Большинство когнитивных психологов рассматривают мышление, восприятие и запоминание как обработку информации — концепция, заимствованная из области вычислительной техники. Они также полагают, что процесс мышления, осуществляемый при игре в шахматы, можно моделировать с помощью компьютера, и придают большое значение таким компьютерным программам. С целью проверки правомерности аналогии между человеком и компьютером, играющим в шахматы, Аанстуз (Aanstoos, 1983,1987) просил опытных игроков думать вслух во время игры. Он обнаружил, что человеческие подходы к игре совершенно отличны от компьютерных. Компьютер перебирает миллионы возможных комбинаций ходов и их последствий для того, чтобы сделать эффективный выбор. Даже компьютеры, специально запрограммированные на более избирательный поиск, проверяют несколько тысяч вариантов. В отличие от компьютера, люди рассматривают игру в перспективе и составляют план игры, рассматривая небольшое количество альтернатив в пределах данного плана. Игра компьютера основана на следовании жестким предписаниям, тогда как человек использует их лишь в качестве вопросов, на которые можно ответить положительно или отрицательно, а в ряде случаев и пересмотреть их позже. Наконец, компьютер использует символы с целью манипулирования математическими вычислениями, тогда как человек использует символы для представления целостной картины отношений между различными шахматными фигурами.
Феноменологические исследования охватывают широкий спектр тем. Два описанных выше исследования, в которых использовался метод мышления вслух, были разработаны с целью проверки предположений, касающихся когниций. Иногда метод мышления вслух и анализ аудио- и видеозаписей называют экзистенциально-феноменологическим методом. Анализ текстов и других источников, таких как про-
314
изведения литературы и искусства, фольклорные обряды, фильмы, пьесы, автобиографии и телепередачи называют герменевтико-феноменологической психологией. Ее название берет свое начало от герменевтики (названной по имени Гермеса [Hermes], посредника между богами и людьми, и герменевта (hermeneutes), толкователя); представители этого научного направления пытаются найти основополагающие объяснения и произвести анализ библейских текстов. (См. работу Eckartsberg [1986], в которой описывается данная методология и примеры исследований.) Методы герменевтики распространяются также на дискурс и психотерапию (см. с. 315).
Ниже следует перечисление некоторых из множества других тем, к которым обращается феноменологическая психология. Рахилли (Rahilly, 1993) использовала метод заключения в скобки и анализа при изучении опыта аутентичности. В данном случае исследователь использовал экзистенциально-феноменологический метод для изучения экзистенциального понятия. Квэйл (Kvale, 1983) провел и записал интервью с датскими детьми, посвященное их школьным отметкам, и проанализировал их по шести аспектам значений. Он сравнил проделанный им анализ с качественной процедурой, используемой в маркетинговых исследованиях, когда проводятся интервью с потребителями с целью определения скрытых значений, таких как ценность автомобиля, выходящая за рамки оценки его как средства передвижения — престиж, сексапильность, мачизм*, — эти мотивы впоследствии эффективно используются в рекламе.
В исследовании стыда Абламовиц (Ablamowicz, 1992) записала на магнитофон несколько интервью, в каждом из которых участвовало по восемь студентов-выпускников. Затем она прослушала записи с целью формирования феноменологического описания, за которым последовал редуктивный анализ (reductive analysis), а затем — феноменологическая интерпретация. Изучая феноменологию стыда, в противовес взгляду на стыд как на принцип или субстанцию, она обнаружила, что этот феномен является не столько переживанием, от которого человеку хочется избавиться, сколько частью индивидуального мира, универсальным естественным опытом, и что признание этого факта может облегчать межличностную коммуникацию. Данилюк (Daniluk, 1993) изучала опыт сексуальности у женщин, записывая на магнитофон дискуссии, посвященные данному вопросу. Две студентки-выпускницы, одна из которых была участницей дискуссии, проанализировали эти записи. Затем обе провели встречи с исследователем, также участницей дискуссий, с целью синтеза и интеграции тем, выделенных обеими женщинами, проводившими анализ. Наконец, участницы самой дискуссии выразили свои точки зрения по данным те-
мам, еще далее развивая выделенные темы. Один из результатов исследования сводился к следующему: женщины считали, что медицина и религия, в каждой из которых присутствует ориентация на господство мужчин, заставляли их чувствовать себя «совершено никчемными» (has been «severely disenabling» to them).
