Карпов А. Ю.
Всеволод (в крещении Гавриил) Мстиславич († 11 февраля 1138), князь Новгородский, Псковский.
Старший сын князя Новгородского, а затем великого князя Киевского Мстислава Владимировича († 1132), внук Владимира Мономаха († 1125). Мать Всеволода — первая супруга Мстислава, шведская принцесса Христина, дочь шведского короля Инге Стейнкельссона.
Родился в Новгороде. Точная дата рождения неизвестна. В поздней, начала XVII в., редакции его Жития (т. н. редакции Григория) приведен расчет лет его жизни в Новгороде до изгнания из города летом 1136 г.: «…поживе… 45 лет и месяца 4 и мало выше до изгнания втораго», из чего следует, что князь будто бы родился в феврале-марте 1091 г. (когда его отцу было всего 15 лет). Однако эта дата едва ли может быть принята, поскольку брак Мстислава и Христины скорее всего был заключен позднее. По-другому полагают, что Всеволод появился на свет незадолго до 1103 г., в связи с чем в этом году его отец заложил в своей резиденции Городище под Новгородом церковь Благовещения Пресв. Богородицы.
Новгородским князем Всеволод стал в 1117 г., когда его отец был переведен Владимиром Мономахом из Новгорода в Белгород. Здесь же, в Новгороде, в 1123 г. он женился на дочери князя Святослава (Святоши) Давыдовича, из рода черниговских князей. В 1125 г., после смерти Владимира Мономаха и провозглашения Мстислава Владимировича великим князем Киевским, в Новгороде вновь прошла церемония «посажения» Всеволода на новгородском княжеском столе. В следующем, 1126 г. Всеволод ездил к отцу в Киев и вернулся в Новгород 28 февраля 1127 г. Надо полагать, что двукратное утверждение Всеволода в качестве новгородского князя было связано с заключением им особого договора с новгородцами, по которому он, в частности, обязался княжить в городе до конца жизни, что позднее припоминали ему новгородцы («…целовав крест к новгородцем, яко “хоцю у вас умерети”»). (Согласно гипотезе В. Л. Янина, вторичное посажение Всеволода в Новгороде имело место в феврале 1127 г., а ранее, в 1125 — начале 1127 гг., новгородским князем был его малолетний сын Иван.)
Новгородское княжение Всеволода продолжалось почти два десятилетия. В феврале-марте 1124 г. он совершил поход на финское племя емь (хяме). Новгородцы одержали победу, однако на обратном пути в войске начался жестокий голод. В феврале 1130 г., по повелению отца, Всеволод совершил успешный поход на чудь (в Эстонию): «самы исеце (самих перебили. — А. К.), а хоромы пожьже, а жены и дети приведе домовь». Однако следующий поход на чудь, в январе 1131 г., оказался неудачным: в местности Клин (на новгородско-торопецком пограничье, между реками Ловать и Большой Тудер), новгородцы потерпели поражение: «створися пакость велика, много добрых мужь избиша». Еще один поход на чудь, наиболее успешный, Всеволод совершил в феврале 1134 г., уже после смерти отца: 9 февраля новгородское войско взяло г. Юрьев (нынешний Тарту).
Отец Всеволода Мстислав, продолжая политический курс Владимира Мономаха, еще при своей жизни определил дальнейшую судьбу киевского престола, который должен был оставаться в руках старшей ветви Мономашичей. После смерти Мстислава киевским князем должен был стать его следующий по старшинству брат Ярополк, однако Ярополк целовал крест брату, что, в свою очередь, обеспечит переход Киева после своей смерти Всеволоду. В 1030 г. Всеволод вновь ездил в Киев к отцу; тогда, возможно, и были окончательно согласованы условия соглашения на этот счет.
Мстислав умер 14 или 15 апреля 1132 г. В соответствии с заключенным ранее соглашением, Ярополк Владимирович, занявший киевский престол, вывел Всеволода из Новгорода и дал ему княжение в Переяславле-Южном (ныне г. Переяслав-Хмельницкий). Княжение в этом городе, «отчине» Мономашичей, воспринималось как явная претензия на последующее занятие киевского престола. А потому вокняжению здесь Всеволода резко воспротивились младшие Мономашичи, Юрий Долгорукий и Андрей Владимировичи, которые немедленно изгнали Всеволода из города. По свидетельству летописи, «с заутрья» Всеволод «сел» в Переяславле, «а до обеда выгна и (его. — А. К.) Гюрги (Юрий. — А. К.), приехав с полком на нь…». Это привело к началу большой войны между князьями, в которую оказались втянуты и Мономашичи, и их племянники Мстиславичи, и черниговские князья Ольговичи и Давыдовичи.
Всеволод вернулся обратно в Новгород, однако переяславская история в итоге очень дорого обошлась ему. Он был крайне враждебно встречен новгородцами. В вину князю поставили сам факт ухода из города, нарушение им же данного обещания княжить в Новгороде до самой своей смерти. «…И бысть встань (восстание, мятеж. — А. К.) велика в людьх… выгониша князя Всеволода из города». Правда, на сей раз новгородцы одумались и вернули князя с дороги, но обиду на него затаили.
В начавшейся междоусобной войне Всеволод, поддержавший своего брата Изяслава, оказался на стороне князей Ольговичей против своего дяди Юрия Долгорукого, князя Суздальского. Осенью 1134 г. во главе новгородского войска он попытался вторгнуться в Суздальскую землю с целью посадить на княжение в Суздале Изяслава. Причем ему лишь с большими трудом удалось уговорить новгородцев принять участие в походе: в самом Новгороде дело дошло до открытых столкновений между сторонниками и противниками «Суздальской войны». Поход оказался неудачным. Войско дошло лишь до устья Дубны и повернуло обратно.
