В странах Индокитая: Бирме, Таиланде, Лаосе, Вьетнаме — наряду с составляющим большинство в каждой стране основным этносом, расселенным на низменности, имеется много национальных меньшинств тибето-бирманской, тайской, мон-кхмерской, мяо-яоекой и индонезийской языковой принадлежности, живущих чрезвычайно рассеянно и чересполосно, преимущественно в окраинных и горных местностях. Часто границы этнических ареалов почти полностью соответствуют границам высотной ландшафтной зональности. Это делает горный Индокитай, особенно северный, одним из наиболее сложных и пестрых по этническому составу районов мира. В Кампучии и Малайзии малые народы не столь многочисленны.
В большинстве стран Юго-Восточной Азии имеется большое число китайских иммигрантов. Особенно высок их процент в Малайзии, а в Сингапуре они составляют основное население. Большинство народов Малайзии, Индонезии и Филиппин говорит на индонезийских языках малайско-полинезийской (австронезийской) семьи. Крупнейшие из этих народов: яванцы и сунды — на Яве, различные группы малайцев, язык которых лег в основу государственных языков Малайзии и Индонезии, висайя и тага-лы — на Филиппинах (язык последних объявлен государственным языком Филиппин). На северной Хальмахере и на Тиморе живут народы, языки которых не относятся к малайско-полинезийским. Некоторые исследователи сближают их с языками папуасов, живущих вместе с меланезийцами на крайнем востоке Индонезии.
Хотя в Китае собственно китайцы (хань) составляют более 90% населения, кроме них в стране насчитывается еще несколько десятков крупных и малых народов, причем в Синьцчяне они до недавнего времени составляли, а в Тибете и сейчас составляют большинство населения. Юго-Западный Китай по пестроте этнического состава населения и по характеру его расселения сходен с соседними районами Северного Индокитая. Довольно однородна по своему этническому составу МНР, где монголы-халха составляют более 90% населения, и лишь на западе страны имеются национальные меньшинства. Япония и Корея представляют собой редкий случай практически однонациональных стран, где инонациональное население не составляет и 1 % от общего числа жителей.
При всей пестроте и этнолингвистическом многообразии Зарубежной Азии более половины ее населения говорит на языках, принадлежащих к крупнейшим в мире по численности говорящих. Таковы языки: китайский, хиндустани, бенгальский, японский, — на каждом из которых говорят более 100 млн. человек. К числу важнейших языков мира, как по количеству говорящих, так и по международной историко-культурной значимости, принадлежат арабский и персидский. В качестве государственного языка и языка межэтнического общения в Малайзии и Индонезии в последние годы большое значение приобрел малайский язык, который в видоизмененной форме получил в Индонезии название индонезийского (ба-хаса индонесиа). В ряде стран — в Индии, Пакистане, Бангладеш, Шри Ланке, Бирме, Сингапуре, Малайзии, на Филиппинах — очень большую роль играет английский язык как один из основных языков прессы, преподавания, делопроизводства.
В Зарубежной Азии представлены все типы этнических общностей, от высокоразвитых и полностью консолидированных наций, как японцы, до небольших племен, все еще живущих в условиях первобытнообщинного строя и обладающих архаичной социальной структурой, как малочисленные народы лесных собирателей кха-тонг-лыонг в Индокитае и кубу в Индонезии. Даже основные этносы ряда стран, например пуштуны в Афганистане, могут одновременно сочетать и тенденцию консолидации в нацию, и пережитки племенного деления.
Для Зарубежной Азии характерно, что страны этого региона — развивающиеся, многие из которых в недалеком прошлом были колониями или полуколониями империалистических держав. В своем экономическом, культурном, социальном развитии они еще сильно отстают от европейских. В то же время в отличие от большинства развивающихся стран Африки и Латинской Америки преобладающие этносы основных азиатских стран имеют давнюю письменную историю, не уступающую по древности истории многих европейских народов, уходящую порой корнями не только в раннее средневековье, но и в античность, Соответственно они имеют не только богатые, но и весьма давние и устоявшиеся культурные традиции. Поэтому перед формирующимися нациями Азии стоит задача приобщения к своим национальным культурным ценностям всего населения страны, как правило, весьма разнородного, и консолидации его в единую нацию. Однако, сами по себе прогрессивные, такие устремления в тех случаях, когда они принимают классово ограниченный характер, проводятся принудительно, без учета законных стремлений национальных меньшинств к развитию своих самобытных культур, что нередко вызывает обострения во взаимоотношениях разных народов одной страны.
