В ряде православных текстов Москва как столица может представлять само государство, осквернившееся семидесятилетним периодом безбожной власти; поэтому "Вавилонская блудница", "Вавилон" иногда является метафорой и Советского Союза, и Москвы. В этом смысле, она в некоторой степени замещает коммунистическое государство и гибнет за грехи его исторического прошлого. Именно в этом ключе рассуждает, например, А. Мазуркевич, автор одного из крупнейших православных сайтов на тему Апокалипсиса, заявляющий, что семь голов зверя, на котором сидит вавилонская блудница (ср. с Откр. 17. 3), суть семь холмов Москвы 28 .
В тексте Апокалипсиса Вавилон гибнет от Божьего гнева. И согласно эсхатологическим предсказаниям, нечестивым городам также суждено погибнуть при кончине мира. Пророчества из православной среды предрекают разрушение Москве и Петербургу, иногда Казани – традиционно, Москва проваливается под землю, а Петербург тонет (традиция предсказания гибели Петербурга от наводнения существует уже с XVIII века 29 ). Гибель городов предсказывается на протяжение всего ХХ века. Почитаемая частью современных православных монархистов блаженная Пелагия Рязанская (умерла в 1963 году) говорила: "Что будет с Москвой? - В один миг под землю! Что с Санкт-Петербургом? - Так будет называться море! А Казань? - Море!" 30 . То же самое предсказывала старица схимонахиня Нила (умерла в 1999 году), не упоминая, впрочем, Казани 31 . Этот сюжет не раз появлялся в некоторых современных православных изданиях, типа монархической газеты "Жизнь вечная" 32 . Поскольку разрушаются именно крупнейшие города, два из которых – исторические столицы России, и поэтому являющиеся в определенной степени представительными, можно предположить, что таким образом изображается гибель самого государства.
Откровения лидера Богородичного центра рисуют картину гибели вообще всех городов. Береславский предрекает возникновение в мегаполисах новых неизлечимых болезней и их гибель от землетрясений, говорит, что они – "потенциальные смердящие болота с гигантскими безобразными гнусами" и даже что они прокляты 33 . Своим последователям он советует постепенно уходить из городов "по мере подаваемых знамений, без паники" 34 . Богородица говорит Иоанну: "когда в крупнейших городах мира не останется ни одного творящего волю Мою, начнутся бедствия" 35 . В этом смысле, как представляется, не города гибнут оттого, что там не остается праведников, а наоборот, праведники должны покинуть города, поскольку последние обречены на уничтожение. Судьба Москвы представляется также вполне определенно. По одному из пророчеств, она должна пережить все возможные бедствия, определяемые городам эсхатологическими текстами: "В Москве не сохранится никто, за редким исключением… Город опустится под землю в результате землятресения и будет затоплен водой" 36 . Апокалиптические образы могут также сопровождаться "московскими" декорациями. Так, на картине художника А. Тутунова из Богородичного центра, изображающей борьбу архангела Михаила с дьяволом и падение Вавилона, нарисованы горящие городские здания и надломленная телебашня, напоминающая Останкинскую 37 (картина была нарисована задолго до пожара в сентябре 2000 года). Символика телебашни здесь представляется двузначной: с одной стороны, как самое высокое сооружение в городе, оно представляет собой его центр и, соответственно, сам город (который, в свою очередь, будучи столицей, представляет все государство). С другой, она может символизировать порочную технократию, пропаганду разврата через телеэкраны в широком представлении: так, в одном из православных изданий говорится, что телебашни захвачены антихристовыми слугами и являются "центром излучения неоязыческого культа и поклонения ему" 38 .
Коль скоро Москва традиционно осмысливалась как второй Иерусалим, эсхатологические пророчества предрекают ей удел Иерусалима и в негативном аспекте, как места воцарения антихриста. Не случайно тексты Богородичного центра предсказывают, что Москва станет "вторым домом" антихриста после падения Иерусалима 39 . И описание восстановленного в Москве Храма Христа Спасителя как некоего антихрама, исполненного "мерзости запустения", где в итоге воцарится антихрист, вполне может вызывать ассоциации с предрекаемым пророчествами восстановлением иерусалимского храма, с которым предание связывает приход антихриста к власти (поскольку Москва – все-таки второй Иерусалим). Так, направленный против Патриархии и не имеющей изначальной эсхатологической направленности памфлет утверждает: "Под алтарем, под местом для молитв сооружен огромный гараж на 600 мест, где места для иномарок в центре Москвы будут сдавать за валюту, причем за автоматическое освящение каждого автомобиля, въезжающего в храм-гараж, будет, очевидно, особая наценка. Там же, под святынями, разместятся рестораны, сауна, душевые павильоны, бизнес-центр… Из гаража "новых русских" в злачные места под алтарем будут поднимать 28 завезенных из-за границы лифтов стоимостью 1.3 млн. долларов. Один лифт для особо важных персон будет подниматься непосредственно в алтарь! (…) Но не произойдет ли так, что именно в этот неправедно построенный храм-саркофаг придет тот, о ком сказано: "В храме Божьем сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога" 40 , (имеется в виду новозаветная цитата (2 Фес. 2. 4), традиционно интерпретируемая в отношении антихриста). Вероятно, подобным антихрамом представляется и иерусалимский Храм после его гипотетического восстановления. Здесь мы имеем дело со случаем некой вторичной рефлексии. Сопоставление этих двух храмов – закономерное следствие мессианской идеи, ищущей в собственной истории отражение истории священной (например, игумен В. Новик, вспоминая о параллелизме русской и еврейской историй с их "великими мессианскими залогами в начале" и отпадениями, между прочим, говорит, что "в России Иерусалимскому храму как бы соответствует храм Христа Спасителя" 41 ).
