Но затем, начиная с шестидесятых годов, отчасти из-за достижения многими пасторами преклонного возраста, нехватка пасторов стала ощущаться столь остро, что многие слушатели заочных теологических курсов уже после года или полутора лет учебы рукополагались в пасторы и посылались в лишившиеся своих духовных наставников общины, при условии, что они будут продолжать заочную учебу и закончат курсы. Но на практике досрочно посвященные пасторы редко соблюдали это условие, так как с самого начала своей деятельности зачастую должны были опекать две, а то и три общины. К тому же церковное руководство обладало настолько незначительным влиянием, что не могло добиться того, чтобы посвященные в пасторы слушатели курсов продолжали учебу. Государственные же инстанции вполне устраивало то, что новые пасторы, прибывавшие в общину, обладали низким образовательным уровнем. Это привело к тому, что в середине девяностых годов по меньшей мере у половины всех служивших в Эстонии и Латвии пасторов было лишь неполное теологическое образование, а в Литве, где не было ни одного евангелического теологического института, ни у одного пастора не было законченного теологического образования. И все-таки даже в столь тяжелых условиях большинство пасторов беззаветно служило своей пастве.
После "поворота"
В конце восьмидесятых годов, когда идеологическое давление в Советском Союзе несколько ослабло, среди лютеранского духовенства (прежде всего в Латвии) возникли группы, которые выражали национальные устремления своих народов и порицали ограничение прав человека и народов и, само собой разумеется, свободы совести. Латвийская Церковь вновь реагировала на это отстранением членов этих групп от церковной службы, что привело даже к тому, что Теологический институт в Риге из-за увольнения большинства преподавателей вынужден был закрыться. А когда весной 1989 г. Синод Евангелическо-Лютеранской Церкви в Латвии избирал новое церковное руководство, произошло нечто невообразимое для советских порядков: пасторский корпус, ссылаясь на новые условия времени перестройки, потребовал, чтобы в выборах приняли участие не только (как это было раньше) отобранные церковным руководством и "компетентными органами" "делегаты", а все без исключения пасторы.
Эти новые выборы проходили под знаком доверия пробсту Модрису Плате, чье недавнее отстранение от церковной службы вынуждены были отменить. В пылком дискуссионном выступлении он призвал к тому, чтобы не избирать вновь действующее церковное руководство. "Для этого церковного руководства, - заявил он, - постоянно неизмеримо более важным было сохранение благосклонности государства, чем забота о благополучии нашей Церкви!" Под впечатлением от такой взрывоопасной речи было переизбрано все церковное руководство и образована совершенно новая Консистория; даже архиепископ Эрике Местерс лишился своего поста.
В Эстонии подобное событие произошло только в 1992 г. Оно отличалось меньшим радикализмом. Правда, и там была переизбрана вся Консистория, но не был переизбран архиепископ Куно Паюла. Однако вскоре, в связи с его 70-летием, ему предложили уйти в отставку. Это произошло 11 марта 1994 г.
В конце восьмидесятых годов Лютеранские Церкви в Эстонии и Латвии приняли активное участие в национальном возрождении своих стран. Две Церкви (латвийская в большей степени, эстонская в несколько меньшей) отстаивали национальные интересы. На протяжении ряда лет это выражалось в том, что представители Церквей стремились играть заметную роль в событиях, получавших общественный резонанс (освящение памятников и зданий, улиц, площадей и т. д., участие в государственных праздниках). В церквах (и здесь опять особо следует выделить Латвию) на самых видных местах вывешивались национальные флаги и эмблемы. Это можно воспринимать с пониманием, если учитывать тот факт, что на протяжении десятилетий здесь подавлялось все национальное и осуществлялась форсированная русификация. Но затем, кажется, Церкви вновь несколько ослабили эту политическую и национальную активность.
Одной из важнейших задач, стоящих перед Церквами двух стран, является организация теологического образования. В Тарту (Дерпте) и в Риге в университетах были восстановлены теологические факультеты. Разумеется, ощущается нехватка преподавателей. Поэтому сюда все еще приезжают многие преподаватели из-за рубежа, а именно - из Северной Америки и Германии, где у латвийской и эстонской эмиграции есть свои церковные центры. Церкви в изгнании оказывают Церквам, находящимся на родине, всестороннюю помощь. Кроме того, североамериканские и скандинавские Лютеранские Церкви помогают прибалтийским государствам в создании системы церковного образования. При этом наряду с немцами помощь Эстонии оказывают и финны. Со временем за границей получит образование молодое поколение эстонских и латвийских теологов, которым предстоит взять в свои руки теологическую подготовку в Тарту и Риге.