Хозяйственно-культурные типы в Зарубежной Азии. На этническую структуру населения Зарубежной Азии и в настоящее время продолжает оказывать большое влияние неравномерность социально-экономического развития живущих здесь народов и наличие в их составе самых разных хозяйственно-культурных типов.
Один из древнейших ныне сохранившихся типов — тип собирателей и охотников лесов жаркого пояса. Его представителями можно считать в Южной и Юго-Восточной Азии веддов Шри Ланки, чен-чу, мудугаров, бирхоров и некоторые другие малые народы Индии, мрабри (юм-бри) Таиланда, семангов и отчасти сеноев Малакки, кубу Суматры, пунанов Калимантана, тоала Сулавеси, аэта Филиппинских островов. Для всех этих обитателей азиатских тропиков, постоянно меняющих в поисках пищи места своих временных стоянок, характерны примитивные формы построек в виде ветровых заслонов, жилищ на деревьях или временных хижин из ветвей, коры и листьев, простой лук и стрелы, употребление палки-копалки для выкапывания съедобных клубней, корней и т. п. Возникновение и распространение мотыжного земледелия привело к постепенному сокращению ареала рассматриваемого типа. Процесс этот, начавшийся в неолите, прослеживается до настоящего времени. Семанги, сенои, аэта и многие другие охотничье - собирательские группы Юго-Восточной Азии переходят к мотыжному земледелию почти буквально на наших глазах.
Своеобразный хозяйственно-культурный тип до недавнего времени был характерен для береговых обитателей Андаманских островов, по общему социально-экономическому и культурному уровню близких к перечисленным народам, но занимавшихся главным образом приморским собирательством и рыболовством (в частности, при помощи стрел и лука оригинальной S-образной формы). Близкие аналогии этому типу береговых собирателей и рыболовов жаркого пояса прослеживаются у маукен, или селунов («морских кочевников») архипелага Мергуи, оранглаутов Индонезии и Филиппин. Археологические материалы дают возможность установить, что в прошлом этот тип был широко распространен на юго-востоке и юге Азии. Более или менее устойчивая оседлость, характерная для многих групп прибрежных собирателей и рыболовов, создавала, вероятно, благоприятные условия для сравнительно раннего перехода их к мотыжному земледелию.
По степени развития производительных сил с типами охотников, собирателей и рыболовов жаркого и влажного пояса сходен другой тип — охотников степей и полупустынь. Данные археологии позволяют предполагать, что в далеком прошлом — в период позднего палеолита и мезолита — он был распространен в степях и полупустынях Центральной и Юго-Западной Азии. Несмотря на значительные культурные различия между отдельными племенами, всем им были свойственны большая подвижность, применение коллективной загонной охоты, широкое использование метательного оружия (в частности, различных арканов и пращи), сооружение легких временных жилищ с жердяным остовом, ношение плащеобразной одежды, а иногда и обуви из шкур животных. Тип этот в пределах Зарубежной Азии до настоящего времени не сохранился.
Особый хозяйственно-культурный тип представляют горные собиратели, охотники и рыболовы, живущие в возвышенных районах Южной и Юго-Восточной Азии (например, ну и дулун Юго-Западного Китая). Для них характерна большая, чем для собирателей тропических и субтропических лесов, роль охоты и особенно рыболовства в горных реках и в связи с этим большая степень оседлости; они регулярно совершают сезонные передвижения с возвращением на места постоянного зимнего жительства. Очень вероятно, что рассматриваемый тип в прошлом преобладал среди предков многих тибето- бирманских народов. Аналогии хозяйственно-культурному типу горных охотников, собирателей и рыболовов можно найти большей частью в виде пережитков у народов других высокогорных районов Центральной и Юго-Западной Азии.