Изменения в практике родов, произошедшие в восемнадцатом-девятнадцатом веках, были и плохими и хорошими. С одной стороны, новая наука об акушерстве устранила множество суеверий, связанных с родами. Роды стали предметом науки, и мистика ушла. Научный подход к процессу родов позволил понять причины возникновения осложнений, а также способы их устранения. С другой стороны, исчезновение повитух и выход на арену врачей превратили роды в механическое упражнение на время и позволили аппаратам контролировать то, что природа давно прекрасно уладила сама.
В начале века женщины считали, что врач сможет обеспечить им более быстрые и безопасные роды, чем повитуха. Женщины мало понимали работу тела во время родов, более того, они перестали верить в то, что их тело вполне может справиться с этим. Эта уверенность стала еще меньше, после того как произошло очень важное событие – рожать стали в больницах, а не дома.
Родной дом был последним оплотом рожениц, так как являлся их территорией. Но в начале двадцатого века традиция домашних родов угасла, как угасло и повивальное искусство. До 1900 года в больницах рождалось около 5 процентов детей. К 1936 году эта цифра выросла до 75 процентов, а к 1970 – до 99 процентов. Рожать в больницах стало быстро, эффективно и выгодно. Но обратите внимание на тот факт, что ни в 1890-м, ни в 1990 году не было доказано, что роды в больнице более безопасны, чем дома, принимаемые повитухой. Роженицы и врачи просто были убеждены, что в больнице безопаснее, и это убеждение живо до сих пор. Фактически роды дома оказались более безопасными. Об этом свидетельствует сама история деторождения. При перевозке детей из больниц домой возросла детская смертность от так называемой лихорадки новорожденных – губительной для младенцев инфекции. Переполненные палаты и недостаточная стерильность стали причинами этой трагедии, ведь заболевание не было идентифицировано, а антибиотики еще не были изобретены.
В начале двадцатого века семейные врачи, принимавшие роды, стали более квалифицированными. Они имели при себе необходимые инструменты и обезболивающие (практиковалась анестезия хлороформом и эфиром). Врачи понимали, что природа обо всем позаботилась, но, по их мнению, роды шли слишком медленно. Поэтому врачи считали своим долгом либо усовершенствовать природу, либо ускорить процесс. Врачам недоставало терпения ждать несколько часов, не применяя своих знаний. Их участие в родах определялось примерно такой фразой: «Нечего просто так стоять, делайте что-нибудь!» С другой стороны, повитухи доверяли мудрости природы и были достаточно терпеливы, чтобы подождать. Трудно сказать, было ли это хорошо или плохо, но вторжение мужчин в процесс родов стало самым важным моментом в истории родов. И это по сей день влияет на практику родов.
Стало модно рожать детей в больницах. Это произошло не сразу, так как ранее больницы были уделом бедных и убогих. У средних и высших классов раньше были свои стандарты медицинского обслуживания, и к сороковым годам нашего столетия роды в больнице стали стандартом. Женщины больше не хотели рожать дома. Мода на материнство процветала. Беременные женщины с гордостью появлялись в свете. Роды в больнице были одним из способов проявить независимость от дома. Это было новшеством и считалось лучшим способом рожать.
Образ мыслей тех времен можно проиллюстрировать при помощи выдержки из одного журнала, датируемого 1926 годом:
– Но разве так необходимо отправляться в больницу? – спрашивает молодая женщина своего гинеколога. – Почему нельзя родить ребенка дома?
– Что вы станете делать, если ваша машина попадет в аварию на проселочной дороге? – в свою очередь спрашивает ее врач.
– Постараюсь исправить ее, – отвечает молодая водительница.
– А если у вас не получится?
– Придется везти ее в ближайший гараж.
– Вот именно. Туда, где есть опытные механики и необходимые инструменты, – соглашается врач. – То же самое и с больницей. Я смогу выполнить свою работу наилучшим образом, а медицина должна давать только самое лучшее, не в тесной квартире или частном доме, а там, где у меня будут соответствующие условия и подготовленные помощники. Если что-то будет не так, у меня под рукой будет все необходимое, чтобы оказать вам неотложную помощь.
Облегчение боли во время родов было более важной проблемой для женщин, чем место, где – рожать или кто принимает роды. Так как анестезия была в руках врачей и осуществлялась в больницах, туда и переместились роды. Еще в конце девятнадцатого века немецкие врачи разработали метод безболезненных родов под названием полусон. В атом методе использовалась триада обезболивающих средств. В начале родов женщине давали немного морфия, чтобы притупить боль. затем следовала доза скополамина, от которого роженица впадала в бессознательное состояние и не чувствовала родовой травмы. Довершали все хлороформ или эфир, которые отключали роженицу на время прохождения ребенка через родовые пути. С изобретением метода полусна роженица уже не контролировала роды, а превращалась в полубессознательную пациентку.
