Три основоположника иудаизма – это Авраам, его сын Ицхак и сын Ицхака Яаков.
Бог является Аврааму и приказывает: «Уйди из страны твоей, от родни твоей и от родного дома отца твоего в страну, которую Я укажу тебе. И Я сделаю тебя народом великим…» Тора нигде не объясняет, почему Бог избрал для этой миссии Авраама. Но еврейская традиция объясняет это тем, что Авраам был первым монотеистом со времен Наоха. Еврейская легенда учит, что отец Авраама Тенах содержал лавку по продаже идолов. Однажды, когда отец уехал и Авраама оставили в лавке, он молотом разбил всех истуканов, кроме самого большого, а затем вложил молот в руку уцелевшего истукана. На вопрос рассерженного отца Авраам ответил, что большой идол рассердился на других идолов и разбил их. «Ты же знаешь, что эти идолы не могут двигаться,» - закричал отец. «Если они не могут защитить себя, - ответил Авраам, - значит, мы ваше их. Почему мы тогда должны им поклоняться?».
Бог ясно дал понять, что ожидает от Авраама и его потомков великих дел: «Авраам ведь должен стать народом великим и могучим, и им благословятся все народы земли. Ибо Я избрал его, чтобы он заповедал сынам своим и народу своему после себя соблюдать путь Господень, творя добро и правосудие».
Авраам был первым, к кому был обращен знаменитый призыв («лэх-лэха!» - «пойди!» - типичный для библейского стиля плеоназм, усиление благодаря повторению основы), стал Авраам, в то время ему было уже 75 лет. Обещана была ему и его потомкам земля Ханаан – Земля Обетованная. «И пошел Авраам, как сказал ему Господь…» Как явствует из текста, всякая объективная мотивация действий Авраама отсутствует. Это еще раз подчеркивает, что он двинулся в путь целиком доверившись Богу. За этим, казалось бы, простым поступком Авраама – необычайное мужество, необходимое человеку, чтобы полностью изменить свою жизнь.
Отныне история Авраама – история его встреч с Богом, история Откровения. Текст называет Авраама «другом Божьим», и это неслыханное прежде в языческом мире, определение, отражает совершенно новый уровень взаимоотношений человека и божества. Единый Бог становиться для Авраама живым и близким, и одним из самых поразительных открытий Танаха была эта дружеская доверительность между человеком и Богом (впоследствии и о Моисее будет сказано: «И говорил Господь с Моисеем Лицом к лицу, как бы говорил кто с другом своим…» В свое время эта особая интимность иудейской религии побудила великого французского мыслителя Б.Паскаля предпочесть «Бога Авраама, Ицхака и Яакова» богу философов и ученых.
Господь еще раз, в новом явлении, подтверждает обетование Аврааму, обещая ему бесчисленное потомство. Но бездетной остается жена Авраама Сара, страдая от невозможности родить наследника (эта история будет повторяться трижды с каждым из патриархов, согласно эпическому принципу троичности; быть может, в этом заключен особый глубокий смысл: наследником должен стать самый возлюбленный сын, рожденный от любимой женщины). В связи с ожиданием наследника разыгрывается весьма напряженная психологически драма троих – Авраама, Сарры и Агари. Сара сама приводит свою служанку – египтянку Агарь к ложу Авраама, чтобы ребенок, рожденный ею, стал и ее, Сары ребенком. Но лишь зачала сына Агарь, как жестокая ревность, которая подстерегает гордый и заносчивый нрав Агари, начала терзать душу Сары. Следует изгнание Агари в пустыню и затем ее возвращение, а потом уже окончательное изгнание – после рождения Ишмаэля. Смущено и стеснено сердце Авраама, но Господь одобряет его: «…не огорчайся ради отрока и рабыни твоей; во всем, что скажет тебе Сара, слушайся голоса ее… И от сына рабыни Я произведу народ, потому что он семя твое». По преданию, именно от Исмаила произошли исмаильтяне – предки арабов.
Но еще перед этим, вскоре после рождения Исмаила, следует еще одно явление Господа Аврааму, по своей значимости превосходящее все предыдущие. На сей раз Бог предъявляет требование ко всей жизни Авраама: «…ходи подо мною и будь непорочен». Впервые четко выражен примат этнического служения перед всем остальным. В знак укрепления и обновления Ветхого Завета, Господь предписывает Аврааму и его потомкам совершать обрезание крайней плоти (известно, что этот обряд практиковался многими еврейскими народами, в частности, египтянами, но только в иудейской религии он был наполнен особым сакральным смыслом: это знак вечного союза с Богом). В знак особой важности момента меняется и имя патриарха: из Аврама он становится Авраамом (отныне его имя означает «отец множества народов»).
