Энциклопедия для детей. Всемирная история 1996г. 8 (стр. 12 из 17)

В Риме потратили немало усилий, чтобы обосновать необходимость и даже неизбежность союза папства и империи. Говорили, например, о «двух мечах», светском и духовном, которые должны неустанно разить врагов христианского мира. Светский меч извлекается из ножен только во имя церкви, по знаку священника. Хранителем обоих мечей признавался Папа; поскольку именно он вручал «меч» (т. е. власть в мирских делах) императору, то его власть была наивысшей. Те же представления лежали и в основе речей о «двух светилах» — Солнце и Луне. Как Луна отражает солнечный свет, не имея своего собственного, так и император получает свет (т. е. опять же власть) от Папы, а через его посредничество — от Бога.

Все эти красивые слова, однако, мало соответствовали реальности. Западная церковь, сбросившая с себя ветхие византийские путы, угодила взамен в крепкие сети нарождающегося европейского феодализма. В IX—X вв. власть Пап могла быть только феодальной властью, если Папы желали стать настоящими государями. Церковь втягивается в мирскую организацию власти: епископы приносят вассальные клятвы светским государям, получают от них лены во владение, несут военную службу и в свою очередь раздают церковные земли в держание рыцарям-мирянам. Престол Святого Петра становится игрушкой в руках нескольких знатных римских семейств. Церковь оказывается перед угрозой «обмирщения», растворения в мире насилия и греха... Кажется, что папство не выдерживает испытания властью.

Восстановление западной империи в середине X в. не вносит существенных изменений в плачевное состояние римской церкви. Императоры Саксонской династии так же свободно меняют Пап на престоле, как несколько лет назад это делала итальянская феодальная вольница. Луна затмевает Солнце, второй меч отказывается покорствовать первому. Лучшие умы католической церкви напряжённо ищут выход из сложившегося положения. Да, Рим не выдержал испытания властью — но, может быть, в этом виновата сама власть, она была попросту не та, какой ей следует быть? Папство, до сих пор послушно поспешавшее за развитием европейского феодализма, ставит перед собой грандиозную задачу — создать совершенно новый механизм власти, противостоящий феодальному порядку. Историки называют эту программу «универсальной теократией»; более простыми словами можно сказать, что в Риме вознамерились сделать власть Папы наивысшей и по существу единственной во всём христианском мире.

Переустройство церкви началось как бы исподволь, оно было не всегда заметным и на первых порах не казалось опасным для торжествующей империи. В Риме сменяли друг друга Папы-реформаторы, заявлявшие о необходимости очищения церкви, обновления веры и о возврате к простоте нравов ранних христиан. Германские императоры относились к подобным идеям весьма благосклонно, поскольку под «простотой нравов» они понимали повиновение своей власти. Однако подлинные намерения реформаторов были иными. Наиболее известный из них, монах Гильдебранд, ставший позднее Папой под именем Григория VII (1073—1085 гг.), заявил: «Господь не сказал: Моё имя Обычай». Григорий имел при этом в виду, что время «обычая», феодального произвола, власти, основанной на грубой силе, подошло к концу. Папское государство намеревалось опираться теперь на другую силу — силу праведника, изгоняющего беса из одержимого, а этого, по словам того же Григория, не мог сделать ни один король и император. «Обычай», феодальное право, и был тем бесом, которого Папа намеревался изгнать из христианского мира.

«Заклинание дьявола» началось в 1059 г., когда церковный собор в Риме установил новый порядок избрания Пап. Теперь Папу выбирало собрание кардиналов — высших священнослужителей католической церкви; император не мог воздействовать на их решение. Кардиналов же, в свою очередь, мог назначать только Папа, занимающий Святой Престол. Собор высказался и против того, чтобы светские государи утверждали поставленных Папой епископов. Церковь превращалась в независимое ни от кого самоуправляющееся государство, «христианскую республику», охватывавшую почти всю Европу. Императорам нечего было возразить на это по существу — им напомнили, что ранняя, Христова церковь тоже была независима от светских властей.

Тем не менее императоры заупрямились. Тогда в Риме объявили, что любая светская власть происходит от Дьявола, и потребовали беспрекословного послушания. И случилось небывалое: потрясённая Европа узнала о том, что император Генрих IV на коленях униженно молил Папу Григория VII о прощении. Фантастические мечтания римских реформаторов начинали обретать плоть. Почему же это случилось?

Во-первых, к концу XI в. значительно изменилось само европейское общество. Оно стало гораздо более пёстрым и сложным, управлять им по-старому было всё труднее. Поэтому мысль о первенстве римского понтифика над светскими государями нашла неожиданно много сторонников среди мирян.

Во-вторых, Папам удалось превратить Святой

260

"Папа Пий VII в Сикстинской капелле" Энгр. 1814 г. Вашингтон.

