Интербихевиоризм признает важную роль смыслов / значений, как они проживаются (интербихеви-оральное поле, охватывающее смыслы), и соглашается с тем, что исследования, в которых делается акцент на смыслах, необходимы; в то же время он находит свои достоинства и в исследованиях более традиционного характера. Вероятно, наша точка зрения не окажется полностью несовместимой со взглядами Мерло-Понти, если мы будем рассматривать его позицию как предполагающую, что фактическая информация служит в качестве базиса для феноменологической информации. Интербихевиоризм отвергает причинность и процедуру проверки гипотез только в том случае, если они рассматриваются как линейные, однако принимает их, если они понимаются как относящиеся к полевым взаимодействиям. Однако феноменологическая психология, очевидно, не может принять их ни при каких условиях.
Оперантный субъективизм
Поиск субъективных значений, которому посвящена феноменологическая психология, тесно связан с Q-методологией (см. главу 11). Обе системы решительно избегают навязывания индивидууму объективной структуры со стороны исследователя, и стремятся определить, что вещи означают для самого индивидуума, пытаясь сделать это объективно. Q-ме-тодология обеспечивает строгую процедуру, служащую для достижения именно этой цели практически в любой ситуации и по отношению к практически любому предмету исследования, работая даже с самыми маленькими детьми (см., в частности: Taylor, Delprato & Knapp, 1994).
Феноменологическое понимание психологии полностью согласуется с Q-методологией,
«...интерсубъективной коммуникативной наукой, систематически изучающей структуру человеческого существования эксплицируя проживаемый (исторический) опыт... Если слово "интерсубъективная" указывает на то, что психология должна быть коллективной, поддающейся научной проверке дисциплиной, то слово "коммуникативная" указывает на то, что психология как наука должна строиться на том, что люди могут сообщать друг другу о своих экспериакциях»6(Кгидег, 1983, р. 19).
Коммуникация субъективности — это именно то, в чем состоит суть Q-методологии. Основоположник Q-методологии, Уильям Стефенсон (Stephenson, 1988), признает факт ее взаимосвязи с феноменологией и выступает за использование разработанной им процедуры в рамках данной системы. Он отмечает, что (а) понятие коммуникабельности могло бы заменить понятие сознания; (б) события опыта могли бы обеспечить «собрание» (совокупность утверждений, из которых выбираются пункты для Q-сортировки), и (в) Q-сортировка могла бы помочь ухватить сущности — причем испытуемого, а не экспериментатора. Когда в результате факторного анализа самосоотнесения (self-references) испытуемых сводятся к группе факторов, возникают новые понимания субъективных значений (смыслов).
Постмодернизм и социальный конструкционизм
Положение Хайдеггера о том, что познание не начинается с индивида, а является по своей природе общественным феноменом, играет фундаментальную роль в социальном конструкционизме, который признает вклад Хайдеггера в формирование собственной системы. Однако социальный конструкционизм имеет значительно меньше общего с феноменологической психологией Мерло-Понти, несмотря на влияние Хайдеггера на феноменологию.
КРИТИКА
Благодаря присущему ей стилю изложения и терминологии, феноменология приобрела дурную славу малопонятной дисциплины. Можно найти огромное число работ, авторы которых пытаются объяснить, что хотел сказать Гуссерль или Мерло-Понти. Феноменологическая терминология не только малопонятна, но и запутанна. В чем, к примеру, состоит различие, если оно вообще существует, между такими терминами, как сознание и интенциональность, остается неясным. Карлссон (Karlsson, 1992), очевидно, рассматривает их как синонимы: он говорит о «сознании как интенциональности». Балле и Кинг (Valle & King, 1978) оставляют в своих высказываниях неопределенность по данному вопросу: «Говоря о сознании, мы либо явно, либо неявно указываем также на его предполагаемый объект (intended object)* (p. 13). Если сознание не существует независимо от сво-
6 «Экспериакции» («experiactions», от слов опыт (experience) и действие, акция (action)) — один из неологизмов, введенных феноменологией для указания на то, что опыт является действием или поведением, а не отдельным событием. Он также указывает на отсутствие дуализма опыта и поведения, то есть души и тела. Есть только единое охватывающее обе стороны поведение, но с акцентом на субъективности или осмысленности поведения; средством выражения этой мысли и служит термин «экспериакции».
320
его объекта и объект вместе с сознанием составляет интенциональность, то в чем состоит различие между ними? А если они не различаются, почему не отбросить один из терминов во избежание путаницы?
