Хотя бихевиоризм доминировал в американской психологии 1930-х — 1950-х гг., как строгий, так и методологический бихевиоризм в конце концов утратили своих последователей. Бихевиористы обещали начать с объяснения простых форм научения у животных. Когда эти принципы научения удалось ясно сформулировать благодаря экспериментированию, они постепенно и последовательно перешли к изучению сложных форм человеческого поведения. К сожалению, обнаруженные ими механизмы научения у животных оказались (а) слишком сложными; (б) вероятно, не соответствующими реальным механизмам научения не только по отношению к человеку, но и самим животным, вследствие искусственности лабораторных условий; (в) не обязательно применимыми к человеку. Интерес бихевиористов к научению у животных базировался на (а) теории биологической эволюции, указывающей на непрерывный характер развития биологических видов, и на (б) подчеркивании английским эмпиризмом роли опыта, вдохновившего авторов «Декларации независимости» на формулировку положения «Все люди созданы равными». Эта формулировка представляла собой типично американское кредо, под которым бихевиоризм неявно подписывался и подтверждение которого он намеревался продемонстрировать. Основной недостаток бихевиоризма, возможно, состоял в том, что он «сделал психологию отрекающейся дисциплиной, окончательно отступившей перед лицом таких сложных типов поведения, как воображение, восприятие, внимание, чувства и другие основные формы человеческой активности» (Kantor, 1969). Кроме того, ментализм, давно и прочно пустивший свои корни в культуре, находился лишь под ее поверхностным слоем и не мог постоянно оставаться подавляемым.
Неспособность бихевиоризма выполнить свои обещания, наряду с неявным положительным отношением к ментализму, явились наиболее важными факторами, приведшими к замене его, за исключением анализа поведения, когнитивной психологией (см. главу 3), продолжившей развивать методологию бихевиоризма и сохранившей акцент на процессе научения. Когнитивизм рассматривает память, восприятие и другие когниции не как поведение, а как психические процессы, родственные компьютерным программам. Он рассматривает эти процессы как внутренние репрезентации внешнего мира (в некоторых версиях репрезентации рассматриваются не столько как изображения (pictures), сколько как ги-
потетические структуры, являющиеся кодами воспоминаний, восприятий и т. д.). Таким образом, замещение бихевиоризма когнитивизмом привело к возвращению (а) дуализма «душа—тело», (б) двойного мира Канта и его врожденных категорий (determiners) разума и (в) модели восприятия, отражающей линию Плотин—Галилей—Ньютон—Локк— Беркли—Юм—Кант—Мюллер—Гельмгольц.
Фактически дуализм «душа—тело» никогда не исчезал из психологии. Хотя в 1930-х — 1950-х гг. он находился в относительно подавляемом состоянии, тем не менее он продолжал присутствовать все это время в методологическом бихевиоризме и, наконец, вновь громогласно заявил о себе практически во всех областях психологии. Стимульно-реактивная модель научения являлась настолько механистичной и ограниченной, что исследователи сочли ее неудовлетворительной. Однако, в поисках альтернативы, они находили только ментализм. Восхищение компьютерами породило новую соблазнительную аналогию разума, и пресловутый маятник качнулся в сторону ментализма. Менталистские конструкции свободно используются в современной психологии, почти не получая критической оценки (Jenkins, 1993).
Выход за пределы бихевиоризма. Одним из первых, кто определил психологическое событие не просто как поведение организма или ментальный процесс, но как взаимодействие между объектом и организмом, был Фредерик Вудбридж (1867-1940), член факультета естественной философии Колумбийского университета. В частности, он отстаивал позицию (близкую к позиции Аристотеля), согласно которой зрение не относится исключительно к организму, но представляет собой «взаимодействие или отношение между организмом и его окружением, осуществляемое посредством глаза» (Woodbridge, 1909, р. 368). Нервная система не способна видеть или слышать, отмечал Вудбридж, но она обеспечивает единство (unity) посредством координирования различений органами чувств, и это единство и есть сознание.
