Когнитивная наука Основы психологии познания том 2 Величковский Б М (стр. 77 из 118)
• №Участие механизмов уровня F, судя по всему, является необходимым, но не достаточным условием самосознания, так как лишь часть этих механизмов (прежде всего ме-
диобазальные и фронтополярные структуры, особенно справа) реализует функции само
контроля, личностной оценки и регуляции социального поведения (см. 4.4.2 и 9.4.3). 273
274
языке один из возможных переводов — «awareness» — не имеет выраженного рефлексивного оттенка термина «consciousness» (см. 4.4.3). В концептуальном отношении нам известно сегодня, что значительная часть познавательных процессов вообще не ведет к формированию эксплицитной эпизодической памяти, необходимой для любого устойчивого анализа переживаний. Без достаточных возможностей для ретроспекции невозможной оказывается также и интроспекция. В частности, как отмечалось (см. 3.4.1 и 4.2.3), пространственный поиск и вполне целенаправленные сенсомоторные взаимодействия в рамках уровня С («дор-зальной системы») не сопровождаются эксплицитным запоминанием, протекая как бы в вечном настоящем времени.
Далее, актуально нами, видимо, осознается прежде всего само изменение модуса осознания, связанное со сменой задачи и с межуровневыми переходами. Феномены сознания демонстрируют здесь их подверженность общему принципу работы биологических систем — адаптации к абсолютным параметрам ситуации. Весь фактический материал психофизики свидетельствует о повышенной чувствительности именно к изменениям. При движении «сверху вниз» уровневые переходы рефлексивно осознаются как волевое усилие (судя по некоторым данным, это осознание происходит с задержкой по отношению к реальным изменениям и может иметь более или менее выраженный иллюзорный характер — см. 4.4.3) и произвольное (эндогенное) внимание. Переходы в противоположном направлении, когда некоторый уровень не справляется с задачей имеющимися у него средствами и апеллирует к более мощным механизмам, также хорошо известны в психологии. Они описываются законом Клапареда (см. 1.2.3), согласно которому осознание возникает в случае нарушения привычного протекания действий. В этом последнем контексте было бы интересно проанализировать ориентировочный рефлекс и другие разновидности реакций на значимость (новизну) воспринимаемых событий (см. 4.4.1 и 5.1.1).
Сами механизмы вертикальной интеграции, то есть межуровневых взаимодействий и переходов, пока в значительной степени неясны. В отношении их нейрофизиологических проявлений можно предположить, что они как-то связаны с изменениями фазовой когерентности интегральных ритмов мозга, а также с использованием различных ней-ротрансмиттеров, которые, в свою очередь, участвуют в регуляции интегральных ритмов (см. 4.3.3 и 5.3.3). С точки зрения феноменологии этих переходов, наше рефлексивное сознание (уровень F), несомненно, имеет частичный доступ к содержанию работы филогенетически более старых механизмов. Так, мы можем более или менее отчетливо осознать интероцептивные, болевые и тактильные ощущения в некоторой части тела, если такая задача вдруг возникнет объективно или мы почему-то поставим ее перед собой произвольно. Используя аналогию из вычислительной техники, можно сказать, что новые эволюционные приобретения демонстрируют в отношении их координационных возможностей нечто вроде асимметричной — «снизу вверх» — совместимости (upwards compatibility) программных продуктов, когда функциональные возможности относительно примитивных программ предыдущих поколений
могут быть, в известной мере, использованы более современными операционными системами61.
В опубликованной только сейчас монографии 1930-х годов H.A. Берн-штейн (2003) подробно останавливается на проблеме сознания (не имея, впрочем, возможности использовать для ее анализа свою уровневую концепцию, созданную десятилетием позже). Он очень проницательно выделяет при этом два, по его словам, «объективных явления», характеризующих сознание. Речь идет о произвольности и о связи феноменов сознания с самонаблюдением. За прошедшие 70 лет мы действительно научились объективно различать произвольные и автоматические процессы (см. 4.3.2 и 5.1.3). Говоря о связи сознания с интроспекцией, Бернштейн имеет в виду не жесткую связь, а потенциальную доступность некоторого класса феноменов рефлексивному контролю. Так, он отмечает, что «...процесс самонаблюдения не течет параллельно с процессом наблюдаемых в себе психических явлений, а чередуется с ним и перебивает его...» (2003, с. 217). Все это похоже на принцип частичной межуровневой совместимости, очерченный в предыдущем абзаце. Современные исследования также подтверждают мысль H.A. Бернштейна об объективности самонаблюдения. Проявлением рефлексивного контроля является вертикальная интеграция уровневых механизмов (см. 3.4.1 и 5.3.3). Кроме того, самонаблюдение может заметно менять протекание отдельных процессов, например, приводить к сбоям в выполнении сложного навыка (см. 5.4.2) и модифицировать аффективные реакции (см. 9.4.3).