Джорджи (Giorgi, 1976) использует термины «сознание» и «интенциональность», очевидно, не согласуй их с другими элементами описания психологических событий. Хотя он говорит, что обтекаемость форм (sleekness) самолета не содержится ни в самом самолете, ни в индивиде, но в отношении между ними (1975) он определяет сознание как «поток активности, устремленный в направлении к миру и нуждающийся, так сказать, в объекте, находящемся в мире, для остановки своего центробежного движения» (1976, р. 311). Он также говорит об интенцио-нальности, что ей «внутренне присуща направленность на мир» (р. 311). По-видимому, он хочет выразить этим мысль, что интенциональность однонаправленна, в том смысле, что она исходит от индивида в направлении объекта. Это противоречит описанию обтекаемости как свойства, характеризующегося двунаправленностью и взаимозависимостью, составляющими диалектический процесс. А его ссылка на сознание как «посредника, обеспечивающего доступ» («medium of access»), предполагает наличие промежуточной переменной, что согласуется со взглядами когнитивизма и его представлениями о разуме как опосредующем агенте. И все же феноменология стремится отмежеваться от представлений о сознании как посреднике или внутреннем агенте. Создается впечатление, что менталистское значение термина «сознание» само навязывает себя и порождает непоследовательность.
В той же связи Ратнер (Ratner, 1971) указывает на то, что Мерло-Понти и Сартр склонны придавать основное значение актам, определяемым индивидом, в результате чего их точки зрения не вполне отражают реципрокное действие мира. Иными словами, в использовании им термина «сознание» значительное внимание уделяется тому, как оно организовано, но не природе мира, с которым оно взаимосвязано. Феноменологи и экзистенциалисты проявляют
«...принципиальное нежелание уделить серьезное внимание миру и полностью признать его влияние на человеческие акты, а также допустить, что отношения с ним можно выстраивать таким образом, чтобы улучшить человеческое существование. Эта позиция является следствием глубоко укоренившегося недоверия к миру, а также нашей способности познавать мир и воздействовать на него, что приводит к игнорированию мира как лежащего за пределами нашей досягаемости» (р. 97).
Баклу (Bucklew, 1955) также обращает внимание на данный недостаток феноменологии. Учитывая усилия феноменологии, направленные на подчеркивание взаимозависимого характера объекта и субъекта, здесь проявляется глубокая непоследовательность, возможно, являющаяся наследием Гуссерля и его понимания интенциональности как преимущественно односторонней концепции: сознание направлено на мир. Вследствие такого понимания интенциональности идея диалектики или двунаправленное-ти, о которой заявляют феноменологи, так и не находит своего полного выражения. Что касается Мерло-Понти, на него, вероятно, оказали влияние взгляды Уильяма Джеймса, что не позволило ему полностью преодолеть органоцентризм. Экзистенциальная и герменевтическая психотерапия придерживаются тех же органоцентрических взглядов. Они пытаются менять исключительно индивида. Экзистенциальная терапия пытается помочь индивиду стать и оставаться более аутентичным. Герменевтическая терапия пытается сконструировать новые смыслы / значения. Однако ни та ни другая не помогают индивиду изменить такие обстоятельства своей жизни, как деморализующая работа, конфликты с членами семьи или недостаточная подготовка к учебе в высшем учебном заведении.
Феноменологи объясняют, что их понимание психического отличается от характерных для XVI столетия дуалистических взглядов Декарта. Несмотря на то, что последователи Гуссерля подчеркивают необходимость избегать исходных допущений (presuppositions), сам факт, что они соглашаются с правомерностью представлений о «психическом» (the «mental»), пусть даже как концепции, нуждающейся в реинтерпретации, есть не что иное, как исходное допущение, чреватое многочисленными проблемами. Аналогичным образом, они используют такие понятия, как «сознание», «психика», «нефизические события» и другие менталистские конструкции. Если же вместо того, чтобы отталкиваться от этих конструкций, феноменологи будут отталкиваться от наблюдений осмысленных действий и контекста, частью которого те являются, возможно, им удастся выработать психологическую систему, более адекватную заявляемым ими целям. Возможно, результатом их усилий станет психология более ясная, более конкретная и менее подверженная нежелательному смешению с чуждыми ей конструктами. Говоря о такой возможности, укажем на тот факт, что в дискуссии, последовавшей за выступлением Мерло-Понти, посвященным восприятию, Бофре (Beaufret) упрекнул Мерло-Понти в том, что тот не слишком далеко продвинулся, пытаясь модифицировать взгляды Гуссерля: ему следовало бы полностью отказаться от менталистских терминов и концепций (Merleau-Ponty, 1964a, р. 41-42). Мы можем добавить, что если бы Мерло-Понти удалось сделать это, его работы, возможно, не провоцировали бы искаженных интерпретаций: «Мерло-Понти утверждал, что человеческий разум и тело всегда взаимосвязаны. В любой конкретный момент жизнь людей является и психической, и физической. Быть человеком —