Песенный фольклор позднего Средневековья
В эпоху позднего Средневековья XV—XVII вв. сосуществуют различные жанры фольклора, возникшие в разные исторические периоды: древнейшие календарные песни языческих праздников земледельческого календаря; семейно-бытовые, сопровождавшие жизнь и быт человека (колыбельные, трудовые, свадебные, плачи); былины, исполнявшиеся в долгие зимние вечера. Эти песни обладали особыми музыкальными свойствами. Они основаны на характерных для каждого из этих жанров, обычно довольно кратких попевках, обладающих определенной ладово-интонационной и ритмической структурой.
В эпоху позднего Средневековья рождается новый тип мелодики народных песен. Он основан на значительно более широкой распевности, широком дыхании, певучести. Этот песенный стиль нашел свое выражение в лирических и исторических песнях. Его появлению сопутствовало развитие многоголосия. Интересно, что русский песенный фольклор имел динамику развития общую с древнерусским церковным певческим искусством. Кульминация и того и другого приходится на XVI—XVII вв.
Музыковедение часто не дает возможности установления абсолютной хронологии и точной датировки возникновения тех или иных песенных жанров, можно строить предположения только об относительной хронологии, но все же на основании ряда стилевых признаков — анализа форм попевок, их распространении — можно предположить, что начиная с XVI в. одним из ведущих жанров русского фольклора становятся песни лирического содержания — протяжные. Само название свидетельствует о характере их исполнения: распевная протяжность, широта, выразительность и задушевная мелодика — главные свойства этих песен.
В лирических песнях развиваются новые художественные образы. В них впервые так глубоко и прочувствованно повествуется об интимной стороне жизни, о любви, часто неразделенной и горестной, о разлуке и неволе, о тяжкой женской доле. Протяжные песни полны тонких поэтических образов, эпитетов, метафор, которые усугубляются прочувствованными восклицаниями, обращенными к природе: "Не шуми ты, мати зеленая дубравушка", "Уж вы, горы, вы мои Воробьевские", "Уж ты, поле мое, поле чистое", "Ой да ты взойди, взойди, красно солнышко".
В лирической песне проявились важные черты русского национального характера. В них ярко и правдиво отразился душевный мир русского народа. Именно поэтому протяжные песни вдохновляли многих писателей, поэтов. Особенное значение протяжные песни имели в формировании музыкального языка русских композиторов от XVIII до XX в.
Диапазон мелодики протяжных песен достигает полутора октав, а размашистые выразительные ходы на сексту, малую септиму, октаву придают им особую широту, простор и открытость. Склад этих песен многоголосный, полифонический, вариационно-подголосочный.
Многоголосную протяжную песню обычно начинает запевала, нередко за ним вступает второй запевала с подголоском контрастного типа, а затем уже весь хор или ансамбль исполнителей. Их партии — это подголоски (мелодические варианты основного напева мелодии певца-солиста). Один из голосов, нижний, создает фундамент, другой, верхний — голосит. Все голоса свободно варьируют основную мелодическую линию песни, но подголоски различаются характером изложения: одни лишь частично варьируют основную мелодию, затем сливаются в унисон, другие представляют собой самостоятельную партию, это преимущественно верхний голос. Верхний подголосок нередко оказывается более выразительным, чем основной, ведущий голос. Это развитое голосоведение нередко приводит к образованию гармонических последований, в которых преобладают параллельные, секундовые соединения аккордов, как, например, в женской трехголосной лирической песне "Не бела-то березанька". Все три голоса этой песни образуют мягкие параллельные и плагальные аккордовые сочетания, сливающиеся в унисон в концах фраз.
Протяжные песни оказали непосредственное воздействие на развитие церковной музыки XVI—XVII вв., на творчество распевщиков этого времени. В большом знаменном, путевом и демественном распевах, в песнопениях Федора Крестьянина проявилась ранее невиданная распевность, широта мелодического дыхания, свойственные протяжным песням, но без тех широких интервалов в мелодических ходах, которые типичны для народных песен этого жанра.
Если время возникновения многоголосия в песенном фольклоре точно установить невозможно, поскольку записи народных песен не производились, то о первых записях церковных многоголосных песнопений известно, что они были сделаны на рубеже XVI—XVII вв., это было демественное и строчное многоголосие. Многоголосное изложение церковных напевов, несомненно, связано с развитием многоголосной протяжной песни, которая не могла не воздействовать на церковную певческую культуру. Пример тому — протяжная песня "Не бела-то березанька", основанная на линеарном движении голосов, аккордовом параллелизме, плавности движения подголосков, что характерно и для ранних образцов церковного многоголосия, особенно строчного пения.
С XVI в. связывается возникновение исторических песен. Исторические песни явились продолжением героико-эпической темы, выраженной в былинном эпосе Киевского и Новгородского циклов, в служебных певческих циклах, посвященных героической истории русского народа.