Наше предположение о природе феноменального сознания (то есть собственно квалий, или «чувственной ткани образа» — см. 1.2.1 и 4.4.3) состоит в том, что она может быть связана с возможностью широкого спонтанного обследования окружения. Опосредованная движениями глаз вместе с поворотами головы и корпуса возможность получения в любой момент информации об окружении объясняет главную особенность перцептивного образа — впечатление обширного, стабильного, красочного и детального видимого мира. Если ответа на спонтанный запрос нет (или если ответ не меняется), то феноменальная «картинка» исчезает, как это происходит в экспериментах с длительной сенсорной депривацией или со стабилизацией изображения на сетчатке. Та же гипотеза моторных запросов и сенсорных ответов как основы феноменального сознания может объяснять его нарушения при паркинсонизме — заболевании, связанном с дефицитом дофамина. Причина, возможно, состоит в том, что как раз этот нейромедиатор опосредует процессы ме-такогнитивного контроля, а также (вместе с ацетилхолином) активного поиска в рамках «дорзального потока» и его префронтального продолжения — дорзолатеральной префронтальной коры (см. 4.3.3 и 9.4.3). В пользу данной гипотезы говорит и пробуждение сознания (к сожалению,
·" Хотя данная аналогия может показаться противоречащей нашей отчасти скептической оценке компьютерной метафоры (см. 2.1.3 и 2.2.3), речь идет об общем принципе
эволюции систем. Совместимость результатов каждого нового крупного продвижения с
предыдущими достижениями имеет фундаментальное биологическое значение, в против
ном случае «филогенетический зверинец» наследуемых компонентов поведения в какой-
то момент просто перестал бы быть управляемым. 275
лишь временное), которое наблюдается при дофаминозамещающей фармакотерапии.
Совершенно иными, на первый взгляд, представляются механизмы высших форм сознания. Как поэтическое (см. 4.4.3 и 5.3.2), так и рефлексивное, автоноэтическое сознание в значительной мере имеют социокультурную и коммуникативную основу. Они, казалось бы, освобождены от связи с нейрофизиологическим субстратом и необходимости чувственной подпитки. Но это впечатление явно ошибочно (см. 6.1.3 и 8.1.1). Интересны случаи ретроспективного описания состояний «сознания без речи» пациентами-афазиками, прошедшими успешную нейро-психологическую реабилитацию (Т.Г. Визель, личное сообщение, март 2004). Оказывается, невозможность спонтанно найти слово для выражения своих мыслей также может приводить к явным изменениям чувственного образа ситуации, сопровождающимся ощущением несвободы, а также впечатлением сужения и общего затемнения поля зрения — подобного описанному Мандельштамом и вдохновлявшему многих психологов, начиная с Л.С. Выготского, «чертогу теней» («Я слово позабыл что я хотел сказать... и мысль бесплотная в чертог теней вернется»). Рефлексивная оценка при этом, правда, сохраняется. Кроме того, воспринимаемая яркость сцены зависит от эмоционального тона, так что в будущем предстоит выяснить, какой вклад вносит в описанные феномены очень частое в подобных случаях состояние психологической депрессии.
Префронтальные механизмы уровня F обладают наиболее мощными интегративными возможностями. Они располагают прямыми нейро-анатомическими связями со всеми другими уровнями (включая и уровень А). Эти связи, которые образуют несколько специализированных петель, обычно вовлекающих также задние («гностические», в терминологии А.Р. Лурия — см. 2.4.3) структуры коры и подкорковые центры, будут рассмотрены нами в следующей главе (см. 9.4.3). При их участии реализуются процессы продуктивного мышления, принятия решений, самоконтроля и межличностного общения (коль скоро последнее не сводится к разыгрыванию одного из фиксированных на уровне Ε «сценариев» поведения). Совершенно аналогично обстоит дело с обеспечением интеллектуальных достижений. Если в случае уровней А, В и С речь идет о сравнительно элементарных сенсомоторных и перцептивных функциях, то уже уровень предметных действий D реализует весьма сложные процессы, в частности, некоторые когнитивные автоматизмы, лежащие в основе решения экспертных задач. Важность уровня Ε иллюстрируется тем обстоятельством, что большинство психометрических тестов интеллекта имеет отношение к этому уровню знаний и культурных навыков.
Особое значение для выбора и конечного успеха наших начинаний имеют процессы, реализуемые уровнем F. Хотя некоторые из намеченного нами в начале этой главы списка метакогнитивных координации позволяют работать преимущественно с вербальными, а другие с образными компонентами знаний, в целом именно они определяют индиви-276 дуальные различия в общих способностях (см. 8.1.1). Так, хорошие