Вивальди / L'estro armonico ор.З / БИОНДИ / VIRGIN VMD 453152
Любители усыпанных сахарной пудрой турумбайских гирлянд могут спокойно проходить мимо этого диска, где патриоты Южной Италии предприняли попытку авторской идентификации композитора, которого мало того, что узнали только в конце XIX века, но и внешне определяют по старинному портрету какогото пухленького и не слишком старого кастрата.
Сама его фамилия «Вивальди» просто означает «здравствующего», с некоторым упором в будущее время по типу православного «аминь», как единый псевдоним венецианского стиля, а потому стоит вернуться в то время, чтобы понять, как работали музыкальные пираты, и как химерический скрипичный король провинциального пиара смог неплохо прокормить всю свою провинциальную свиту.
Лютеранский Амстердам был тогда главным издательским центром, где европейские континентальные композиторы могли напрямую подкормиться собственным творчеством, рамки которого не столько должны были, сколько уже соответствовали вкусам публики воспринимавшей коротенькие концерты наподобие современных мексиканских сериалов с их кочующими темами и мизансценами по множеству от руки написанных анонимных копий и все более и более требовавшей продолжения.
Спрос настолько превышал предложение, что удобный коммерческий формат сразу же породил немало чисто пиратских проектов, позволявших в первую очередь провинциалам и рыбку съесть, и протащить под маркой легитимности свои вкусы и темперамент конечно же, для удобства дальнейшего их тиражирования. В топе тогда стоял римлянин Корелли, чьи торжественные «кончерто гроссо» были утяжеленным вариантом скрипичных сонат, к которым так привыкла публика, и которые стали образцом для многочисленных эпигонов, в предисловиях к публикациям своих опусов прямо указывавшим, что они написаны, дескать, «в стиле Корелли». Нельзя сказать, что темпераментные венецианцы сидели в жопе, но их более камерные оркестры, предлагая публике куда более динамичную музыку, использовали и более острые созвучия, выходящие за формат вкусов предельно уравновешенной, если не чопорной публики. Вот тогдато и пришло в головы нескольким молодым венецианцам, в числе которых были такие авантюристы, как Альбинони и братья Марчелло, придумать «второго Корелли» из Венеции, тем более, что в погоне за прибылью голландские издатели сразу же изъявили желание принять участие в этой мистификации. Надо ли говорить, насколько католический формат вообще жестче протестантского, и уж тем более не стоит распространяться о подлинной «религиозности» южного, да еще и талантливого человека, чья молодость прошла в окружении загорелых девок, мрачных костелов и рекой льющегося вина. С тех пор много написано книг и проедено на них бабок, но нашему человеку, знающему абсолютно все про польских, венгерских и немецких «битлов», методику подобного пиара объяснять не нужно. Любопытно даже не то, что новый «Вивальди» обошел тогда раскрученного и популярного Корелли, а то, что грамотная экспансия талантливых провинциалов на рынок галимого попса фактически определила дальнейшее развитие самой формы симфонического концерта, в обстановке традиционной торжественности дающего исполнителям возможность не только вволю собственному темпераменту кинуть понт, но и пересказать меню утреннего завтрака своей любимой собачки.
Еще более любопытной, если не вообще странной, выглядит исполнительская традиция, связанная с концертами «Вивальди». Отрицая сам факт мистификации, музыканты, тем не менее, долгое время исполняли эту музыку в торжественной «голландской» манере, да еще в комфортабельном, отнюдь не кореллиевском засурдиненном звуке с тяжелыми трелями низкого пича, прекрасно понимая при этом, что «кончерто гроссо» представляли собой всего лишь переложения скрипичных сонат для оркестра и, разумеется, не голландских «аранжировщиков» по определению.
Когда скрипка еще не была синонимом цыганщины, открытая струна достаточно высоко настроенного инструмента не копировала ни голос ангела низкого ля, ни уж тем более человеческого закрытой «с трелью» струны сегодняшнего «среднего» строя, но соответствовала божественному голосу птиц в его старинном эзотерическом понимании, что отрицало любую медитацию в христианском контексте вообще. Таким образом, именно этот, чисто языческий аспект музыки, оправдывал конспирацию и определял общую анонимность проектов, скрывавшихся под псевдонимом «alia veneziana» музыки, важнейшим элементом которой являлась сама манера исполнения, и чья подлинная идентичность строго определялась чисто биологическим ключом происхождения музыканта, обладая которым, провинциалы всегда праздновали свою незримую победу.
«Гармония вдохновения» так называется манифест амбициозной венецианской оппозиции амстердамскому формату того времени, в ловушке которого находилось не одно поколение музыкантов. И вот, наконец, торжествует он своими чистыми и яркими красками на релизе лейбла, звучащего ни много ни мало как «ИСТИНА», заставляя корчиться в конвульсиях как необарочных концесветчиков, так и слащавых пацифистов всех мастей, превративших эту тонкую и светлую кисею в затертые и поношенные толстые джинсы.