Предположительно размер нелегальной миграции в РФ вряд ли превышает 6 миллионов человек, из которых не более 4 миллионов — представители титульных этнических групп стран Закавказья и Центральной Азии. Добавление 200—400 тысяч или даже меньшего числа китайских мигрантов не приводит к существенному изменению этой картины.
Миф второй
«Граница РФ — проходной двор для нелегальных мигрантов»[5]
Несмотря на то что большинству мигрантов СНГ нет смысла рисковать, пересекая границы нелегально, в общественном мнении довольно распространено представление о том, что границы РФ настолько прозрачны, что их без особого труда пересекает огромное количество нарушителей, значительная часть которых оседает на территории РФ. Действительно, некоторая часть иностранцев пытается пересечь границу нелегально, обходя пункты пограничного пропуска, скрываясь от пограничного контроля во время процедуры его прохождения или предъявляя поддельные документы. Но насколько же многочисленны такого рода нарушения, и в какой степени эта проблема связана с недостаточной защищенностью российских границ?
Наибольшее количество нарушений границ фиксируется на кавказском направлении (границы с Азербайджаном и Грузией) и в северо-западной зоне (границы с Норвегией, Финляндией, Эстонией и Латвией): в обоих случаях количество таких происшествий в последние годы колеблется от 1000 до 2000. Если в первом случае большинство нарушителей пытается или нелегально проникнуть в РФ или посетить живущих в приграничной зоне родственников, то во втором — попасть в страны ЕС с российской территории, причем нередко транзитом из стран Южной Азии и даже Африки.
На остальных участках, а именно западном (границы с Белоруссией и Украиной), казахстанском и восточном (границы с Китаем, Монголией и КНДР), число фиксируемых нарушений в среднем значительно меньше и, как правило, колеблется от 500 до 1000 в год. В большинстве случаев основными мотивами являются посещение родственников и ведение хозяйственной деятельности, однако на западном и казахстанском участках немалую долю нарушителей составляют опять-таки транзитные мигранты из азиатских стран дальнего зарубежья.
Следует учитывать, что в настоящее время быстрыми темпами идет процесс технического оснащения кавказских и казахстанской границ России. Все это вряд ли дает серьезные основания предполагать, что количество нарушений этих границ в обозримой перспективе будет существенно увеличиваться.
Гораздо большее число иностранцев пытается въехать в Россию по недействительным или поддельным документам. По итогам 2005 года, их число составило, например, 185 тысяч человек. Однако большинство подобных инцидентов, по всей видимости, возникает из-за формальных проблем, а не преступного умысла иностранцев, которым было отказано во въезде. В любом случае данный вопрос связан с качеством контроля на пропускных пунктах, но не с недостаточной защищенностью российских границ.
Миф третий
«Ползучая колонизация приграничных территорий РФ»
Еще одна опасность порою усматривается в «заселении» приграничных районов мигрантами из сопредельных стран. Так, в числе угроз пограничной безопасности России аналитики Пограничной службы РФ в одной из работ назвали «попытки оседания части мигрантов в приграничье и экономического освоения приграничной территории».
При изучении результатов переписи 2002 года трудно, однако, найти серьезные признаки того, что какие-либо приграничные территории РФ в обозримом будущем могут быть отторгнуты от нее в пользу соседних государств. Лишь в одном российском регионе — Астраханской области — доля представителей титульной для сопредельной страны этнической группы (в данном случае казахов) превысила 6 процентов, составив 14,2 процента. На уровне непосредственно прилегающих к границам районов этнический состав населения часто сложнее: в некоторых из таких районов, особенно на той же российско-казахстанской границе, русские (или титульное население республик в составе РФ) даже уступают по численности титульным этническим группам из сопредельных государств. Но таких приграничных районов очень мало: вряд ли их значительно больше десятка, даже если брать все пограничье РФ в целом.
Соотношение между различными этническими группами может, конечно, меняться в результате временной миграции из соседних стран на российские приграничные территории. Но в подобных случаях речь идет о естественных трансграничных контактах, а не о целенаправленном заселении иностранцами прилегающей к границе зоны.
Итак, утверждения о том, что некоторые приграничные территории РФ стали объектом «демографической экспансии» со стороны соседних государств, пока не подкрепляются сколько-нибудь серьезными конкретными аргументами. Вряд ли можно формировать пограничную политику на столь зыбком основании, предпочитая субъективные впечатления статистическим данным.