Господь еще раз является Аврааму, на этот раз в виде трех странников (ангелов), которые приходят к нему, когда в полдневный звон сидел у входа в шатер под своим знаменитым дубом в дубраве Мамре (этот дуб до сих пор сохраняется в Хевроне, где раскинул когда-то свои шатры патриарх еврейского народа). Авраам и Сара с подобающим гостеприимством встречают и угощают чудесных мужей, в которых наделенный огромной интуицией Авраам прозревает Бога (впоследствии христианская традиция увидит в этом первое указание на троичность божества; именно этот эпизод описывает знаменитая «Троица» Андрея Рублева). Господь предрекает Саре рождение сына ровно через год. Это вызывает у престарелой Сары (ей в это время около 90 лет) недоумение и внутренний смех, который не ускользает от внимания Бога. И когда у нее действительно рождается сын, она называет его Ицхак «Да посмеется Бог!»: и сказала Сара: смех сделал мне Бог; кто ни услышит мне, рассмеется».
От Авраама трое ангелов идут карать погрязшие в грехе и разврате города – Содом и Гоморру. Узнав об этом, Авраам дерзает обратиться к Богу с вопросом: «Неужели ты погубишь праведного с нечестивым? Может быть, есть в этом городе пятьдесят праведников? Не ужели ты погубишь и не пощадишь места сего ради пятидесяти праведников в нем? Не может быть, чтоы Ты поступил так, чтобы ты погубил праведного с нечестивым, чтобы то же было с праведником, что и с нечестивым; не может быть от Тебя! Судия всей земли поступит ли неправосудно?» В самом этом вопросе констатация совершенно иного представления о Боге, для которого главное – справедливость и милосердие. Бог обещает Аврааму, что он не погубит народ ради пятидесяти, и сорока пяти, и сорока, и тридцать. Тем самым впервые утверждается мысль о личной ответственности каждого человека перед Богом, о недопустимости наказания невинных за вину других.
Несомненно, трагической кульминацией взаимоотношений Авраама и Бога стало несостоявшееся жертвоприношение Авраама. Бог, который только перед этим являл свое милосердие, требует от Авраама: «Возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа, и там принеси его во всесожжение на одной из гор, которой Я скажу тебе». Авраам беспрекословно, ни о чем не спрашивая Бога (как не спрашивал он Его, отзываясь пойти из земли Ханаан), повинуется. Текст предельно лаконичен и как бы специально не дописан до конца, оставляя широкий простор для домысливания: что происходило в душе Авраама? Мог ли он совместить в своем сознании образ Бога, который он носил в своем сердце, и это жестокое требование? Не возникал ли в душе его ропот и протест? По всей видимости Авраам, заключивший Завет с Богом, целиком доверяет ему, веря, что Господь найдет выход из этой ситуации, что все разъясниться (это подтверждается следующим текстом).
С поразительной, почти кинематографической точностью текст изображает действия Авраама: Авраам встал рано утром, оседлал осла своего, взял с собою двоих отроков своих и Исаака, сына своего; наколол дров для всесожжения, и, встав, пошел на место, о котором сказал ему Бог. На третий день Авраам возвел очи свои и увидел то место издалека». Авраам оставляет у подножия горы отроков и осла, берет с собой дрова для всесожжения и начинает восхождение вместе с ничего не подозревающим Исааком. По дороге происходит разговор между отцом и сыном, полный трагической иронии: «И начал Исаак говорить Аврааму, отцу своему, и сказал: «Отец мой!» Он отвечал: «Вот я, сын мой!” Он сказал: “Вот огонь и дрова, а где же агнец для всесожжения?” Авраам сказал: “Бог усмотрит себе агнца для всесожжения, сын мой”. И шли оба далее вместе”.
В словах Авраама – глубочайшая вера, доверие к Богу, несмотря на все возможное смятение его разума. В самый роковой, самый напряженный момент, когда нож Авраама уже занесен над связанным Исааком, Ангел Господень останавливает его руку: “…не поднимай руки на отрока и не делай над ним ничего, ибо теперь Я знаю, что боишься ты бога и не пожалел сына своего, единственного твоего, для Меня».
Этот знаменитый эпизод имеет множество аспектов. Один из важнейших – это раз и навсегда отказ от человеческих жертвоприношений, практиковавшийся в архаическом языческом мире, это признание неугодности такой жертвы единому Богу. Известно, что в жертву финикийскому Ваалу приносились первенцы (и люди делали это добровольно), младенцев замуровывали в фундаментах храмов, тем самым освящая их. И здесь, в эпизоде с жервоприношением Авраама, сюжет первоначально движется проторенным путем: в жертву нужно принести именно первенца. Но в самый кульминационный момент указывается ненужность, непотребность этой жертвы (вместо Исаака в жертву приноситься овен, которого обнаруживает позади себя Авраам). Итак, смысл эпизода – в отделении от мира язычества. Но не менее важно, что эта ситуация – испытание веры Авраама, его интуитивного, безмерного доверия к Богу (не случайно ведь в первом стихе главы сказано: «И было, после сих проишествий, Бог искушал Авраама…» Тем самым ситуация уподобляеться искушением в Эдеме. Но на этот раз человек с честью выдерживает испытание. Знаменитый эпизод не раз привлекал поэтов и художников своим глубинным, напряженным драматизмом. Ему посвящена знаменитая картина Рембрандта «Жертвоприношение Авраама» и поэма И. Бродского «Авраам и Исаак»; аллюзиями, навеянными этим сюжетом, пронизаны многие произведения еврейских средневековых авторов.