Россия еще недавно была сельской страной. Ее городское население составляло в 1913 г. 17,6% и почти не увеличилось к 1926 г. (17,9%). После коллективизации в 1939 г. в городах СССР проживало уже 33% населения, к 1959 г. число городских жителей достигло 48%, к 1970 г. 56%, а к моменту распада СССР — 66% (в РСФСР — 74%). Ныне городское население России составляет 73%.
Урбанизация, подобно росту населения, резко ускорилась в последнее время. К 1965 г. большая часть населения всех индустриальных стран жила в городах. Около 100 городов мира к тому времени превысили миллионный рубеж. В СССР таких городов было десять — Москва, Ленинград, Киев, Ташкент, Баку, Харьков, Горький, Новосибирск, Куйбышев, Свердловск, а к моменту распада страны — 24 (Из них в России — 13).
Значительная часть населения теперь приходится на долю крупнейших городов. В Москве сконцентрировано 6% населения России, а вместе с областью — 12%. В Токио и его окрестностях проживает 23% от общей численности населения Японии. Такой же процент населения Южной Кореи живет в Сеуле. Еще большая концентрация в столицах латиноамериканских стран: в Мехико сосредоточено 28% жителей Мексики, в Буэнос-Айресе — 32% аргентинцев, в Монтевидео — 42% уругвайцев.
Близко расположенные города, сливаясь или втягиваясь в орбиту более крупного города, образуют агломерации. Один город незаметно переходит в другой в Руре (Германия), в Верхнесилезском бассейне (Польша), в Донбассе. Московская агломерация насчитывает 12 млн. человек, тогда как Москва в городских границах — только 8 млн. Десять почти слившихся урбанизированных районов Голландии (Роттердам, Амстердам, Гаага) образуют так называемый Рэндстед, где на 1 / 12 территории страны проживает 1/3 ее населения.
К 2000 г. в мире образуются 20 гигантских, слившихся скоплений агломераций и городов-мегалополисов. Население каждого из них превысит 11 (или более) млн. человек Примером может служить мегалополис Бостон-Вашинггон (Босваш) с населением около 40 млн. человек Он простирается вдоль Атлантического побережья США и включает в себя агломерации Нью-Йорка и Филадельфии. Токийский единый мегалополис с населением 30 млн. жителей охватил Иокогаму и полностью занял все побережье Токийского залива. Другой японский мегалополис — Осака-Кобе-Киото насчитывает 16 млн. человек. Остальные 17 мегалополисов находятся в третьем мире. Во главе этого списка — Мехико (к 2000 г. число его жителей составило 24,4 млн.), за ним следуют Сан-Паулу (23,6 млн.), Калькутта (16 млн.), Бомбей (15,4 млн.) Четырнадцатимиллионный Шанхай расширил свои границы за счет сельских районов до 6000 кв. км.
В центре Москвы плотность населения 16 тыс. человек на кв. км, а в среднем плотность населения столицы 10 тыс. человек на кв. км. Много это или мало? Это меньше, чем в Токио (16 тыс. человек на кв. км), и сравнимо с Нью-Йорком. Куда более перенаселен Париж, где на 1 кв. км приходится 32 тыс. жителей.
В Лагосе и Джакарте плотность населения превышает 40 тыс. человек на кв. км (Кеннеди, 1977). Большинство этого скученного населения ютится в трущобах (бидонвили во франкоязычной Африке, фавел — в Бразилии, геджеконду — в Турции). Похоже, что именно такой трущобный тип урбанизации будет определять картину расселения в странах третьего мира в обозримом будущем.
б) Пригороды
Все больше обеспеченных граждан устремляется жить в пригороды. Пригородные трущобы потеснились, уступив место коттеджам. В США в пригородах живет уже около 60% населения агломераций.
Некоторый отток населения из городов в сельскую местность имеет место и в пореформенной России, но возник он больше в связи с трудностями проживания в городах для малообеспеченных граждан. Значительное распространение в России получила практика владения «вторым жильем» — дачей. В США на каждые 1000 жителей приходится только 13 дачных строений, у нас эти цифры в десятки раз больше.
С началом реформ дачные участки в пригородах России, и особенно в Подмосковье, стали возникать с ошеломляющей быстротой. Зачастую они застроены великолепными коттеджами и виллами, но лишены очистных сооружений, дорог, магазинов. Если появляется возможность, строится второй дом, третий. Вырастают целые «мертвые города», в которых никто не живет, кроме охраны.
С ростом дачно-коттеджных строений, так или иначе, расширяется и сам город, превращая примыкающие к нему пригороды в массивы сплошной застройки. Все большая часть сельского населения вокруг больших городов становится занятой не в сельском хозяйстве, а в обслуживании владельцев пригородных коттеджей. Изменилась и сельская жизнь. Само село стало жить по-городскому, в благоустроенных домах-квартирах.