Среди исторических песен есть песни о татаро-монгольском нашествии. Одна из наиболее известных песен этого цикла — "Как за речкою да за Дарьею". Популярны в XVI в. были песни о грозном царе Иване Васильевиче, о предводителе казаков Ермаке. В исторических песнях XVII в. нашли отражения события, связанные с народными волнениями. Немало песен посвящено крестьянскому вождю Степану Разину, Петру I и его победам, а также Гришке Отрепьеву — "нечестивому царю". Жанр исторических песен имеет два песенных стиля — северный и южный. Северный примыкает к былинам, северной речитативной, сказительной традиции. Это эпический вид сольного пения. Такова заонежская историческая песня "Грозный царь Иван Васильевич", посвященная взятию Казани, в которой повествуется о славных пушкарях, сумевших взорвать толстые стены, и о грозном царе, карающем измену.
Напев этой песни, так же как былинный, — волнообразный, речитативно-повествовательный.
Южный тип исторических песен связан с казацкой песенной традицией. Он примыкает к лирической протяжной многоголосной песне. Создателями этих песен, очевидно, были служилые, военные люди, свидетели этих событий.
В среде казаков были популярны песни о походах, одна из наиболее известных — песня о походе Ермака в Сибирь "Как на вольных степях Саратовских", изложенная в распевном контрастном многоголосном стиле, близком к протяжной песне с верхним солирующим подголоском ("голосником" или "дышкантом").
Такого типа исторические песни и по сей день звучат в казачьих станицах. Традиция исторических песен не умерла, перекочевав из древности в XVIII—XIX вв. и в наше время. Немало песен было сложено о Емельяне Пугачеве, о войне с французами 1812 г., о русско-турецкой войне на Балканах. Песни, отражающие важнейшие события современной истории, создаются в народе и в наши дни.
* * *
Своеобразие развития древнерусской музыки заключается в параллельном развитии и взаимодействии двух культур — народной и церковной. Они существовали раздельно и подчас были антагонистичны по отношению друг к другу, но все же это были глубоко родственные культуры, соприкасавшиеся друг с другом, имевшие общее музыкальное мышление, интонационный язык, родственную ритмику. Сравнительный анализ произведений древнерусской народной и церковной музыки вызывает нередко большие затруднения, так как народные песни сохранились в народной памяти до наших дней во всей своей совокупности. Возникли они не сразу, а создавались поэтапно, каждый исторический период отмечен появлением новых жанров, музыкальных форм, нового интонационного пласта. Профессиональное искусство, бывшее в эпоху Средневековья только церковным, записывалось в рукописях. Вплоть до первой половины XVII в. русские певческие рукописи не расшифрованы, хотя древнейшие образцы дошли до нас в виде позднейших записей благодаря самоотверженному труду древнерусских переписчиков.
Изучение русского музыкального искусства древнего периода важно и необходимо. Древнерусская музыка — это одна из оригинальнейших страниц истории отечественной музыки. Как могучее древо, коренящееся в древней славянской языческой культуре, оно взросло, питаясь культурными воздействиями Византии и южных славян. В середине XVII в. лежит главный водораздел истории русской музыкальной культуры. В это время одни жанры заканчивают свою жизнь, другие начинают, набирают силу. Понимание процессов развития древнерусской культуры в большой мере способствует пониманию процессов развития, обогащению и углублению наших знаний о современной и всей русской культуре в целом.
Список литературы
1. Серегина Н. Музыкальная летопись России // Сов. музыка. 1984. № 1. С. 87—90.
2. Южные славяне, жившие на Руси, Пахомий Логофет, серб по происхождению, а также болгары Киприан и Григорий Цамблак в XV в. прибавили около двух десятков новых служб русским святым. Работа южнославянских деятелей в XV в. на Руси вызвала особый всплеск культуры, который исследователи-литературоведы определяют как второе южнославянское влияние (первое было в Киевской Руси и пришло вместе с христианизацией).
3. Икона Владимирская экспонируется в Третьяковской галерее. Эта древняя икона была привезена из Константинополя около 1136 г. С ней были связаны многие важные моменты русской истории, не раз русские войска брали ее в поход, во многих сказаниях она выступает как избавительница от нападения лихих татар. Перенесение ее в новый город неизменно делало его столицей (Киев, Владимир, Москва), перед ней происходило избрание русских патриархов и митрополитов. О Владимирской иконе создавались сказания, ей складывались службы, которые затем распевались на разные распевы.
4. Известен литературный памятник XII в. — "Сказание о чудесах Владимирской иконы Божией Матери", изданный В. О. Ключевским (Общество любителей древней письменности, т. 30. СПб., 1878). Это сказание вполне обоснованно приписывается исследователями Андрею Боголюбскому. Им же была установлена первая служба Владимирской Богоматери и написана молитва, как полагает И. Е. Забелин, не ранее 1168 года (см.: Забелин И. Е. Следы литературного труда Андрея Боголюбского // Археологические известия и заметки. М., 1895. № 2, 3).
5. Расшифровка этой стихиры сделана Т. Ф. Владышевской по рукописи XVII века из собрания Московской консерватории (№ 16., л. 180 об. — 182).