9 декабря 1134 г. в Новгород прибыл митрополит Михаил, пытавшийся предотвратить войну. Его приняли с «великою честию и радостию», однако все его увещевания и призывы («да не проливают напрасно крови христианьскиа и не творят брани») услышаны не были; более того, митрополита насильственно задержали в Новгороде. Всеволод Мстиславич все-таки сумел настоять на повторении суздальского похода. 31 декабря 1134 года огромное войско выступило из Новгорода. По словам летописца, «на Суждаль» поднялась «вся Новгородская область»; автор позднейшей Никоновской летописи пишет об участии в войне еще и наемников-«немцев» (может быть, шведов?). Двигались вновь по Волге, а затем по ее правому притоку Нерли. Путь оказался чрезвычайно тяжелым: «и сташа денье зли: мраз, вьялиця (вьюга. — А. К.), страшно зело». Решающее сражение произошло 26 января 1135 г. на Ждане-горе (на р. Кубре, притоке Нерли Волжской). Оно закончилось катастрофой для новгородского войска: в битве погибли два новгородских посадника и «много добрых муж». Остатки новгородского войска бежали с поля боя, причем, как позднее вспоминали в Новгороде, князь Всеволод Мстиславич «ехал… с пълку переди всех».
Поражение на Ждане-горе стало роковым для Всеволода. Он прокняжил в городе еще год с небольшим, а 28 мая 1136 года новгородцы вместе с псковичами и ладожанами схватили его и посадили вместе с детьми, женой и тещей под стражу на владычном дворе. «А се вины его творяху», — перечисляет обвинения в адрес князя новгородский летописец: во-первых, «не блюдеть смерд»; во-вторых, «чему хотел еси сести Переяславли?»; в-третьих, «ехал еси с пълку переди всех» — то есть первым бежал с поля битвы на Ждане-горе; и, наконец, в-четвертых, сначала заключил союз с черниговскими князьями, а затем «пакы отступити велить». (Автор Никоновской летописи дополняет перечень княжеских преступлений, проливая свет и на некоторые черты характера князя: «…почто възлюби играти и утешатися, а людей не управляти; и почто ястребов и собак собра, а людей не судяше и не управляаше… и другия многи вины събраша на нь». Здесь же сообщается о том, что князь Всеволод «умысли бежати в Немци», однако новгородцы «поимаша его». Все эти сведения вошли и в Житие князя Всеволода XVI века.) Князя продержали в заточении почти два месяца и 15 июля изгнали из города. Новгородским же князем стал Святослав Ольгович (из черниговских князей).
Всеволод уехал в Киев к своему дяде, великому князю Ярополку Владимировичу, и тот посадил его на княжение в ближний к Киеву Вышгород. Однако в самом Новгороде сторонники Всеволода остались, и между ними и сторонниками нового князя Святослава Ольговича начались распри. Дело вновь дошло до смертоубийства и сбрасывания политических противников с моста через Волхов. Какие-то «милостинники» Всеволода покушались даже на жизнь князя Святослава Ольговича, однако тот остался жив.
В марте следующего, 1137 г. года к князю Всеволоду Мстиславичу бежал новгородский посадник Константин Микульчич с несколькими «добрыми мужами». Тогда же в Вышгороде появились и посланцы от псковичей, приглашавшие князя снова занять новгородский стол: «Поиди, княже, хотять тебе опять». Всеволод с братом Святополком отправился в Псков. Когда в Новгороде узнали об этом, в городе начались беспорядки и паника: одни «не въсхотеша» его, другие, напротив, бежали в Псков, к князю; их дома принялись грабить, на имущество сторонников Всеволода наложили немыслимую контрибуцию. Святослав Ольгович призвал на помощь своего брата Глеба, вместе с которым в Новгород явились половцы. Объединенная новгородско-половецкая рать двинулась к Пскову, однако псковичи, еще год назад вместе со всеми изгонявшие Всеволода из Новгорода, теперь решили стоять за него до последнего. Новгородцы же не отважились начинать военные действия против своих всегдашних союзников. В разгар этих событий, 11 февраля 1138 г., князь Всеволод Мстиславич скончался в Пскове.
Посмертная судьба несчастливого и столь часто гонимого князя сложилась удивительно. «Малу же времени минувшу по преставлении святого, — сообщает его Житие, составленное в XVI в. псковским агиографом Василием-Варлаамом, — начаша знамения и чюдеса бывати многа от честныя раки его с верою приходящим: слепым, и хромым, и сухоруким, и разслабленым, и бесным, и трясавицею одержимым, и огненую болезнию, или чревом кто боляй, вси равно исцеление приимаху благодатию Христовою и молитвами его святыми; отходяху в домы своя, радующеся и славяще Бога». Согласно преданию, записанному в Житии, сразу же после его кончины новгородцы прислали в Псков протопопа храма Святой Софии, некоего Полюда, и с ним еще нескольких «благоговейных мужей» — «взяти святыя мощи блаженнаго великаго князя Всеволода на утвержение Великому Новуграду и на исцеление недугом». Однако рака с мощами не сдвинулась с места: святой «благоволил бо есть пребывати, идеже и преставися». Новгородцам достался лишь ноготь, который «с великою честию и радостию» был отвезен в их город. Впрочем, этот эпизод скорее всего относится к более позднему времени — уже после церковного прославления князя в 1192 г.