Музыка и пение в храме позволяют вознести молитву к Богу всем миром, “едиными усты, единым сердцем”.(12) У Апостола Павла мы встречаем такие слова: “Дабы вы единодушно, едиными устами славили Бога”.(13) Кутузов пишет: “Известно, что в Древней Церкви пели все молящиеся и идея православного богослужения именно в соборности молитвенного делания, где “вси едино есте”.(14)
Для того чтобы соблюсти идеал абсолютного единства сознания и молитвенного внимания необходим стиль одноголосного (унисонного) пения. Многоголосие же, в силу тематического различия партий, заставляет молящихся петь неравноценный материал (ведущий и аккомпанирующие голоса) и по-разному слышать общую картину звучания молитвы.
Пение в древней Церкви, как на востоке, так и на западе, было унисонным. Вот что о нем говорит св. Иоанн Златоуст: “Дух, соединяя голоса каждого в отдельности, из всех устрояет одну мелодию”.(15) Римская церковь сохраняла одноголосие до 900 года, называя его хоральным или “твердым”. В России одноголосное пение существует до Никоновской реформы 17-го века и называется знаменным. (Знамена – знаки русской церковной музыкальной грамоты, обозначающие канонические попевки из нескольких звуков). Знаменный распев - одна из вершин русского религиозного искусства наряду с архитектурой и иконописью 15-го века.
Соборность одноголосного православного христианского пения способствует приобщению всего прихода к молитвенному деланию. Древний православный распев объединяет молящихся в стремлении к подлинному богообщению. Одноголосное пение в ладах - строгое, чуждое сиюминутности, нацелено на углубление молитвенного состояния. Вот что пишет о знаменном распеве Л. Парийский: “Знаменный распев не только во всем соответствует предписаниям церковного устава, но во многом объясняет, дополняет и развивает его…. Знаменный распев никогда не стремится преобладать над текстом, напротив, он стремится быть фоном, средством к усилению мысли текста.… Вообще знаменные мелодии по простоте, серьезности, строгости, правдивости чувства, отсутствию пустого сентиментализма, по соответствию с церковным уставом, отвечают всем требованиям, предъявляемым церковному пению”.(16)
Сравнивая древнее одноголосное и современное многоголосное (партесное) пение, Б. Кутузов замечает: “Если аккорд при партесном пении дает уже представление объема, пространства, то есть чего-то материального (образ видимого мира), то одноголосие позволяет избежать пространственных представлений, ощущений материальности, вещественности, что и способствует большей отрешенности молящегося от окружающего его физического мира, переключению сознания на мир духовный”.(17) В этом знаменный распев соответствует иконописному канону, который чужд объемных изображений. Иконописное пространство создается по законам, отличным от законов вещественного, тварного мира.
Особо стоит сказать о попевочном строении знаменного распева. Б. Кутузов пишет: “Мелодия строится из готовых попевок, особых мелодических оборотов, что отдаленно напоминает создание мозаичного образа”.(18) Каждая попевка канонична и представляет собой результат длительной кристаллизации. Поэтому знаменный распев не несет черт индивидуальности, композиторского произвола, а является поистине неличностным, соборным искусством.
Знаменный распев ассиметричен, лишен периодичности, ритмической квадратности, которая вызывает телесно- мышечные ассоциации. Как пишет В.Н. Холопова: “Акцентность знаменного распева исключает все, что связанно с телесными движениями, хореографией, пантомимой, ударностью, инструментальной артикуляцией. Она имеет исключительно голосовую, певческую природу”.(19)
К XII веку в греческой церкви складывается так называемый калофонический стиль. Стиль очень сложный, изощренный мелодически, в котором нарушается древний принцип соответствия одного слога одному звуку. Однако не следует считать калофонию усложнением стиля ради новизны, в ущерб молитве. Напротив, калофония – результат многовековой духовной и художественной работы, которому соответствует такой психологический литературный аналог как “плетение словес” – “напряженные попытки выразить изощренными словесными построениями тайны невидимого горнего мира”. (20)
Калофония (сладкопение) – выход за пределы слов и понятий в состояние мистического восхищения, созерцательной молитвы. В знаменном распеве музыкальный материал калофонического типа складывается из сложных мелодических оборотов – фит.
