Военнослужащие не вправе отказываться от исполнения обязанностей военной службы по мотивам отношения к религии и использовать свои служебные полномочия для пропаганды того или иного отношения к религии.
Религиозная символика, религиозная литература и предметы культа используются военнослужащими индивидуально.
Государство не несет обязанностей по удовлетворению потребностей военнослужащих, связанных с их религиозными убеждениями и необходимостью отправления религиозных обрядов.
Создание религиозных объединений в воинских частях не допускается. Религиозные обряды на территории воинских частей могут отправляться по просьбе военнослужащих за счет их собственных средств с разрешения командира».
С одной стороны, в данной статье просматривается стремление максимально возможно соблюсти личные права верующих военнослужащих; устроить дело таким образом, чтобы реализация этих прав одними гражданами не нарушала права и свободы других граждан; определить порядок участия воинов в религиозных действиях и пр.
С другой стороны, в статье вовсе не определяются правила религиозной работы с военнослужащими, находящимися, например, в дисциплинарной воинской части; не содержатся конкретные обязанности командиров и начальников по реализации прав верующих, не уточнен служебный порядок реализации этих прав.
В таком виде «эта статья содержит настолько общие и неясные положения, что они не могут служить эффективным руководством при решении командирами воинских частей практических задач по реализации прав верующих военнослужащих» [35]. Тем самым на командира возлагается избыточно большая ответственность и самостоятельность в данном вопросе; далеко не каждый современный руководитель обладает соответствующими культурой, знаниями и опытом.
В целях завершения темыдуховно
религиозной жизни военнослужащих в дисциплинарной воинской части отметим, что в приказе МО № 30 от 29 июня 1997 г., которым были утверждены «Правила отбывания уголовных наказаний осужденными военнослужащими», об их религиозных правах вовсе не говорится. Хотя в ст. 14 Уголовно-исполнительного кодекса РФ права верующих, отбывающих уголовное наказание в местах лишения свободы, определены четко и лапидарно.
В федеральном законе «О свободе совести и о религиозных объединениях» № 125 от 26 сентября 1997 г. содержатся следующие положения:
ст. 4, п. 4: «Военнослужащие не вправе использовать свое служебное положение для формирования того или иного отношения к религии»;
ст. 6, п. 2: «Запрещается создание религиозных организаций в воинских частях»;
ст. 16, п. 4: «Командование воинских частей с учетом требований воинских уставов не препятствует участию военнослужащих в богослужениях, других религиозных обрядах и церемониях».
Нетрудно заметить, что оба вышеупомянутых закона в отношении религиозных проявлений в армии содержат положения, явно требующие деловой конкретизации; в противном случает эти несколько устаревшие и противоречивые нормы могут серьезно затруднить работу командования. Возьмем, к примеру, запрет на создание религиозных объединений в воинской части. Военнослужащие имеют право «участвовать в их деятельности, не находясь при исполнении обязанностей военной службы» (ст. 9 закона «О статусе военнослужащих»). Но, как известно, в РПЦ сложилась однозначная практика, когда военнослужащие удовлетворяют свои религиозные потребности не только в близлежащих храмах, но и в храмах прямо на территории воинской части. Думается, что здесь (и не только) мы имеем дело не просто с формально-незначимым разночтением нормативного текста.
В определенной мере эти же оценки вполне подходят для нормативной базы, содержащейся в Общевоинских уставах ВС РФ. 14 февраля 1993 г. Президент РФ своим указом утвердил их текст. В обязанности заместителя командира по воспитательной работе там вменено «организовывать и проводить воспитательную работу с личным составом с учетом национальных и психологических особенностей, уровня образования и отношения к религии каждого военнослужащего».
В Уставе внутренней службы ВС РФ 2007 г. записано:
ст. 9: «Никто не вправе ограничивать военнослужащих в правах и свободах, гарантированных Конституцией РФ, Федеральным конституционным законом, федеральными законами»;
ст. 74: «Командиры (начальники) ... обязаны, воспитывая военнослужащих, учитывать их национальные чувства, вероисповедание».
Это бесспорные, но совершенно неконкретные положения, совершенно лишенные инструктивного, делового начала.
В определенной мере исправляют эти недочеты (в том числе, ранее отмеченные) требования ст. 27 Устава гарнизонной, комендантской и караульной служб ВС РФ 2011 г., где записано: «Военнослужащий, подвергнутый дисциплинарному аресту, имеет право ... отправлять религиозные обряды на гауптвахте, иметь при себе религиозную литературу, предметы религиозного культа, соблюдая установленные правила и не ущемляя права других военнослужащих».
