(умер в 364 г., до н.э.)
(англ. Pelopidas)
Тяжелое время переживали в начале IV в. до н. э. все города-государства Греции. Пелопоннесская война закончилась разгромом Афин и роспуском Афинского морского союза. Спартанцы уничтожили афинскую демократию и поставили во главе города небольшую кучку аристократов. Но война подорвала не только могущество Афин. Хотя Спарта и вышла победительницей, внутренняя мощь ее была надломлена.
Война обогатила спартанцев. Тогда говорили, что во всей Греции нельзя было найти столько золота и серебра, сколько его было в Спарте. Возникшее имущественное неравенство нарушило прежнее единство полноправных спартанцев.
Некогда каждый спартанец получал участок земли с обрабатывавшими его рабами-илотами. Эти участки передавались по наследству, и их нельзя было ни купить, ни продать. Получаемые с этих участков продукты давали возможность каждому гражданину содержать семью, приобретать тяжелое вооружение и делать взносы на совместные обеды.
Это равенство имущества приводило к тому, что каждый спартанец был кровно заинтересован в защите спартанских порядков и в усилении мощи государства.
Поэтому спартанская тяжелая пехота не знала себе равных. В сражениях в открытом поле спартанцы всегда побеждали врагов. Во время Пелопоннесской войны знатные спартанцы, проводя долгие годы за пределами родины, привыкли к роскоши. Их уже не удовлетворяла суровая жизнь, предписанная Ликургом, которую вели их предки. И мало-помалу они перестали соблюдать законы против роскоши. Многие знатные спартанцы накопили огромные богатства.
После Пелопоннесской войны в Спарте было разрешено дарить и завещать участки земли кому угодно. Многие бедняки быстро лишились земли и не могли уже приобретать тяжелое вооружение. Спартанская армия ослабела.
В Афинах, где сильна была народная партия, восстановилась демократия, и спартанцы не могли этому воспрепятствовать. Однако в других государствах Греции спартанцы сохраняли господство, опираясь на вооруженную силу и поддержку местной знати.
Неподалеку от Афин находилось Беотийское государство. Оно представляло собой союз мелких городов во главе с главным городом Фивы.
Как и всюду в Греции, в Беотии и в Фивах в то время шла острая борьба между знатными и богатыми гражданами, сочувствовавшими спартанцам, и бедняками-демократами. На долю фиванских демократов и их вождей - Пелопида и Эпаминонда - выпала честь освобождения не только своей родины, но и всей Греции от спартанского владычества.
Пелопид и Эпаминонд прославили свое отечество удивительными подвигами. Жизнь их была образцом мужества, бескорыстия и беззаветного служения родине. Оба они были замечательными государственными деятелями и полководцами.
Благодаря победам Пелопида и Эпаминонда их родной город Фивы занял в Греции, правда на короткое время, первенствующее положение.
Преждевременная смерть в бою обоих героев оказалась для фиванцев невозвратимой утратой. После этого Фивы не смогли уже удержать своего первенствующего положения; рознь и братоубийственная война продолжались в Греции, пока македоняне, наконец, не завоевали страну.
Причиной преждевременной гибели Пелопида была его безумная храбрость. Одни друзья Пелопида восхищались его беззаветной отвагой, другие же с самого начала осуждали его за это. Древние мудрецы справедливо считали, что быть храбрым и мало дорожить жизнью - далеко не одно и то же: тот, кто не жалеет своей жизни, не всегда истинно храбр.
История дает этому много примеров. Однажды знаменитый полководец обратил внимание на хилого, тщедушного воина, дравшегося с врагами как лев. После битвы, удивленный болезненным видом воина, он сочувственно спросил: "В чем причина твоей бледности?" Оказалось, что солдат тяжело болен и уже не надеется на выздоровление. По приказу полководца врачи применили все средства и вылечили больного. Но с тех пор, как герой выздоровел, он стал избегать опасности. На упреки командира он отвечал: "Ты сам сделал меня трусом, избавив от болезни, которая заставляла меня не дорожить жизнью". Храбрость не делает чести тому, кто ищет смерти, не дорожа жизнью. Истинно храбр лишь тот, кто, любя жизнь, не рискует ею без необходимости и жертвует ею только для общего блага.
Древние полководцы говорили, что пехота - это руки, конница - ноги, полководец - голова армии. Презирая опасность, полководец рискует не только собой, но и жизнью людей, которые ему доверены. Смерть полководца может погубить все дело, поэтому он не должен подвергать себя опасности, как простой воин. Эта мысль придет в голову всякому, кто прочтет жизнеописание Пелопида.
Пелопид, сын Гиппокла, принадлежал к знатному фиванскому роду. В детстве он не знал ни в чем недостатка. Молодым человеком он унаследовал большое состояние, которое было увеличено выгодной женитьбой. Тем не менее он не гордился богатством, жил очень скромно, в пище был умерен и тратил свои средства на помощь нуждающимся. Все свое время он посвящал общественным делам.