Другим ученым, подчеркивавшим роль взаимодействия «организм—среда» (а не взаимодействия «душа—тело»), вместо представлений о механических входных и выходных сигналах, был китайский исследователь поведения животных Цин-Ян Куо (Zing-Yang Kuo, 1898-1940). Он был учеником Тол-мена, хотя испытал весьма значительное влияние Уотсона, несмотря на свое критическое отношение к его работам. Он придавал большое значение биологии, но лишь как реализационному или ограничивающему, но не определяющему условию поведения животных. Разработанная им система психологии в настоящее время носит название «вероятностно-эпигенетической психологии» (см. главу 13). Несколько ранее Дж. Р. Кантор (1888-1984) принял во внимание контекст («поле») независимых взаимодействий, положив это понятие в основу детально разработанной им системы психологии (см. главу 10), получившей свое полное выражение в виде фор-
60
мальных постулатов и распространенной им на такие виды «интерповедения» («interbehaviors»), как познание, ориентировочное поведение, выбор, мышление и т. д. Поскольку его система рассматривает психологическое явление как комплекс отношений между конкретными событиями, она не нуждается в ментагшстских конструкциях или редукции психологии к активности мозга. Тем не менее мозг, как и другие компоненты биологии организма, получают в ней полное признание в качестве участвующих условий (participating conditions), относящихся к полю, как это имело место в системе Куо.
Система экологического восприятия Джеймса Гибсона (1904-1979), позднее развившаяся в экологический реализм, приобрела в целом сходные (с интербихевиоризмом) характеристики после того, как были отброшены более традиционные конструкции этой системы (см. главу 13, § 3).
Оперантный субъективизм Уильяма Стефенсона (см. главу 11) принял интербихевиоризм в качестве своей теоретической базы и обеспечил строгую методологию объективного изучения субъективности, т. е. точек зрения субъекта. Эта методология открывает путь систематическому исследованию так называемых психических (mental) или когнитивных событий, которые так и не смог адекватно объяснить бихевиоризм. Таким образом, была предложена альтернатива механистическим компьютерным конструктам когнитивизма и статистическим процедурам, сводящим на нет уникальность отдельного индивидуума. Общественная психология (см. главу 13) тоже приняла тезис о взаимодействии индивидуума и окружения и приобрела прикладную ориентацию. Диалектическая психология (см. главу 9) также носит интеракционный или биполярный характер и принимает во внимание историю развития и контекст взаимодействий. Русские и китайские диалектики отличались более редукционистскими взглядами, сводя психологию к биологии, что было в меньшей степени свойственно другим представителям диалектики.
Эти нецентрические подходы вышли за пределы давней традиции, прослеживаемой еще со времен эллинистической Греции15, хотя, как и всегда, у этих современных подходов были свои предшественники. Несмотря на то, что им удалось предложить альтернативу как ментализму, так и механицизму, их работы не получили должного внимания в силу авторитета традиции — пользуясь метафорой Уильяма Джеймса, великого маховика привычки, — продолжающей взывать к могущественному духу «разума» и его инкарнации в виде мозга.
Гештальт-психология. Рационализм и эмпиризм столкнулись, когда на сцене появилась гештальт-пси-
хология (не путать с гештальт-терапией Фрица Перл-са, рассматриваемой в главе 4). Гештальт-психологи утверждали, что разум не делится на элементы, даже на такие, которые могут соединяться, подобно химическим элементам, в сложные вещества (как полагал Дж. С. Милль) или объединяться посредством апперцепции (как считали Лейбниц и Вундт). Гештальтисты настаивали на том, что разум наделен врожденными способностями, придающими вещам гештальт — целое или паттерн, — что присуще как восприятию, так и мышлению. Например, когда мы смотрим на вещи, мы не видим отдельные пятна, которые должны быть скомбинированы в объект, скажем, дерево. Вместо этого наши врожденные механизмы соотносят различные компоненты по принципам пространственной близости, сходства и установки (того, что мы ожидаем увидеть) в единицу «дерево». Научение и решение проблем состоит не в пробах и ошибках, как полагал Тор-ндайк, но в обнаружении критического компонента решения, который способствует образованию целого. Научение — это достижение инсайта. Вольфганг Ке-лер (1887-1967) попытался подвести под гештальт-организацию физиологическую базу на основе аналогии с электрическими полями. Он высказал предположение, что сенсорная стимуляция попадает в зону действия электрохимических полей мозга и реструктурируется в целостности. Далее, конфигурация силовых полей мозга и конфигурация объекта, принадлежащего миру, соответствуют друг другу во всех своих точках: они «изоморфны» друг другу. В процессе восприятия индивид воспринимает эти конфигурации в своем мозге. Здесь, как и в случае Мюллера и Гельм-гольца, перед нами пример биологизации кантовско-го единства апперцепции. Его удвоенный мир предстает в виде изоморфизма, а врожденная категоризация — в виде гештальт-организации.