Церковное руководство также пыталось организовать обучение служивших в общинах священников. Пасторы, не имевшие законченного образования, обязывались повышать свою квалификацию до тех пор, пока не сдадут несложный экзамен. Таких выдержавших экзамен и продолжающих служить в своих церквах священников в Латвии называют "бакалаврами", а в Эстонии "пастор-диаконами". Однако первоначальная эйфория, вызванная восстановлением теологических факультетов, сменилась некоторым разочарованием, так как научное теологическое образование в общем не соответствовало представлениям Церкви о целенаправленной подготовке для практической пасторской деятельности. К тому же многие из учащихся не намереваются становиться пасторами, некоторые теряют такое желание в ходе учебы, осознав, что их ожидает после ее окончания, когда они начнут свое пастырское служение.
Такое решение прежде всего определяется тяжелыми условиями, в которых доводится жить пасторам. Общины не в состоянии содержать их. Поэтому средства для жизни пасторы вынуждены зарабатывать где-нибудь в другом месте. Но и это им не удается, так как они из-за нехватки пасторов опекают по меньшей мере две общины. А так как автомашину им предоставляют только в исключительных случаях, они могут рассчитывать лишь на общественный транспорт и теряют драгоценное время в пути. Как правило, пасторские семьи живут на жалованье жены пастора, которое она получает за работу, не связанную с Церковью, а также за счет пасторского сада, который возделывает его семья, и за счет нерегулярных натуральных пожертвований общины. Эти реалии явно побуждают некоторых студентов-теологов отказываться от профессии пастора.
Для возрождения Церкви в Эстонии и Латвии было сделано немало. Проделанная работа была многогранной. Она включала в себя строительство общин, оздоровление церковной жизни, катехетику, диаконическое служение, образование. Но все дальнейшие усилия в этих областях наталкиваются на такое серьезное препятствие, как обнищание населения, что влечёт за собой еще большую бедность Церквей и их служителей. Церковные планы, затрагивающие все области ее жизни, серьезно тормозятся (особенно в Эстонии) государственной политикой "ограничения денежной массы", что должно остановить инфляцию и укрепить производительные силы. Значительная часть трудоспособного населения обеспечивается лишь прожиточным минимумом; он же стал уделом всех пенсионеров. Добровольные пожертвования, в которых нуждается Церковь, в таких обстоятельствах резко сокращаются. А о приеме на работу таких церковных служителей, как кюстеры, социальные работники, катехеты, церковные музыканты и т. д., вообще нельзя и думать, так как общины не в состоянии платить им.
По-прежнему острой остается проблема культовых помещений. Кирхи, если не обращать внимания на их состояние, в подавляющем большинстве случаев есть. Ремонт и реставрация, насколько это возможно, осуществляются собственными силами. При этом дело не обходится без финансовой помощи Запада в приобретении необычайно дорогих строительных материалов. Но в зимнее время, когда температура опускается до 10-20 градусов ниже нуля, неотапливаемые церковные здания непригодны для выполнения тех задач, которые и составляют сущность настоящей жизни общины, и что на протяжении почти 50 лет было под запретом: изучение Катехизиса, диаконическое служение, детские садики и т. д. В этой связи настоятельной необходимостью является массовое строительство небольших отапливаемых помещений. Однако опять-таки эта задача, из-за тяжелого материального положения церковных общин в прибалтийских странах, не может быть решена без помощи со стороны Запада.
Лютеране в Литве
В католической Литве положение протестантов совершенно отличается от их положения в Эстонии и Латвии, где Лютеранская Церковь в прежние времена была поистине народной Церковью. Протестанты в Литве образуют абсолютное меньшинство. К тому же они еще и распадаются на две группы: около 27000 лютеран и 5000-10000 реформатов. Лютеранство в Литве ведет свое начало в основном от того, что восточно-прусская Мемельская область (часть прусской Литвы) в 1923 г. была аннексирована Литвой, да и в советское время оставалась частью территории Литовской Советской Республики. Правда, в Мемельской области жило и много литовцев. Но они владели двумя языками - литовским и немецким - и в большинстве своем были лютеранами. Достойно упоминания то, что не только лютеране в Литве со времени Реформации, но и деятели литовского национального движения XIX в. получали литературу на литовском языке из Восточной Пруссии. Печаталась она прежде всего в Кенигсберге, тогда как в Царстве Польском ("Русской Польше"), в которое Литва входила до Первой мировой войны, это было категорически запрещено.