Комментарии доктора Марты Сирз.Когда в начале шестидесятых годов я училась на медсестру, женщины уже начали проявлять недоверие. Я помню, как преподаватели описывали поведение женщин во время полусна. Это напоминало поведение неуравновешенного животного, и женщин приходилось привязывать к кроватям. Роженицы лежали на спине и агонизировали, но ничем не могли себе помочь. Когда сознание возвращалось к ним, они ничего не помнили. Я уверена, что медсестры, которые ухаживали за этими женщинами, даже представить не могли, что все может быть по-другому. И именно в этом кроется причина страха перед родами, который испытывало мое поколение женщин. Этот страх жил еще несколько десятилетий после того, как полусон перестали применять.
Американские врачи изначально отказались от такой анестезии, сочтя ее ненужной и опасной, но женщины настаивали на ее применении. Некоторые из них даже отправлялись в Германию, чтобы родить там без боли. Возвращаясь назад, они рассказывали о полусне и популяризировали его. Врачей, которые отказывались применять анестезию, обвиняли в том, что они не жалеют женщин. Одной из составляющих частей движения за права женщин того времени было требование безболезненных родов. Больницам ничего не оставалось, как принять эти требования и внедрить полусон. В двадцатые годы он был внедрен в виде платной услуги и стал частью стандартной процедуры. Но вместо того, чтобы устранить источники боли (страх и напряжение), врачи использовали страх перед болью и предлагали лекарства, помогающие спрятать этот страх.
Упорствуя в своем желании рожать без боли, женщины теряли возможность активно участвовать в процессе родов. Анестезия произвела самые крупные изменения в практике родов, имевшей место ранее. Изменилась поза, в которой рожали женщины. Из вертикальной она перешла в горизонтальную, причем такая поза превалирует при родах в больнице и по сей день. И это было необходимо, так как женщина была настолько накачена лекарствами, что не только не могла ходить во время родов, но и утрачивала способность вытолкнуть ребенка. Из-за анестезии она не могла контролировать свое тело, поэтому потребовались фиксаторы для ног и рук. К этой неудобной позе добавились и такие процедуры, как клизма (абсолютно никчёмная!) и выбривание промежности. Из рожениц делали идеальных хирургических пациенток. Они были чистыми и сонными. Кроме того, так как роженица находилась в такой позе, что не могла самостоятельно вытолкнуть ребенка, требовался кто-то, кто мог этого ребенка вытащить наружу. Поэтому потребовались щипцы, эпизиотомия и обезболивающие. Безжалостное рассечение промежности при эпизиотомии пропагандировалось как необходимое для того, чтобы ускорить вторую часть родов и избежать грубых разрывов.
После родов пациентку отвозили в палату, чтобы она отошла от анестезии и проснулась после «операции». Спустя несколько часов она приходила в себя и узнавала, кто у нее родился – мальчик или девочка. Тем временем новорожденные тоже приходили в себя после рождения, которого сами бы они себе не пожелали. Их помещали в металлические контейнеры и отвозили в детское отделение к другим анонимным младенцам, также находящимся в контейнерах, стоящих вплотную друг к другу. Накаченные лекарствами мама и малыш периодически встречались в соответствии с жестким расписанием кормлений через четыре часа. Но большую часть времени они проводили порознь, чтобы мама могла отдохнуть, а за малышом могли присмотреть «специалисты». Мать не только теряла свою роль в рождении ребенка, но и возможность ухаживать за ним с самого начала. При этом все думали, что так будет лучше и для нее самой, и для новорожденного.
Во всех этик переменах было лишь одно светлое пятно. Матери фактически перекладывали на врачей рождение детей, что заставило `'последних все более совершенствоваться.
Врачи становились искуснее, все лучше становился уход в роддомах.
Теперь женщины потеряли уверенность в себе в вопросе рождения детей и переложили все на плечи специалистов. Но такая потеря уверенности не могла не сказаться на их материнских способностях. Если специалисты занимаются родами, они должны заниматься и новорожденными. Матери начали задавать врачам вопросы типа: «Что делать, когда мой ребенок плачет?» или «Как кормить моего малыша?» Они хотели получить ответы, основанные на научных принципах. Все должно быть измерено и держаться под контролем. Отсюда и происходит жесткий режим кормлений, который, как предполагалось, был создан для того, чтобы не портить детей. Самым абсурдным вывертом был переход от грудного кормления к искусственному. Многие полагали, что молоко, созданное по научной формуле, лучше, да и давать его удобнее, чем материнское. Врачи решали, может ли мать кормить своего ребенка грудью, для чего брали образец грудного молока, трясли его в пробирке и смотрели на свет, достаточно ли оно густое. Переход от груди к бутылочке, похоже, понравился как учителям, так и ученицам. Мать освобождалась от необходимости кормить ребенка самой. Искусственное вскармливание удовлетворяло и врачей, так как в отличие от грудного состав молока можно было назначать, контролировать и менять.