Если сравнить индивидуальность взрослого человека и ребенка, из которого он вырос, мы найдем очень мало общего между ними. Здесь уместно привести запись из дневника Андрея Платонова, сделанную им незадолго до смерти: «…Если бы мой брат Митя или Надя – через 21 год после своей смерти вышли из могилы подростками, как они умерли, и посмотрели б на меня, что со мною сталось? – Я стал уродом, изувеченным и внешне и внутренне. – «Андрюшка, разве это ты?» – «Это я – я прожил жизнь». Из положений буддизма следует, что единственное, что реально связывает ребенка и взрослого, это цепь причин и следствий, соединяющих мгновенные комбинации элементарных групп психофизических состояний из которых и состоит личность.
Несмотря на отрицание индивидуального «я» как некой неизменной, самообусловленной субстанции, позиция Будды не является простой и определенной как кажется на первый взгляд. Будда говорит, что мы выходим за пределы опыта, утверждая, что за пределами явлений имеется постоянная душа. И так как понятие «души» лежит за пределами опыта, о ней нельзя сказать ничего определенного. Поэтому Будда молчит в ответ на вопрос: «Существует ли душа или не существует». Из его молчания различные школы буддизма впоследствии сделали противоположные выводы. Но для получения более объективного представлении о буддийской теории «я» следует раскрыть понятие одно из ключевых положений буддизма – «Срединный Путь» как метод познания бытия, как путь ведущий к освобождению – нирване.
Кашьяпапаривартасутра приводит следующие слова Будды: «О, Кашьяпа! То, что называется вечным, есть одна из противоположностей. То, что называется преходящим, есть вторая противоположность. То, что лежит между этими двумя противоположностями, оно не подлежит исследованию, неизреченно, непроявленно, непостижимо и не имеет длительности. О, Кашьяпа! Это и есть Срединный путь, называемый истинным познанием явления бытия».
Следуя Срединным путем мы избегаем любых крайностей, но это не значит, что мы парализованы, находимся между ними, не двигаясь ни в ту, ни в другую сторону. К концепции Срединного пути не применима обычная логика «да-нет». Следуя Срединным путем, мы избавляемся от дуализма, находимся не между противоположностями, а как бы над ними. Мы видим проблему комплексно, со всех сторон, ни на минуту не забывая об относительности каждой позиции. Таким образом, мы получаем единое, неразрывное впечатление, не имеющее качеств и признаков, неотделимое от нас самих – «… прикасаемся к пространству, как ладонями к щекам своим».
Достигнув цели Срединного пути, мы сможем вместе с Буддой сказать:
«Теперь же, если некто спросит, признаю ли я вообще какую-нибудь точку зрения, то в ответ он услышит следующее:
Совершенный свободен от любой теории, ибо Совершенный постиг, что есть тело, как оно возникает и как исчезает. Он постиг, что есть чувство, как возникает оно и как исчезает. Он постиг, что есть ментальные структуры (самкхара), как возникают они и как исчезают. Он постиг, что есть сознание, как возникает оно и как исчезает. Поэтому, говорю я, Совершенный обрел полное освобождение посредством затухания, сглаживания, исчезновения и избавления от всех мнений и предположений, от всех склонностей к тщеславному представлению «Я», «Мое».
По отношению к «я» или «самости» концепцию Срединного пути буддисты обычно интерпретируют следующим образом. С точки зрения эмпирической реальности «я» существует, иначе кто же совершенствуется? Когда на поверхности океана бытия появляется зыбь, когда образуется комплекс дхарм (элементарных психофизических состояний – базовых элементов бытия), обладающий своим собственным признаком, отличающим данный комплекс от другого, мы говорим, что проявляется «я». Но с точки зрения истинной реальности «я» не существует, поскольку оно не вечно, изменчиво и пусто по своей природе. Эта двойственность сознательного бытия, эта неопределенность чрезвычайно болезненна, она характеризуется антитезами «есть – нет», «вечный – невечный» и т.д., что является своеобразной формулировкой первой благородной истины. Причина этой болезненной двойственности – подверженность бытия скверне, безначальное волнение дхарм, поддерживаемое постоянной активностью элементов-осквернителей, клеш. Для прекращения этой болезненной неопределенности и существует Срединный путь называемый истинным познанием элементов бытия, путь, который ведет к Нирване, не подлежащей исследованию, не причастной каким бы то ни было умозрительным построениям (третья благородная истина).
