отпрысков тех самых деревьев, листва которых, залитая серебристыми лучами лунного света, служила Ему покровом в ту великую ночь57? Конечно, подлинный сад Гефсиманский не ограничивался незначительным пространством нынешнего, а был гораздо обширнее его; но что он был именно здесь или, точнее говоря, что и место нынешней Гефсимании входило в него, в этом, кроме древнего предания, убеждает нас, отчасти, и та пещера, которая теперь носит имя грота агонии.
27 шагов длины (на северной стороне) и 14 ширины, antrum agoniae в настоящее время занят капеллою. "Над скромным престолом изображен Спаситель, молящийся на коленях и принимающий чашу из рук Ангела. На боковой стене видны спящие три апостола". Заметные теперь латинские надписи и фрески, по мнению Сеппа, подновлены со времени крестовых походов. Крыша грота подпирается двумя естественными каменными столбами. Но что самое важное — грот до сих пор сохраняет свой первоначальный вид натуральной пещеры с единственным отверстием вверху, которое служит теперь окном. По форме своей он и теперь еще очень напоминает древнюю еврейскую масличную мельницу или давильню для выжимания масла из собранных зрелых маслин, ссыпавшихся в него чрез круглое отверстие вверху. Последнее обстоятельство позволяет видеть в нем ту самую маслобойню, которая дала всей местности имя Гефсимании; допустив же это, необходимо признать, что именно здесь, близ этой пещеры, должен был находиться подлинный сад Гефсиманский, и значит, если не на пространстве нынешней Гефсимании, то, во всяком случае, вблизи ее провел последнюю ночь на земле Господь Иисус Христос.
"Посидите тут, — придя в Гефсиманию, говорит Иисус Христос большинству учеников, — пока Я пойду помолюсь там", и затем, взяв с Собою только Петра, Иакова и Иоанна, уходит с ними несколько дальше, на расстояние полета брошенного камня. Но скоро Он оставляет и этих излюбленных апостолов и один возносит пламенную молитву к Отцу Своему. Потом, возвратившись к трем ученикам и найдя их спящими, Господь кротко будит их просьбою бодрствовать и молиться, а Сам снова уходит от них, и молитва Его становится еще пламеннее, еще напряженнее. Подойдя к апостолам во второй раз, Иисус Христос опять находит их спящими. И так повторяется три раза.
На основании повествования евангельского мы не в состоянии точно определить те отдельные пункты в Гефсиманском саду, которые упоминаются здесь. Где теперь то место, на котором Господь оставил 8 учеников? Где уснули апостолы Петр, Иаков и Иоанн? Где страждущая и томящаяся душа Спасителя в мучительной борьбе молила Отца об избавлении от чаши страданий? Ни одного из этих мест евангельского Гефсиманского сада нельзя указать с точностью и достоверностью теперь. Местом душевных мучений Господа одно предание, как мы уже видели, считает нынешний грот агонии, а скалу, где спали апостолы, указывает в ограде нынешнего Гефсиманского сада. Но предание это не имеет устойчивости. Правда, Бордоский путник, как мы уже знаем, видел какой-то камень близ виноградников, которым обозначали в его время место предательства, но зато после него мы встречаем другое предание и лишь в позднейшее время местом предательства называется сад. Это другое предание говорит нам, что в гроте оставались спящие апостолы и потому здесь был взят под стражу Господь Иисус Христос. Неизвестная паломница IV века уже застает не только это предание, но и церковь над пещерою, в которой совершилось предательство. Видел эту пещеру и наш древний паломник, игумен Даниил. "От гроба святыя Богородицы есть сажень 10, — говорит он, — до пещеры, идеже предан бысть от Июды жидам на 30 сребреницех. И есть пещера та обон пол потока Кедарьского при горе Елеоньстей". С этим указанием Даниила согласны свидетельства его современника Зевульфа, Фоки, Виллебранда, Мандевиля, Иоанна Вюрцбургского66, а также Игнатия Смолнянина, Инока Зосимы68, Даниила Ефесского, Василия Познякова и др. Что касается места кровавой молитвы Спасителя, то уже в IV веке та же паломница находила его отмеченным особою изящною церковью, хотя, к сожалению, из ее слов не видно, какое отношение имела эта церковь к пещере, нынешнему гроту агонии. Беда, ничего не говоря о пещере, упоминает, как мы уже знаем, камень на месте молитвы Спасителя. Игумен Даниил опять очень определенно обозначает и это место. "И ту есть место, — говорит он, — близ пещеры тоя (в которой был предан Господь), яко довержет человек каме-нем малым, и есть к полуденью лиць место то, идеже помолился Христос Отцу Своему в нощи, в нюже предан бысть на распятие Июдеем и рече: "Отче, аще возможно есть, да минет чаша си от Мене". И есть на месте том ныне создана церквица мала". Фока говорит о двух храмах на месте первой и второй молитвы Спасителя. По свидетельству Инока Зосимы, место кровавой молитвы—на вержение камня от пещеры предательства, Даниил Ефесский указывает его направо от пещеры, "если посмотреть на восток, как бы на расстояние брошенного камня".
Такой длинный ряд свидетельств заставляет нас с большим доверием отнестись ко второму преданию, указывающему место кровавой молитвы вне грота агонии. Относительно последнего можно сказать только, что эта масличная давильня, кроме времени собирания маслин, должна была оставаться пустою и потому могла служить хорошим ночлегом для всяких бедных пришельцев, не имевших пристанища в городе. Часто мог располагаться здесь со Своими учениками и Господь Иисус Христос, для Которого Масличная гора была столь излюбленным местом. Но входил ли Он в этот грот для молитвы в те страшные часы душевной муки, мы не знаем. Святые евангелисты не делают ни малейшего намека на какую-нибудь пещеру. Мало того. Читая их повествование, мы получаем то убеждение, что апостолы, пока дремота не одолела их, видели, как пламенна была молитва их Учителя и как велико было Его страдание, потому что евангелисты знают, как Он в молитвенном порыве то падал на колени, то совсем припадал лицом к земле. Откуда они могли знать об этом, если молитва Спасителя имела место в пещере и была совершенно недоступна ничьему глазу? Нет, и предание, и эти соображения побуждают нас искать такое место вне грота агонии и даже вне ограды нынешнего Гефсиманского сада; где именно — сказать трудно. Если, согласно евангельскому определению его, бросить камень от входа в нынешний Гефсиманский сад и традиционного камня спящих апостолов по направлению вверх, то он упадет близ места, на котором возвышается теперь русская церковь св. Марии Магдалины. Что препятствует нам допустить возможность Пребывания Спасителя нашего в те страшные минуты душевной муки именно здесь, на нашем, ныне русском, месте!