Миф четвертый
«Центральноазиатские мигранты — это наркоторговцы»
Еще одним аргументом в пользу ужесточения как миграционной, так и пограничной политики РФ является участие некоторых мигрантов в торговле наркотиками, в первую очередь героином. К сожалению, немалая часть работников государственных структур, журналистов и общественного мнения в целом в той или иной степени ассоциирует наркоторговцев с определенными этническими группами: чаще всего народами Центральной Азии, отчасти Кавказа, а также цыганами. Явно некорректные материалы, в которых вполне отчетливо прослеживается такое отождествление, публикуются даже в изданиях официальных структур, в том числе и Госнаркоконтроля.
Основная часть героина и марихуаны (по оценкам правоохранительных органов, до 90 процентов) доставляется в Россию через границу с Казахстаном. Пока силовые структуры способны выявлять, по всей видимости, лишь ничтожную долю тяжелых наркотиков. За весь 2004 год Федеральная таможенная служба РФ задержала более 680 килограммов героина, а «улов» пограничников за тот же период не достигал 450 килограммов. Путем несложных арифметических вычислений можно прийти к выводу, что в 2004 году эффективность границ РФ как «фильтра» против наркотрафика составляла не более 0,6 процента, и вряд ли можно ожидать, что в обозримом будущем этот показатель кардинально изменится. При этом, согласно известным автору оценкам представителей силовых структур, основная часть наркотиков пока преодолевает постсоветские границы отнюдь не в обход пунктов пропуска, а через них.
Вряд ли можно отрицать, что этнические криминальные группировки играют очень серьезную, возможно решающую, роль в контрабанде героина. Однако гигантская разница между ежегодным объемом миграции из стран Центральной Азии (не считая Казахстана) в Россию (1,5—2 миллиона человек ежегодно, в том числе примерно по 700 тысяч из Таджикистана и Узбекистана) и числом выявляемых пограничниками и таможенниками попыток упомянутой контрабанды через российско-казахстанскую границу (около 200 в год) не позволяет отождествить наркоторговлю с какой-либо определенной этнической группой. Даже если допустить, что 70 процентов задерживаемых наркокурьеров являются представителями народов Средней Азии, а доля выявляемых пограничниками и таможенниками попыток контрабанды наркотиков составляет всего 1 процент, из этого следует, что наркоторговцами являются никак не более 2 процентов трудовых мигрантов из региона и 5 процентов представителей какого-либо одного его государства.
Все это не дает никаких оснований отождествлять наркоторговцев с какой-либо этнической группой, возлагать на мигрантов тех или иных национальностей коллективную ответственность за трансграничный наркотрафик.
Миф пятый
«Мигранты из мусульманских стран (регионов) — потенциальные террористы»
Не более корректно было бы ассоциировать внешнюю миграцию из традиционно мусульманских стран (регионов) с угрозой терроризма. Такой подход, имеющий, кстати, сторонников среди представителей властных структур и публицистов, предполагал бы, что главный источник проблемы находится вне России, а не внутри нее.
В числе лиц, пытающихся проникнуть из сопредельных стран в РФ как легальным путем — через пункты пропуска, так и нелегальным — в обход их, порою выявлялись боевики и экстремисты, в том числе причастные к деятельности чеченских сепаратистов и подготовке террористических актов. Чаще всего такая активность отмечалась в зоне границ России с Азербайджаном и Грузией, где в течение долгого времени действовали (а возможно, и продолжают действовать) нелегальные центры поддержки боевиков в Чечне.
Другим важным каналом проникновения потенциальных боевиков в Россию стала российско-казахстанская граница. По данным Федеральной пограничной службы, в 2000 году правоохранительными органами в ходе фильтрации было выявлено 300 человек, которые намеревались присоединиться к чеченским сепаратистам. Периодически появляется информация о возможности перехода через российско-казахстанскую границу террористов-смертников, прошедших предварительную подготовку на зарубежных базах, о существовании реабилитационных центров и даже лагерей для подготовки боевиков в районах компактного проживания чеченцев по обе стороны границы.
Существование чеченских общин в ряде приграничных районов России и Казахстана, а также нелегальная миграция в РФ из традиционно мусульманских стран дальнего зарубежья в некоторых случаях по умолчанию связываются с опасностью проникновения экстремистов на территорию РФ.
Итак, проблема экстремизма и терроризма является для России в первую очередь внутренней. Ее «внешнее измерение» в большинстве случаев второстепенно, ибо количество произведенных на границе задержаний иностранных граждан невелико. Однако угроза национальной безопасности РФ со стороны трансграничных экстремистов является во многом иррациональной, а ее степень не может быть измерена на основе статистических закономерностей.