Друзья как-то раз сказали Пелопиду: "Ты не понимаешь, что самое главное в жизни - деньги". "Да, - отвечал он, - они необходимы... вот этому человеку", - и при этом указал на хромого слепца.
Его ближайшим другом был знаменитый впоследствии полководец Эпаминонд. Оба они были одинаково щедро одарены талантами. Пелопид больше любил гимнастику, а Эпаминонд - ученые занятия. Один проводил свободное время в гимнасиях и на охоте, другой - в беседах с философами.
Их тесная дружба началась со времени Пелопоннесской войны. Фиванцы боролись тогда против аркадцев и афинян. Во время сражения отряд, в котором Пелопид и Эпаминояд были гоплитами, обратился в бегство, только двое друзей оставались на месте и продолжали мужественно сопротивляться.
Врагов было много. Покрытый множеством ран, Пелопид упал. Эпаминонд считал его убитым, но все-таки продолжал драться за его тело. Сам раненый в грудь и в руку, он один сражался со многими, предпочитая умереть, чем оставить тело друга на поругание врагам. Надежда на спасение была уже потеряна, как вдруг спартанский царь явился на помощь и спас обоих друзей.
С этого времени они стали неразлучными и хранили верность друг другу в течение всей своей бурной и богатой событиями жизни. Не раз им приходилось совместно участвовать в походах, командовать войском и стоять во главе государства. Никогда у них не возникало зависти друг к другу или чувства соперничества. Мы уже знаем, как враждовали, завидуя друг другу, Аристид и Фемистокл, Кимон и Перикл, Никий и Алкивиад. Тем более удивительна дружба Пелопида и Эпаминонда. Причина их взаимной любви заключалась в том, что не для себя они искали славы и богатства, а для родины. Вот почему успехи другого каждый считал также и своими.
В это время известные богачи-аристократы Архий, Леонтид и Филипп задумали с помощью спартанцев произвести а Фивах государственный переворот. Они сговорились со спартанским полководцем Фебидом (находившимся с сильным отрядом недалеко от Фив). Тот согласился помочь аристократам.
Во время праздника в честь богини Деметры Фебид решил напасть на фиванскую крепость Кадмею. Крепость эта находилась на окраине города, и к ней легко было подойти незаметно.
Фиванцы ничего не подозревали; они думали, что Фебид со своям отрядом ушел уже далеко. В полдень, когда жара заставила всех покинуть улицы, изменник Леонтид незаметно провел Фебида к Кадмее, где в этот момент находились одни только женщины.
Когда Фебид захватил фиванскую твердыню Кадмею, то весь город оказался в его власти. Вождя демократов увезли в Спарту и там казнили. Пелопид и некоторые другие успели бежать в Афины. Эпаминонд остался в городе: ему не угрожала опасность, так как его считали человеком мирным и далеким от общественной жизни.
Спартанцы для вида наложили штраф на Фебида и отстранили его от командования; в действительности же эфоры и цари вполне одобряли захват Фив. Богачи-аристократы во главе с Архием и Леонтидом под защитой спартанского гарнизона стали теперь полными хозяевами Фив.
Власть Архия и его сторонников казалась прочной: ведь их невозможно было свергнуть, пока спартанцы господствуют на суше и на море. Изгнанники-демократы даже в Афинах не могли чувствовать себя в безопасности: и туда аристократы подсылали наемных убийц, которые закололи одного из них. В любой момент можно было ожидать, что афиняне в страхе перед всемогущими спартанцами лишат изгнанников убежища и отдадут их в руки врагов.
Многие пали духом, но Пелопид, хотя и младший по возрасту, ободрял всех и призывал действовать совместно. "Стыдно, - говорил он, - видеть родину порабощенной! Неужели мы будем радоваться тому, что нам удалось спасти нашу жалкую жизнь? Нам приходится постоянно льстить и гнуть спину перед всяким, кто пользуется влиянием в афинском народном собрании. Возьмем лучше пример с афинских изгнанников. Даже после поражения афиняне сумели восстановить демократию в родной стране. Несмотря на могущество Спарты, они свергли власть знати. И мы сумеем уничтожить господство аристократов у нас дома".
Слова Пелопида пробудили угасшее мужество беглецов... Фиванские изгнанники сообщили своим соратникам на родине о решении продолжать борьбу.
Демократов, оставшихся в Фивах, это известие обрадовало. Один из них, Харон, занимавший в городе почетное положение, обещал предоставить изгнанникам убежище в своем доме. Другой - Филлид - сумел войти в доверие к фиванским правителям и сделаться их доверенным лицом.
Эпаминонд уже давно побуждал молодежь к свержению иноземного господства. В гимнасиях, когда молодым фиванцам случалось побеждать спартанцев, Эпаминонд упрекал их, говоря, что только трусость заставляла их оставаться рабами тех, кого они превосходили силой и ловкостью.
Изгнанники между тем составили план заговора и назначили день для его выполнения. Большая часть заговорщиков осталась на границе Фиванской области, и только двенадцать человек под предводительством Пелопида перешли границу и пошли по дороге на Фивы. Они были одеты в короткие плащи, шли с собаками и сетями; прохожие думали, что это охотники.