Проведение сравнения различий православного и протестантского взгляда на вопрос Таинств вряд ли возможно только лишь путем простого количественного сопоставления тех священнодействий, которые в Православии и Протестантизме считаются (или не считаются) Таинствами.
Во-первых, потому что в отличие от Православия мировой Протестантизм представлен огромным количеством конфессий, сект, общин, существенно разнящихся по вероучению (что удивительно, так как формально Протестантизм основывается исключительно на Библии).
Во-вторых, такое сопоставление без поиска ответа на вопрос "почему вышло так, а не иначе?" рано или поздно привело бы к заведомо неверным выводам, как то: "Все религии – одинаково хороши", "не все ли равно, как верить?", "Разница лишь в обрядах" и т.п.
Ответ же на этот вопрос кроется в истории, точнее, в разнице исторических путей Западного и Восточного христианства:
"Основное различие между Западным и Восточным христианством было заложено ещё в античности. Мир восточного Средиземноморья, и прежде всего мир эллинов, был более склонен к философии и мистике. Гений римлян проявлял себя не столько в философии или в религии, сколько в государственном управлении, праве, в военном деле. Рим не родил ни одного крупного самостоятельного философа… Но Рим дал классические законы, классические образцы государственного устройства, классическую процедуру судопроизводства.
Этот юридический гений римлян вполне проявил себя и в устроении христианской жизни. Каждый человек приходит в Церковь со своими талантами (а зачастую и с предрассудками). То же можно сказать и о целых культурах. Рим, приняв христианство, нашел способ по‑своему, юридически истолковать его"[1,стр.50].
Так в Западном христианстве появилась "юридическая теория искупления", ставшая впоследствии господствующей сначала в Католичестве, а позже – в Протестантизме. Суть её в том, что грех первых людей – это некое преступление установленного Богом порядка, и как следствие, оскорбление Его Божественного величия. Причем масштабы виновности человека прямо пропорциональны тому положению, которое занимает потерпевшая сторона (что вполне соответствует архаичному и средневековому мышлению). А так как Бог – существо высочайшее, то и компенсация за материальный (яблоко – 1 шт.) и моральный ущерб настолько велика, что всё человечество, вместе взятое, не смогла бы её выплатить, какие бы жертвы оно ни приносило. Поэтому Сам Бог в Лице Своего Сына решился принести безмерный выкуп, дабы Справедливость (Его же собственная, над ним же, как это ни странно, довлеющая!) была наконец-таки удовлетворена.
Эта теория имеет множество слабых мест, которые делают её несостоятельной. Но в данный момент интерес представляют два вопроса, необходимость постановки которых логически вытекают из "юридической теории":
1. Должен ли человек, кроме простого осознания факта, что за него долг уже уплачен, что-нибудь реально сделатьдля своего личного спасения (т.е. имеет ли смысл вопрос " … что мне делать, чтобы наследовать Жизнь Вечную?"(Мф,19:16; Мк,10:17; Лк,18:18).
2. Нужно ли еще какое‑нибудь промыслительное действие Бога в мире людей, когда дело Искупления свершилось еще на Голгофе? (И если да, то должна ли это действие Благодати реально усвоена спасаемым?)
Протестантизм на оба эти вопроса ответил вполне адекватно своему пониманию Спасения – "Нет!". И действительно, человек как был грешником, так им и остался, но после Крестной жертвы Христа изменилось отношение Бога к этой греховности, и отныне нет никаких препятствий для восстановления разорванных по вине Адама дружеских и добрососедских отношений между Богом и человеком. Человеку же со своей стороны достаточно признать, что за него все уже сделано Иисусом Христом, почаще об этом вспоминать и почаще говорить: "Спасибо, Тебе, Господи за то, что сделал вместо нас эту трудную работу!". Но для этого вряд ли нужно некое мистическое воздействие на человека – на это он и сам способен, своими силами.
В отличие от Западного Христианства, Православие рассматривает проблему греха и Искупления в терминах онтологических: "Грех в православном понимании – это не преступление или оскорбление в юридическом смысле, а прежде всего, болезнь человеческой природы, её повреждение. Поэтому спасение здесь мыслится как освобождение от болезни, исцеление и преображение"[2,стр.133].
Поэтому жертва Христа приносится не "Божественной справедливости", а делу нашего спасения: по мысли св. Григория Богослова, "…приемлет Отец (Жертву) не потому, что требовал или имел нужду, но по домостроительству и потому, что человеку нужно было освятиться человечеством Бога, чтобы Он Сам избавил нас, преодолев мучителя силою, и возвел нас к Себе чрез Сына посредствующего и все устрояющего в честь Отца, Которому Он оказывается во всем покорствующим"(цит. по: [3,стр.129]).
