вильным собравшиеся братья. Впоследствии Катхаватху вошло в Абхидхам-
мапитаку южного канона.
Расхождение, начало которому было положено третьим собором,
обострилось на четвертом соборе. Он состоялся при индоскифском царе
Канишке, правившем в I-ом столетии до н.э. обширным государством, в
которое входила и большая часть Индии. Как Ашока у южных буддистов,
так Канишка у северных прославляется, как великий герой веры. В первое
время своего царствования он был настроен враждебно по отношению к
буддизму. Позже он стал ревностным буддистом и создал из Кашмира се-
верный центр буддизма. Китайские писатели сообщают, что в немногие
свободные часы, остававшиеся у него от государственных дел, он усердно
изучал священные буддистские тексты. Канишка воздвин многочисленные
буддистские постройки и чеканил на своих монетах изображение Будды.
Его придворным врачем был Чарака, один из самых знаменитых индийских
медиков, сочинение которого дощло до нас, и при его дворе жил поэт Аш-
вагхоша, написавший Буддхачариту, "Жизнь Будды", древнейшее из дошед-
ших до нас эпическое произведение индийского искусства.
Канишка был инициатором четвертого собора, созванного для восста-
новления во всей его чистоте учения Будды. Собор состоялся в монастыре
близ Джаландхары в Кашмире, под председательством патриархов Паршвики
и Васумитры. На этом соборе были подвергнуты пересмотру священные пи-
сания, но в каком объеме неизвестно. Также мы не знаем в точности, на
каком языке был составлен этот канон. Во всяком случае это не был язык
пали, на котором записано цейлонское собрание канонов Дхаммапада, а
был ли это санскрит, или какой другой язык, еще не выяснено. Собравши-
еся священники составили также, по преданию, комментарии к трем частям
Трипитаки (Дхарма, Виная и Абхидхарма), которые Канишка приказал тща-
тельно вырезать на медных досках и положить в каменный ящик, над кото-
рым воздвигнул ступу.
Центральной власти не было создано и этим собором. Распадение на
секты шло дальше. Около 194 г. н.э. Нагарджуна основал школу, которая
скоро получила многих приверженцев на севере и разъединила тамошних
буддистов на два лагеря. Новое учение стало называться Махаяна ("Боль-
шая Колесница"), не последовавших за ним называли приверженцами Хиная-
ны ("Малой Колесницы" или "Узкого пути"), хотя сами себя они называют
по сю пору тхеравадинами или сарвастивадинами (т.е. "стхавиравадина-
ми", последователями "учения старейшин"). Названия эти были вызваны
тем, что последователи Махаяны стремились возродиться как Боддхисатвы,
спасители людей, тогда как приверженцы Хинаяны искали только своего
собственного спасения. Хинаяна представляет древнейший, сравнительно
более подлинный буддизм -- более философию, чем религию, а Махаяна --
позднейший, претерпевший эволюцию в традиционно-религиозном направле-
нии. "Большая Колесница" дала впервые буддизму богов и свела культ к
внешним проявлениям. Священная книга Махаяны носит название Праджняпа-
рамитасутра ("Руководство к совершенному познанию"), и приписывается
самому Нагарджуне. Она заключает в себе 32 главы, написанные санс-
критской прозой, большей частью в форме диалога между Буддой и двумя
его учениками Шарипутрой и Субхути. В 18-ой главе находится краткое
изложение учения, которое ранее считали древнейшим буддизмом, в кото-
ром утверждается, что истинная сущность всех вещей есть пустота, нич-
то. Ничего не существует, верного нет, все ненадежно, во всем следует
сомневаться. Эта концепция в настоящее время называется шунья-вада,
"учение о пустоте".
Последняя фаза, пройденная махаянским буддизмом, была фаза мисти-
цизма и магии, Йогачара (тантраяна). Основателем этой школы был Арь-
ясанга, родом из Пешавера в Кабулистане, живший в VI-ом веке н.э.. Он
сумел согласовать философские и религиозные учения Махаяны с брахманс-
ким учением Йоги, как оно развилось в культе бога Шивы. Здесь вырабо-
талась настоящая теория колдовства, изложенная в особых сочинениях,
называемых Тантра. В них излагается, как идя путем Будды можно дости-
гать сверхестественных сил, и как можно пользоваться этими силами для
получения всего желаемого при помощи кратких заклинаний (дхарани), ма-
гических кругов (мандала), амулетов (мудра). Особенно важное значение
приписывалось магическим формулам, пользуясь которыми полагали возмож-
ным достигнуть власти над богами и стихиями, над дождем и ветром. Ве-
рили, что формулами этими можно лечить болезни, ограждать себя от уку-
са змей, от яда, от неблагоприятного расположения звезд, нищеты, вызы-
вать по желанию рождение мальчика или девочки и т.п.. Учение Тантра
буддизм воспринял в своей последней фазе, и только на этой ступени он
создал себе верховного главу, подобного папе в католическом христианс-
тве, впрочем только в Тибете, и то не ранее 1260-го г. н.э..