Таким образом, вопрос о «я» не снимается, но переносится в план практики, в область «пути» – утверждается лишь, что «я» или «не-я» есть нечто неопределенное, во всяком случае неопределимое рассудочным знанием, и полагают, что эта неопределенность полностью разрешается на завершающем этапе пути.
О.О.Розенберг так выразил буддийскую концепцию о несуществовании «я»:
«Мы не имеем права обособлять части общего узора и говорить: вот солнце, вот «я». Нет солнца, нет «я», в смысле чего-то самостоятельно существующего. Есть лишь узор: «личность, видящая солнце», одна нераздельная картина».
Итак, неведение в буддизме есть причина эгоизма или ощущения «я». Оно заставляет индивидуума чувствовать себя обособленным от всего остального существующего, не связанным с мировым порядком. Мы цепляемся за наше маленькое я, упорно боремся за то, чтобы продлить его, продолжить его через всю вечность. Индивидуальное существование есть зло, желание есть внешнее выражение этого зла. Люди несчастны просто потому, что они живы. Источник всякой печали есть утверждение жизни. Сила невежества столь велика, что люди, несмотря на самые тяжелые страдания, упорно цепляются за жизнь. Жажда жизни рассматривается Буддой как неблагородное, глупое стремление, как нравственное рабство, один из четырех духовных ядов. Как писал Ницше: «В отношении жизни нужно допустить некоторое дерзновение и риск, тем более, что в худшем, как и в лучшем случае мы все равно ее потеряем. Уверенность в неизбежности смерти должна была бы подмешивать к жизни драгоценную, благоухающую каплю легкомыслия, а вы, аптечные души, сделали ее горькой каплей яда, вследствие чего вся жизнь становится противной».
Согласно буддизму, в действительности нет ни субъектов ни объектов, есть лишь мгновенные комбинации постоянно рождающихся и исчезающих элементарных психофизических состояний – дхарм. Но ложное чувство «я» ведет к выделению в этом беспрерывном потоке бытия предметов и противопоставлению их сознательному субъекту. Это в свою очередь ведет к возникновению ощущений – субъект воспринимает объект. Из ощущений возникает жажда, стремление, которое ведет от рождения к рождению. Она представляет собой могучую причину жизни и страдания. Мы есть потому, что мы жаждем бытия. Мы страдаем потому, что мы жаждем удовольствия. «Всякого, кто жаждет, держит в подчинении эта жажда, эта презренная вещь, изливающая свой яд на весь мир, страдание этого человека растет, как растет трава. А с того, кто подчиняет жажду, с того страдание спадает, подобно воде, капающей с цветков лотоса». «Подобно тому, как, если корень не поврежден, срубленное дерево снова вырастает с могучей силой, так, если возбуждение, связанное с жаждой, не целиком умерло, снова и снова возникает страдание».
От жажды происходит привязанность. Пламя жажды связано с топливом привязанности. Затухание жажды есть освобождение, а привязанность к вещам – рабство.
От привязанности к существованию происходит становление, которое истолковывается как карма, вызывающая новое рождение. От становления возникает рождение, от рождения происходят старость и смерть, мука и стенание, печаль, тоска и отчаяние.
Чтобы разорвать этот круг рождений и смерти, избавиться от страданий нужно уничтожить всякое желание. Уничтожить желание можно только уничтожив неведение (авидью) – иллюзию существования индивидуального «я», как некой самообусловленной, постоянной субстанции, отделенной от мира. Для уничтожения этого несовершенства служит благородный восьмеричный путь
Благородный восьмеричный путь представляет собой буддийскую мораль и предполагает для достижения освобождения следовать следующим правилам: 1) правильное воззрение – знание четырех благородных истин; 2) правильное намерение – отказ от мира, ненасилие и непричинение вреда; 3) правильная речь – воздержание от лжи, сквернословия, грубости, скабрезностей, глупостей; 4) правильное действие – воздержание от воровства, убийства и другого недолжного поступка; 5) правильный образ жизни – праведное поведение в соответствии с пятью моральными принципами: не убий, не укради, не прелюбодействуй, не лги, не опьяняй себя; 6) правильное усилие – состоит из четырех фаз: усилие к уничтожению зла, уже возникшего в нашем разуме; усилие в предотвращении зла, которое еще не возникло; усилие к созиданию блага, которое еще не возникло; усилие к развитию блага уже возникшего; 7) правильное самообладание – постоянное самоосознание и самонаблюдение, интроспекция (даже во сне); 8) правильная концентрация – специальная практика медитации, направленная на достижение освобождения, посредством устранения противопоставления субъекта объекту, или, точнее, создания такого понятийного разграничения.