Что же противопоставляется нечестивым городам, разрушенным в результате бедствий? Поскольку "конец света" – по большому счету, не конец, а начало нового времени, после катастрофы приходит и новое мироустройство. Новый мир представляется как лишенный всех негативных сторон старого. Поэтому, например, когда говорится о строительстве эконоосферного поселения в общине Виссариона, указывается, что оно строится "экологическими средствами", вручную, без использования техники 42 . В соответствии с пророчествами Береславского, после гибели старых городов, "прежние пустыни и места необитаемые населятся ангелами и превратятся в духовные столицы мира (столицей Японии станет обитель под Хиросимой)" 43 . Противопоставление идет и на лексическом уровне: город настоящего – "люцифер-мегаполис", город будущего часто называется "градом"; соответственно, Богородица – "архитектор градов" 44 . В этих новых городах не будет "ни телевизоров, ни видеомагнитофонов, ни компьютеров, ни кабельной техники" 45 . Некоторые из них имеют откровенно ангельскую, небесную природу: строятся по небесным образцам душами, сошедшими с неба, которые будут "чутким образом улавливать свыше откровения о новых постройках, зданиях, цветах, о новом образе жизни" 46 .
Что касается представлений православных, некоторая их часть разделяет утопическое ожидание перед Вторым пришествием священного государства под властью русского царя, которое в некоторых текстах разрастается почти до всего мира. В этом случае, в качестве столицы новой империи называется город Владимир 47 , что является обращением к идее "Святой Руси", возвращением к некоему идеализируемому прошлому.
Впрочем, в некоторых текстах высказывается идея возможности обновления, казалось бы, обреченных городов. Это происходит за счет смены духовных ориентиров и связанной с ней символики: православные издания советуют снять "масонские" звезды с Кремля, вынести тело Ленина из Мавзолея, уничтожить памятники деятелям революции, которые служат "проклятию русского народа" 48 . А по проповедям Береславского, "город-храм" можно создать даже из Москвы, если посвятить ее Божией Матери, переименовав Ленинский проспект – в проспект Одигитрии-Путеводительницы (в этом случае проспект будет вести не в Подмосковье, а в рай), Парк культуры имени Горького – в Сад Богородицы, построив на месте Мавзолея и памятника Дзержинскому часовни, назвав станции метро в честь Божией Матери и почитаемого богородичниками Николая II и т. д. 49
Таким образом, говоря об идее города в современных эсхатологических предсказаниях, мы имеем дело с двумя ситуациями. Первая как бы строится по линии "Иерусалим – Москва" (вариант – "Иерусалим – Киев", "Иерусалим – поселок в Сибири") и в итоге сводится к противопоставлению старого сакрального центра мира центру новому. Другая, отрицающая городскую цивилизацию как таковую, строится по линии "Москва или Петербург – провинциальный город" и сводится к противопоставлению столицы, большого города, запятнавших себя грехом, – провинции, пустоши, несущих в себе потенцию обновления или память об идеальном прошлом. В обоих случаях речь идет о переходе утраченного сакрального статуса от одного локуса к другому.
Восприятие пространства в эсхатологическом пророчестве, в целом, построено на оппозиции "сакральное – нечистое" и "центр – периферия". Как отмечал Б.В. Кондаков, постоянное противопоставление "центра" и "периферии", которые, в конечном итоге, меняются местами, характерно для "провинциального мифа" с его ощущением "рубежности" и "переходности" 50 . В данном случае мы также имеем дело с ощущением переходности, причем очень обостренным. В целом, создавая картину смены одного сакрального центра другим, уничтожения осквернившихся городов и замены их новыми, праведными городами, эсхатологические тексты говорят о стремлении их создателей к обновлению мира, его возрождению.