"В совершеннейшем же виде освящение состоит в том, что Господь открыл путь для вечной блаженной жизни верующим в Него: основал Церковь Свою, ниспослал Духа Святаго и чрез Него дал дары благодати, необходимые для возрождения, духовнаго совершенствования и для достижения входа в открытое вечное Царствие Небесное" [3,стр.129].
Вполне очевидно, что такая сотериологическая концепция предполагает, что спасение человека не может сводиться к действиям только Бога или только человека – необходим синергизм, совместное действие Бога и человека. Примером такого синергизма служат Таинства Православной Церкви.
"Слово "Таинство" имеет несколько значений. Во-первых, Священное Писание усваивает ему глубокую, сокровенную мысль или действие (1Кор.13,2). Во-вторых, им обозначается особое действие Промысла Божия на верующих, в силу которого невидимая благодать Божия сообщается им через видимое посредство (1Кор.4,1). Это можно сказать обо всех Таинствах Церкви.
В Таинствах Бог служит спасению человека, и человек в ответ проникается решимостью служит Богу и людям. Это служение Божие приносит человеку святое, Небесное содержание жизни, чтобы он смог стать причастником таин Царства Божия и понять волю Божию о себе"[4,стр.13].
В общем можно сказать, что вся жизнь Церкви есть Таинство:
"Обычай считать количество таинств не является древней традицией, он был заимствован из католической церкви. Традиция говорит, что все существующее в Церкви и принадлежащее ей – суть благодатно и таинственно. Наши молитвы, добрые дела, мысли, поступки – все участвует в "жизни бесконечной". А всё греховное и мёртвое освящается и оживает силою Бога Отца, во Христе и Святом Духе. Так, через Господа, всё становится таинством, частицей Таинства Царства Божия, переживаемой уже сейчас"[5,стр.85].
Все Таинства, совершаемые в Церкви сегодня, были совершаемы и в первых христианских общинах. Поэтому можно сказать, что Таинства – это то, что неизменно, онтологически присуще Церкви.
В отличие от этого видимые священнодействия (обряды), связанные с исполнением Таинств, формировались постепенно на протяжении истории Церкви.
Так, например, по свидетельству Тертуллиана, "истинный брак совершался перед лицом Церкви, освящался молитвой и скреплялся Евхаристией"( цит. по: [4,стр.140]). И лишь "В XII веке значение брака как Таинства становится уже в прямую зависимость от церковных священнодействий браковенчания. Такое священнодействие, которое священнодействие, которое священник совершает, а брачующиеся приемлют, признается Таинством Брака"[4,стр.141].
Из этого видно, что в древности Таинство Брака не выделялось в самостоятельное чинопоследование, и тем не менее, нельзя сказать, что само Таинство в те времена было ущербным по сравнению с нынешним.
То же можно сказать и о самом главном христианском Таинстве – Евхаристии: "Но вот что удивительно: тексты древних Литургий мало в чем согласны между собой. В одних нет эпиклезы, в других нет установительных слов…
… Общее для всех древних Литургий – это их плод. Разнятся молитвы. Но едина реальность Таинства – и потому едино восприятие евхаристического Хлеба как Хлеба Жизни, как соединения со Христом"[6,стр.288-289].
Однако с течением времени возникла необходимость более жесткой регламентации священнодействий, связанных с Таинствами, и поэтому в современном понимании Таинства Православной Церкви "суть такия священнодействия, чрез которыя, на основании повеления Иисуса Христа не только представляется, но и действительно преподается принимающим их невидимая благодать. Человек, как существо духовно-чувственное может познавать невидимое Божие только в чувственных покровах и видах и тем легче и сильнее удостоверяться в действительности духовных предметов, чем определеннее знаки, под которыми они ему представляются"[7,стр.74].
Другая же функция внешней, обрядовой стороны Таинств – защита Таинственного общения от тех "сюрпризов", которые могут преподнести немощи человеческие и греховная человеческая воля: "Видимые знаки и обряды существуют в церкви, как сила, возбуждающая и поддерживающая людей, не всегда готовых молиться и ясно выражать свое отношение к Богу. Со вне, чрез видимые знаки и обряды приходит в глубину нашего существа возбудительная сила, когда дух наш готов забыть о своем долге, когда свобода наша уклоняется в сторону от прямого пути разными посторонними влияниями"[7,стр.12]
Православной Церковью признается Таинствами семь священнодействий:
1. Крещение,которым приемлющий омывается от скверны первородного греха, вводится в Церковь, получая начаток новой жизни;
2. Миропомазание,когда "новокрещенный как бы посвящается на первую степень церковную, или получает то звание в церкви, которое принадлежит всем членам ея и по которому все они суть цари и иереи, все родизбран, царское священие, язык свят, люди обновления, все помазанники Божии, имеющие на себе печать Святаго Духа и в себе все Божественныя силы, яже к животу и благочестию"[7,стр.85].