Думается, организационно-деловое развитие содержания всех перечисленных статей законов, уставов произойдет тогда, когда общество столкнется с новым витком клерикализации военной сферы. Тогда и сбудется благое пожелание протоиерея В. Чаплина: «Фиксация этих моментов в действующем праве и административной практике поможет многим и многим, но вряд ли реально ущемит чьи-либо свободы» [36].
Проблемы и перспективы взаимодействия РПЦ и ВС РФ. Подводя итоги рассмотрения сложных процессов военно-религиозных отношений, отметим, что в данном аспекте важна структурно-методологическая определенность. Два актора - армия и церковь - могут анализироваться на общесоциологическом (историкокультурном), институциональном, групповом и личностном уровнях. С учетом нормативноправовой неурегулированности всей системы отношений важно не допускать логических «перескоков» с уровня на уровень; будет явно некорректно апеллировать к историческому опыту, если он не коррелируется с современными условиями; не стоит давать личностно ориентированных оценок системным проявлениям взаимодействия армии и церкви.
С начала 1990-х гг. РПЦ не просто получила доступ в ВС, но и начала активно завоевывать это социальное пространство. Тех, кто обеспокоен «клерикализацией армии», следует успокоить: современное присутствие РПЦ в ВС вовсе не избыточное.
Отношения армии и религии затрудняют следующие факторы:
правовая неопределенность механизма взаимоотношений и реализации прав верующих военнослужащих;
почти полная неинституционализирован- ность церковного присутствия, неразвитость организационных и информационных систем современного типа в этой сфере;
отсутствие необходимых кадров; загруженность священников, окормляющих верующих военнослужащих, в своих приходах; последнее существенно ослабляет катехизаторскую и миссионерскую работу церкви в армии;
сложность субъективного фактора, когда религиозная ситуация в конкретной воинской части зависит от личной позиции командира, степени его персональной религиозности;
изменения в отношении к религии всей массы военнослужащих (уже не раз отмечалось, что религиозный бум 1990-х гг. в 2000-е гг. сменился религиозным откатом [37]);
слабая научная проработка проблематики свободы слова и вероисповедной политики в армейских условиях;
столкновение интересов военной бюрократии и церковной иерархии (несоответствие целей и уровня практической реализации задач сотрудничества; стремление с выгодой для себя консолидировать финансово-экономические резервы; межконфессиональные отношения и пр.).
Исторический опыт военного реформирования убедительно свидетельствует в пользу позитивной преемственности всего того, что положительно зарекомендовало себя в прошлом. Отрицать значимость влияния РПЦ на повышение обороноспособности государства - особенно в феодально-имперский период - невозможно. Вся отечественная история наполнена церковным участием, в том числе, в направлении формирования морального духа российского воинства. И сегодня православие может стать верным помощником командования в воспитании военнослужащих, поскольку:
религия обусловливает абсолютность моральных предписаний;
в религии всегда присутствует идеальный пример;
в религии существует постоянный «контроль» за качеством исполнения норм и предписаний;
в религии до самого высшего уровня воздействия на сознание доведены санкции - меры поощрения и наказания;
религия никогда не отказывает оступившемуся человеку в праве на исправление;
в религии таинство покаяния резко усиливает эффективность нравственного воспитания;
религия учит человека не бояться смерти [38].
Возможна точка зрения, основанная на том, что в армии высоко развитого и демократического государства деятельность церкви строго регламентирована законом. Безусловно, это верно, как и то, что в этих же странах церковь присутствует в армии (и не только в армии) в значительно большей степени, чем в современной России. Поэтому значимые позитивные наработки в области сотрудничества ВС и РПЦ, которые, невзирая на откаты и приливы государственной политики, имели место, заслуживают особого внимания.
В этом отношении сошлемся на два следующих документа:
24 января 2010 г. Министр обороны утвердил «Положение по организации работы с верующими военнослужащими ВС РФ», в п. 13 которого перечислены следующие задачи должностных лиц:
организация и проведение религиозных обрядов, церемоний и удовлетворение религиозных потребностей личного состава ВС;
организация и проведениедуховнопросветительской работы;
участие в мероприятиях, проводимых органами военного управления, в целях патриотического и духовно-нравственного воспитания;
участие в работе по укреплению правопорядка и воинской дисциплины, профилактике правонарушений и суицидальных происшествий.