в) Люди так спешат навстречу урбанизации, что у них просто нет времени приспособиться к ней
В 1970-х гг. в СССР число родившихся в городе не достигало и половины его жителей, даже к концу 80-х гг. лишь 15% были таковыми в третьем поколении, а ведь только у них могли произойти необходимые психофизиологические адаптационные изменения в среде с высокой плотностью населения.
Что же в будущем? Приблизится ли город к пределу своей емкости? Существование при высокой плотности населения возможно лишь при интенсивном регулировании, что ведет к значительному уменьшению свободы действий. Не случайно большие города сравнивают с современными благоустроенными концентрационными лагерями. Об истинном рабстве, похоже, стало возможным говорить только сейчас. Рабами в городах стали миллионы запертых в офисах и прикованных к компьютерам людей, спешащих утром на работу, а вечером домой, чтобы прильнуть к экранам телевизоров. День их бесконечно более стеснен, зависим и убог, нежели день средневекового крепостного.
3. Перемещения людей в пространстве
а) Жесткий выбор — или голод, или уход с насиженных мест
В условиях примитивного хозяйства предел роста населения наступал довольно быстро. Если численность населения превышала возможности прокормиться, кто-то должен был покинуть родные места или всех ждал голод. Выработалась даже особая форма хозяйствования, связанная с передвижением, — кочевание. Она была наиболее рациональным способом использования демографически малоемких ландшафтов тундр, гор и пустынь.
Значительный рост населения был возможен в немногих районах земного шара. Например, в районах поливного земледелия, где получали до трех урожаев в год. Излишек людей в таких случаях повлек новое ирригационное строительство, которое, в свою очередь, обеспечивало возросшее население пищей и одеждой.
Сейчас возможности нового ирригационного строительства в широких масштабах близки к исчерпанию. В то же время плотность населения в странах поливного земледелия резко возрастает, а размеры обрабатываемых площадей на душу населения, соответственно, сокращаются. Попытки собирать все большие урожаи с меньшей площади влекут разрушение почв. В долине Инда, например, численность населения возрастает на 10 человек каждые 5 мин, а площадь земель за это время сокращается из-за эрозии на 1 га. Перед людьми вновь возникает жесткая дилемма — или голод, или уход с насиженных мест в поисках работы.
б) Миграционные потоки меняют направление
В прошлом веке, и начале нынешнего, огромного размаха достигли переселенческие движения из Европы на свободные земли Америки и Австралии. Именно они позволили переуплотненному населению Западной Европы избежать мрачных предсказаний Т. Мальтуса. Помогла этому и возросшая мощь огнестрельного оружия, позволившая быстро освободить колонизируемые земли, с его помощью аборигены не просто вытеснялись из ареала своего обитания, вплоть до создания резерваций, а лишались жизни (доля аборигенной группы в населении США сейчас менее 1%). С изобретением паровой машины, пароходами и паровозами удавалось перевозить на далекие расстояния значительные массы европейского населения. Всего за 1815— 1914 гг. из Европы эмигрировало примерно 35—40 млн. человек
Последние полвека перемещение переселенцев пошло уже не в направлении Европа — Америка, а преимущественно из трудоизбыточных стран третьего мира в те богатые страны, где детей мало, пожилых пенсионеров много, а работников с каждым годом все меньше. Разницу пришлось заполнять иностранной рабочей силой, и народы с высокой рождаемостью стали стремительно распространяться среди сокращающихся по численности европейских народов.
Уже не удается приостановить приток иммигрантов в Западную Европу из стран Юго-Восточной Европы, Северной Африки и Турции. Растет число легальных и нелегальных мигрантов в США из Латинской Америки (Латинос). Приехавшие в богатые страны готовы браться за любую работу и не требуют за нее высокой оплаты. Поэтому почти все индустриальные страны Запада под давлением своих профсоюзов приняли законодательные меры по ограничению въезда иностранных рабочих. Во многих странах Западной Европы предпринимателю теперь необходимо доказать, что ни в его стране, ни в странах Европейского союза нет подходящего работника, поэтому он приглашает жителя одной из бедных стран. Поток иммигрантов продолжает нарастать.
Ощущение новой угрозы Западу создает приток бедных европейцев из бывших соцстран. Социальной проблемой номер один в Германии считают наплыв энергичных, хорошо организованных молодых поляков. Протесты западноевропейских профсоюзов вызывают попытки фирм нанять на строительные работы венгров и украинцев — «дешевую рабочую силу очень высокой квалификации». Въезд в страны рыночной экономики начинает охраняться мощнейшими полицейскими силами.