Психолингвистика
Важной вехой на пути развития данной области явились работы Хомского (Chomsky, 1957, 1965), лингвиста из Массачусетского Технологического Института (MIT). Хомский утверждал, что в каждом человеке генетически заложена универсальная форма грамматики. По мере взросления ребенка грамматическая форма разворачивается и модифицируется языковым сообществом, к которому он принадлежит. Этим объясняется определенное структурное сходство всех языков. Работы Хомского стимулировали
многочисленные исследования в области языкового развития. Эти исследования показали, что конструкт врожденно порождаемой грамматики (innately generated grammar) не соответствует моделям речевой деятельности (performance models) (Smith, 1982); они также не выявили четкой последовательности в овладении грамматикой, как и каких-либо универсальных принципов иного рода (Schlesinger, 1984, цит. по Eysenck & Кеапе, 1990). В то же время они показали, что процесс языкового развития более сложней, чем полагал Хомский, и в высшей степени индивидуализирован. Темпы развития и последовательность овладения грамматическими структурами варьируются от ребенка к ребенку. Развитие синтаксиса находится во взаимозависимости с контекстом, памятью и другими факторами (Lachman, Lachman & Butterfield, 1979). Полученные результаты согласуются с концепцией психолингвистики, предложенной Кантором (Kantor, 1928, 1977), утверждавшим, что живой язык не является набором статических структур, таких как слова или фонемы, которые конструирует лингвист, как не является он и передачей символов от одного разума другому. Язык — это интерактивный процесс, разворачивающийся между говорящим и слушающим, и включающий референты (вещи, обозначаемые словами), жесты, интонации, контекст, предыдущие высказывания и знание говорящего об уровне понимания слушающего. Все эти факторы непрерывно изменяются по мере того, как развивается дискурс, а говорящий и слушающий меняются ролями. Аналогичной точки зрения придерживается Гарфилд (Garfield, 1990a), считающий, что язык состоит не только из информации, содержащейся в высказываниях, но также и из того,
«.. .что предполагается социальным контекстом и соответствующими конвенциями, определяющими рамки, в которых осуществляется дискурс и которые способствуют передаче информации и восприятию ее реципиентами... Он включает учитыва-ние импликативной формы, предположительных мотивов, стереотипных интеракций, этикета и бесконечной паутины подобных внелингвистических обстоятельств, которые, тем не менее, определя-ютзначимость лингвистических событий, подлежащих пониманию участниками дискурса» (р. 13).
Хотя в настоящее время теория Хомского не имеет большого веса в психологии, она послужила стимулом для широкомасштабных психолингвистических исследований.
Зейденберг (Seidenberg, 1997) полагает, что врожденные способности к овладению языком могут проявляться в форме «предпочтений или восприимчивости по отношению к определенного типа информации, содержащейся в средовых событиях, таких как речь (language)» (p. 1603), а не в изначально заложенном грамматическом знании. Как он считает, раз-
97
нообразные источники указывают на то, что организация мозга может ограничивать способы, посредством которых мы изучаем язык, но не определяет принципов овладения языком и его использования.
Искусственный интеллект
Корни данного подхода отчасти восходят к работам Тьюринга (Turing, 1950), английского математика, предложившего тест для определения того, обладает ли компьютер человеческим интеллектом. Интервьюер с заранее заготовленным списком вопросов предлагает их компьютеру и человеку, которых он не видит. Человек, как и компьютер, выводит свои ответы на экран и старается отвечать добросовестно, пытаясь убедить интервьюера, что он является человеческим существом. Компьютер отвечает на основе программы, спроектированной так, чтобы ответы по своей форме напоминали ответы, типичные для людей. Если интервьюер не сможет регулярно и правильно отличать ответы человека от компьютера в серии тестов, это означает, что компьютер прошел «тест Тьюринга» и считается обладающим человеческим интеллектом. Критики могут возразить на это, что успешное прохождение теста будет свидетельствовать лишь о возможности имитации машиной человеческого интеллекта, но не о тождественности с ним. Сторонники же искусственного интеллекта утверждают, что оба в этом случае фактически идентичны: машинный интеллект (по своему характеру) является человеческим интеллектом, а человеческий — машинным. Философ Сёрль (Searle, 1990, 1992) утверждает, что как люди, так и машины манипулируют символами, но что лишь люди придают символам значения. Он полагает, что биологический мозг производит психологические события и использует ряд аналогий для демонстрации того, что события мозга отличаются от компьютерных событий. Например, «вы не можете завести машину с помощью компьютерной имитации процесса окисления бензина... Представляется очевидным, что аналогичным образом имитация когнитивной способности (cognition) не сможет произвести те же эффекты, что и нейробиологический субстрат когнитивной способности» (1990, р. 29).