Симон (Seamon, 1982, 1987) провел обзор феноменологических исследований и методологического вклада феноменологии в энвайронментальную психологию. Q-методология обеспечивает еще один тип исследовательской процедуры. Поскольку ограниченное владение речью маленькими детьми не позволяет им адекватно выражать свой опыт, была использована Q-методология, включающая сортировку картинок на группы от «это больше всего похоже на меня» до «это меньше всего похоже на меня» и проведен факторный анализ результатов, обеспечивший объективное измерение детской субъективности (Taylor, Delprato & Knapp, 1994). Наконец, обзор 48 статей о шизофрении, опубликованных в «Британском журнале психиатрии» (British Journal of Psychiatry), показал, что 24 из них носили феноменологический характер (Mortimer, 1992). Использование феноменологической исследовательской ориентации в сочетании с другими разнообразными методологиями приобретает все большее число сторонников.
ПСИХОТЕРАПИЯ
Поскольку феноменологический подход использует непосредственный опыт как «данность» и рассматривает его как отправную точку, опыт предшествует объяснению. Чтобы постичь сущностную природу чего-либо, включая проблемы адаптации и поведенческую патологию, мы должны наблюдать поведение, прежде чем пытаться объяснить его или вскрыть его причины (точно так же, как мы должны увидеть цвета, ощутить запах, испытать иллюзии, прежде чем пытаться объяснять их). В области клинической психологии мы должны сначала определить, что испытывает человек, страдающий наркотической зависимостью или депрессией, а уж затем искать объяснения.
Комментарий человека, страдающего шизофренией (Tomecek, 1990), иллюстрирует эту тему. Этот человек критикует статью из журнала «American Psychologist» (ведущего издания Американской психологической ассоциации), автор которой призывает к искоренению шизофрении. Томечек (Tomecek) не хочет, чтобы его избавляли от шизофрении:
* Machismo, от вошедшего в английский язык мексиканского слова macho — мужеподобный, мужественный. — Примеч. пер.
315
«Мне она нравится. Она нужна мне, чтобы выжить, и она вовсе не обязательно вступает в противоречие с остальной частью общества, так как я нашел позитивные способы справляться с ней и обогащать свой шизофренический опыт через искусство и литературное творчество. Для меня превращение в нормального человека и конформность неприемлемы, потому что это неизбежно приведет к ослаблению моих творческих способностей, потенциала, позволяющего мне найти радость в жизни, которую я испытываю сейчас, при моем стиле обучения, общения и жизни» (р. 550).
Томечек отвергает медицинскую модель, рассматривающую шизофрению преимущественно в аспекте биологии, в результате использования которой он подвергся медикаментозной и шоковой терапии, которая чуть было не довела его до самоубийства. Он также отвергает понятие реабилитации. Он хочет лишь помощи, которая позволит ему удовлетворить его потребности и минимизировать стресс. Такая позиция может быть понята только в том случае, если мы просим, чтобы ее выразил сам индивидуум, а не те, кто пытается навязать ему собственные взгляды. Этот центрированный на клиенте подход, в противоположность подходу, центрированному на терапевте, необходим для выработки адекватного объяснения (если оно вообще нужно) и составления плана лечения.
Аналогичную точку зрения выразили Лора и Реба Шеппелл (Schappell), «сиамские» близнецы, сросшиеся в районе головы и обращенные лицами в разные стороны. Несмотря на крайнее неудобство такой ситуации, они не хотят, чтобы их разделили (Angier, 1997). Такой отказ трудно понять хирургам, а иногда и родителям, которые хотят сделать жизнь таких инвалидов «нормальной». Следует ли исправлять такие врожденные нарушения, как двойственные гениталии или глухота у детей, которые еще слишком малы, чтобы самостоятельно принимать решения? Некоторые выражают недовольство тем, что их излечили, или отказываются от лечения в более старшем возрасте. Можно ли производить деформацию гениталий или обрезание мальчикам, прежде чем они дали свое согласие? Многочисленные протесты — даже со стороны ООН — выражаются против деформации гениталий у девочек, практикуемой в различных частях света. Феноменологический подход гласит, что нам следует прислушаться к точке зрения самого индивида.