Для истории буддизма четвертый собор, состоявшийся в Паталипутре
в III-ем веке до н.э., имел всемирно-историческое значение. По преда-
нию с этого собора датируется миссионерская деятельность буддизма в
страны за пределами Индии. Председательствовавший на этом соборе Мауд-
галипутра назначил известное число стхавира в миссионеры, посланные
тогда в Кашмир, Кабулистан, в Греко-бактрийское царство, в страны у
подножия Гималаев, в западный Декан и в Индо-Китай. На Цейлон отпра-
вился миссионером собственный сын правившего тогда царя Ашоки Махенд-
ра. Так буддизм стал мировой религией. Он приступил к выполнению своей
всемирно-исторической задачи -- приобщить грубые, нецивилизованные на-
роды Азии к индийской культуре и образованности. Наиболее богатой по
последствиям оказалась миссия на остров Цейлон. В то время как на сво-
ей родине в Индии, вследствии контрреформации Гуптов, разобщения его
последователей и его неиндийского космополитизма, буддизм постепенно
пришел в упадок, на Цейлоне он сохранился в своей обособленности чис-
тым. Собор в Паталипутре обозначает таким образом поворотный пункт в
истории буддизма.
Одним из самых своеобразных направлений махаяны по праву считает-
ся школа чань (японское "дзэн") в средневековом китайском (японском)
буддизме. Специфической чертой чань- (дзэн-) буддизма является, в
частности, то, что наряду с традиционными для буддизма методами пси-
хотренинга и психической саморегуляции, носившими, как правило, внешне
статический характер (методами психической релаксации, концентрации и
медитации), в этой школе практиковались активно-динамические методы --
парадоксальные загадки (китайское "гунань"; японское "коан") и диалоги
(китайское "вэньда"; японское "мондо"), медитация в процессе двига-
тельной активности или трудовой деятельности. Представляя собой яркий
пример, характерного для буддизма вообще и для махаянских школ в осо-
бенности, творческого взаимодействия культурно-психологических тради-
ций Востока, чань- (дзэн-) буддизм стал влиятельным фактором общест-
венной и культурной жизни средневекового Китая (Японии).
Особое место среди таких активно-динамических методов, практико-
вавшихся махаянскими школами китайского и японского буддизма, занимала
шаолиньская школа борьбы и кулачного боя (китайское "шаолиньсы цюань-
фа"; японское "сёриндзи кэмпо"), включавшая в себя обширный комплекс
приемов искусства боевого единоборства (китайское "у-шу"; японское
"будзюцу") без оружия и с применением различных видов холодного оружия
(мечи, копья, дубинки, алебарды и т.п.), в том числе метательных прис-
пособлений, а также приемы стрельбы из лука. Применение в рамках одной
из буддистских школ приемов искусства боевого единоборства, противоре-
чащих по самой своей сути подчеркнуто миролюбивому характеру этическо-
го учения буддизма, требовало объяснений, и множество версий, зачастую
очень противоречивых и взаимоисключающих, стало возникать еще в период
становления шаолиньской школы.
Эти внутренние закономерности развития школы чань в китайском
буддизме были обусловлены вполне объективной общественно-экономичес-
кой, политической и культурной ситуацией, в условиях которой развивал-
ся буддизм в Китае и которая значительно отличалась от ситуации на его
прародине в Индии, вызывая необходимость изменения исходных посылок
первоначального буддизма. В частности, значительно отличался социаль-
ный статус буддийских монахов, который влиял на престижность этой со-
циальной группы, на отношение к ней со стороны представителей других
слоев населения. Если в Индии этот статус был очень высоким и гаранти-
ровал почтительное отношение со стороны большинства населения, а зна-
чит и готовность оказывать общинам материальную поддержку, то в Китае
он был намного ниже и отношение к монахам варьировалось от весьма ува-
жительного до откровенно агрессивного. Особую враждебность со стороны
различных социальных групп традиционного Китая вызывал принципиальный
отказ буддистских монахов от участия в производительном труде, в том
числе и в сельскохозяйственных работах. Это вступало в вопиющее проти-
воречие с господствующей в средневековом Китае "трудовой этикой",
культивировавшей благоговейное отношение к труду (особенно -- к труду
землепашца), и вызывало постоянные нападки и гонения, которые чаще
всего мотивировались тем, что буддистские общины являются "паразитом
на теле общества".
Более гибкому приспособлению школы чань ко всему традиционному
общественно-экономическому укладу средневекового Китая способствовало