В наиболее ранних эмпирических исследованиях, посвященных данному вопросу, проведенных Ньюэл-лом и Саймоном (Newell & Simon, 1961), испытуемых просили думать вслух, решая задачи по символической логике. На основании этих исследований авторы разработали машинные программы, повторяющие аналогичные процедуры. Поскольку один объект сравнения мог имитировать деятельность другого, они пришли к заключению, что деятельностью как компьютеров, так и людей управляют одни и те же принципы. Вслед за этим удалось смоделировать выполнение других интеллектуальных задач, таких как формирование понятий (Gregg & Simon, 1967) и вербальное научение (Feigenbaum, 1970). Машинные программы требовали, однако, специаль-
ного программирования для каждой отдельной задачи и не могли использовать единые базовые принципы для решения разнообразных задач, как это свойственно людям. Чтобы устранить этот недостаток, Саймон и Ньюэлл (Simon & Newell, 1964, 1971) разработали программу Общего Решателя Задач (ОРЗ), позволяющего выводить логические доказательства, решать криптографические задачи и играть в шахматы. По аналогии с особенностями человеческой интеллектуальной деятельности данная программа не была ориентирована на решение специфического рода задач, а могла использоваться для решения самых разнообразных задач. При игре в шахматы программа работала на основе дерева решений, в котором оценивались альтернативные варианты ходов и последствия каждого из них. Каждое решение или подцель вели к новому процессу решения.
Саймон и Ньюэлл, в отличие от ряда других сторонников теории искусственного интеллекта (ИИ), не считают, что люди подобны компьютерам, а скорее, что компьютеры могут быть запрограммированы таким образом, чтобы функционировать подобно людям. Они используют блок-схемы последовательности операций для графического представления гипотетических психических структур. Степень соответствия между функционированием машинной программы и человека показывает, в какой степени реализован искусственный интеллект. Согласно точке зрения Вейценбаума (Weizenbaum, 1976), специалиста по компьютерам из Массачусетского Технологического Института (MIT), Общий Решатель Задач — это язык программирования, который может быть использован для написания программ, направленных на выполнение специфических задач, а не общая теория. Если его и можно назвать интеллектом, то этот интеллект совершенно отличен от человеческого, принимающего во внимание контекст. Другой специалист по компьютерам, Курцвайл (Kurzweil, 1985), отрицает, что искусственный интеллект, созданный Саймоном и Ньюэллом, моделирует человеческий интеллект. То, что машинные программы действуют на основе алгоритма, еще не означает, что тот же самый алгоритм используется мозгом, а только то, что он может быть тем же самым. Мы должны, считает он, продолжать развивать машинный интеллект для отведенных ему собственных задач. Когда компьютеры смогут обрабатывать информацию параллельно, а не последовательно, это достижение приблизит нас к сложным системам, подобным функциям мозга.
Кэмпбелл (Campbell, 1989), автор научно-популярных книг, замечает, что системам ИИ (искусственного интеллекта) для эффективной работы недостаточно опоры на одни только продукционные правила, особенно при распознавании образов. Очевидно, пишет он, что люди не действуют на основе правил, как это делают компьютеры, даже в тех случаях, когда они пытаются использовать логические рассуждения. Вместо этого они, по-видимому, используют накопленные ими знания и опыт для на-
98
хождения удовлетворяющего их решения. Он считает коннекционизм более эффективным подходом, чем искусственный интеллект.
Проведя обзор литературы по ИИ, Дрейфус и Дрейфус (Dreyfus & Dreyfus, 1986) приходят к заключению, что ИИ не оправдал возложенных на него ожиданий, и нет никаких свидетельств в пользу того, что это когда-либо может произойти. Сегодня лишь немногие сторонники теории ИИ утверждают, что машинные программы моделируют человеческое мышление. Они просто пытаются писать программы, способные выполнять интеллектуальные задачи, стоящие перед людьми, такие как перевод с одного языка на другой или игра в шахматы. Однако даже такие машинные программы перевода текстов, как «Systran», используемый Европейской комиссией, могут предложить лишь приблизительный вариант перевода, так что заинтересованной стороне предоставляется право решать, не попробовать ли добиться более точного результата, прибегнув к помощи специалистов (Browning, 1996).
Когнитивная нейронаука
Одним из первых технических методов, используемых для изучения тончайших биологических компонентов психологических реакций, была электромиография (ЭМГ). Данный метод позволяет измерять электрический потенциал, генерируемый в мышцах, — показатель, используемый для определения уровня активации мышцы или мышечной группы, когда испытуемый представляет себе виды деятельности, в которых задействуются данные мышцы. Так, например, электрический потенциал генерировался мышцами руки, когда человек представлял себе поднятие веса, мышцами языка — при внутренней речи, глазными мышцами — при зрительном представлении и мышцами предплечий — при представлениях у глухонемых (Jacobson, 1932; Мах, 1937). Когда испытуемые находились в состоянии полной релаксации и электрические потенциалы в мышцах не генерировались, испытуемым было трудно представить себе что-либо (Jacobson, 1930, 1932). Шоу (Shaw, 1938) не смог получить данные о локализации этих потенциалов, однако он сообщает об повышенных потенциалах действия во всех мышечных группах в процессе воображения. Некоторые исследователи на основе данных результатов предположили, что такие слабо проявляющиеся на внешнем уровне действия, как воображение, также представляют собой поведение в форме едва различимых мышечных движений, а не нечто, считающееся чисто психическим. Данную точку зрения отражает, например, высказывание: «Поскольку мышцы рук являются центральными для механизма речи у глухих, полученные нами результаты подтверждают бихевиористскую формулировку моторной теории сознания» (Мах, р. 337). Шоу (Shaw, 1938) считает мышечные движения в процессе воображения остаточными следами исходной реакции: «Во время оживления оста-