“Действительно, фита появляется в том месте песнопения, где говорится о высоких богословских понятиях, таких, как тайна Троичности, тайна Боговоплощения, где “изнемогает” ум не только человеческий, но и ангельский.(…) Это следствие того, что знаменный распев подчинен тексту, служит тексту, идет от текста. Распев приближается к псалмодии и даже речитативу там, где текст повествовательный или исторически описательный, но в местах высокого богословия появляются фитные построения, которые в контексте распева, пожалуй, можно рассматривать как приглашение и даже понуждение на молитву высшего порядка, молитву созерцательную”.(21) Ведь высота духовная, к которой призывается каждый христианин, - “быть совершенным, как совершенен Небесный Отец”.(22) Мелодическую игру знаменного распева Кутузов сопоставляет с игрой Святого Духа, о которой пишет cв.Исихий: “Сердца, окончательно устранившиеся от печалей, радостные, божественные и таинственные, подобны тому, как играют рыбы и погружаются дельфины, утихающу морю, и веется море тонким ветром, бездна же сердечная – Духом Святым”.(23)
Древнее унисонное пение, даже если оно исполняется в храме не всеми молящимися, собирает, объединяет верующих вокруг молитвенной работы. О светском характере партеса, который придает своеобразную концертность православному христианскому боголужению, сейчас говорится достаточно много.
В современном мире, когда объединяющие свойства музыки активно способствуют массовой деградации, необходимым представляется возрождение древних катарсических идей гармонизации личности и общества. И в православных приходах возрастает потребность в причастности к традиционному стилю богослужения и соборной молитве. Это дает нам право с некоторой надеждой смотреть в будущее.
Список литературы
1. Л.Н. Толстой Дневники 3 октября 1910 г. «Музыка и революция» 1928 №9
2. Е.В. Герцман «Музыка древней Греции и Рима». «Алтейя» Санкт-Петербург 1995 стр.290
3. Е.В. Герцман «Музыка древней Греции и Рима». «Алтейя» Санкт-Петербург 1995 стр.25-26
4. там же стр. 21.
5. М. Серяков. «Рождение вселенной» М. Яуза Эксмо. 2005 стр. 69
6. Библия. Кн. Царств 2. 6. 5
7. Там же 2. 6. 14.
8. «Что такое просфора, антидор, артос». Трифонов Печенегский монастырь «Ковчег» М. 2004 стр. 8
9. Б.П. Кутузов. «Знаменный роспев – поющее богословие». Сборник статей М. 2001.
10 Сборник знаменного пения М. 1985. Стр. 9
11. Б. П. Кутузов «Знаменый распев – поющее богословие» Сборник статей М 2001 стр. 49
12. Полный молитвослов и псалтирь на всякую потребу. Божественная литургия. Санкт-Петербург. 2001 стр. 162
13. Римл. 15. 6
14. Галл. 3. 28.
15. Сборник знаменного пения. М 1985 стр. 9
16. Л. Парийский «О церковном пении» Журнал московской патриархии. М 1949.№11
17. Б. П. Кутузов «Знаменый распев – поющее богословие» Сборник статей М 2001 («Тайна знаменного роспева») стр.16
18. Там же «Затонувшая отечественная Атлантида» стр. 33
19. В. Н. Холопова «Русская музыкальная ритмика» М. 1983
20. Б. П. Кутузов «Знаменый роспев – поющее богословие» Сборник статей М 2001 («Затонувшая отечественная Атлантида») стр.24
21. Б. П. Кутузов «Знаменый роспев – поющее богословие» Сборник статей М 2001 («Возрождать ли нам знаменный роспев») стр. 68-69.
22. Мф. 5. 48.
23. Добротолюбие. М. 1902. Авва Исихий.