Престол в наилучшим образом организованное государство тогдашней Европы. Государственная машина Рима была отлажена безукоризненно; многие королевские канцелярии средневековья были позднее созданы по образцу папской, нотариусы и законоведы Святого Престола высоко ценились во всех европейских странах.

В-третьих, Папам удалось привлечь на свою сторону значительную часть мелкого рыцарства. Этим людям тоже не нравился «обычай», ставивший их в жёсткую зависимость от могущественных сеньоров. К тому же папство на протяжении десятилетий усиленно внедряло в сознание рыцарства идею «воинства Христова», в котором рыцарская отвага была бы поставлена на службу целям и идеалам всего христианского общества. Старания церкви завершились успехом: в 1095 г. «воинство Христово» с восторгом откликнулось на призыв Папы Урбана II

(1088—1099 гг.) выступить в поход на Иерусалим (см. ст. «Крестоносцы и крестовые походы»).

Наконец, Григорий VII позаботился и о «научном» обосновании папских притязаний. На свет извлекались всевозможные недостоверные легенды о жизни Святого Петра и его учеников, из которых делались далеко идущие выводы. К примеру, путешествие Святого Петра в Испанию (а многие историки церкви сомневаются в том, что апостол действительно побывал там) становилось основанием для утверждений о принадлежности Испании Святому Престолу. Точно такой же обработке подвергались и библейские тексты. Ссылки на Библию и церковную историю были очень авторитетны, а поймать римских книжников на слове в XI в. было почти некому.

Великие преемники Григория VII — Александр III (1159—1181 гг.) и Иннокентий III (1198—

261

1216 гг.) завершили создание величественного механизма власти римских первосвященников. Средневековье ещё не видело ничего подобного — в этом механизме слаженно вращались тысячи шестерёнок самых различных размеров: кардиналы и епископы, юристы и богословы, профессора и студенты, бродячие монахи-проповедники и короли, принимавшие свои короны из папских рук... В середине XIII в. этой грозной боевой машине удалось, наконец, сломить мощь империи.

Но торжество Пап оказалось преждевременным; в 1300 г. Рим вновь оказался на грани катастрофы. Конструкция, возведённая Гильдебрандом и его единомышленниками, лишь внешне казалась неуязвимой. На самом же деле она сильно зависела от постоянного притока денег и хорошо работала лишь тогда, когда в Рим безостановочно текли золотые ручейки. Отринув «обычай» и феодальные обязательства вассалов и сеньоров, Папы поставили себя в полную зависимость от труда чиновников-бюрократов, получавших жалованье. Европа же с начала XIV в. входит в длительную полосу хозяйственных затруднений, и Папам становится всё труднее удовлетворять денежные запросы своих служащих. Быстро развивающиеся европейские государства — Французское, Английское королевства — тоже научились хорошо считать деньги и вовсе не намерены были следовать в своей политике римским предписаниям. Они готовились сразиться с Римом его же оружием: оружием богословских трактатов и законов, воспитанием грамотных чиновников и аккуратным счётом денег в казне.

Пощёчина, которую посланец французского короля Филиппа Красивого дал Папе Бонифацию VIII в 1303 г. в папском дворце в Аланье неподалёку от Рима (см. ст. «Филипп IV Красивый»), стала достойным ответом на унижение, испытанное императором Генрихом IV в 1077 г. в Каноссе. Под нажимом Филиппа преемники Бонифация переносят своё местопребывание во Францию, в Авиньон. Начинается длительный период «Авиньонского пленения Пап» (1305—1376 гг.). Окончательное возвращение Пап в мятежный и неуправляемый Рим произошло только в начале XV в. Но в Рим вернулись уже другие Папы. Они легко шли на значительные уступки светским государям, и не помышляя о верховной власти над ними. Папы стерпели даже попытки ограничить их церковную власть: в 1414—1418 гг. Констанцский церковный собор выдвинул идею верховенства собора над Папой. Интересы Пап сводились к пополнению собственной казны и поиску тёплых местечек для родственников. К 1500 г. Папская область превращается в заурядное итальянское государство, вовлечённое во все местные дрязги и лишившееся своего прежнего авторитета.

Рим вернул себе часть былого величия лишь после взрыва Реформации (см. ст. «Реформация»). В XVI—XVII вв. история папства была переосмыслена; политическими амбициями всё же пришлось пожертвовать ради сохранения духовного авторитета. Но всякий раз, как Папа римский обращается к миру с увещеванием с телеэкранов или с огромной площади перед собором Святого Петра в Риме, он говорит с человечеством не просто как священнослужитель, а как владыка, наделённый свыше единственным правом «связывать и разрешать». Тени Каноссы и Аланьи по сей день витают над Святым Престолом: в Папу стреляет террорист, а коммунисты наносят ему дружественные визиты...