Всероссийская детско-юношеская научно-практическая конференция в области пожарной безопасности (стр. 2 из 5)

Конечно, с пожарами в Кёнигсберге пытались бороться. Каждый домовладелец был обязан иметь необходимый противопожарный инвентарь и немедленно являться на место пожара, дабы участвовать в его тушении. Но инвентарь был скудным. В основном, приходилось уповать на милость Божью и на добровольно-принудительную помощь горожан.

В 1394 году “на общественных началах” в городе была создана пожарная служба, куда входили кочегары, банщики, корабельные грузчики и прочие “специалисты”, имевшие навыки обращения с открытым огнём. Наиболее активных из них награждали премией в один талер (из городской казны). На сайте Государственного архива Калининградской области мы нашли интересную информацию о том, что как и любой другой средневековый город, Кёнигсберг всегда находился под угрозой пожара. Факторами риска были: плотная застройка, использование в строительстве камыша, соломы, древесины, очаги с открытым огнем (как всё это горит, мы помним на примере трагедии в ресторане «Хромая лошадь»), предприятия и ремесленные мастерские, в которых использовался сильный огонь. Власти постоянно призывали к осторожному обращению с огнем и разрабатывали меры пожарной безопасности. Так каждому гражданину предписывалось держать рядом с входной дверью бочку с водой и два ведра наготове, а также одну пожарную лестницу с соседом на двоих. При возникновении пожара следовало оповестить об этом соседей. Помогать при тушении пожара было само собой разумеющейся обязанностью горожан.

В 1585 и 1665 гг. случились сильные пожары, почти полностью уничтожившие город.

Наблюдательным пунктом для пожарного надзора долгое время являлась колокольня (главная башня) Королевского замка. Её высота над уровнем моря составляла 94 м, над уровнем земли – 82 м, и весь город был виден с неё как на ладони. Заметив пожар, дозорный бил в “тревожный колокол” и указывал направление к месту пожара при помощи красного флага днём и красного фонаря – ночью. Дважды в день с башни замка звучал хорал. В 11 часов утра - «ах, оставайся с милостью», а в 21 час - «покой всем лесам и полям». С первыми звуками на башенную площадку выходили вооружённые воины, а с последними – уходили. Когда наблюдатель замечал в городе пожар, специальная замковая капелла исполняла установленные мелодии. Надо сказать, что огонь не щадил никого. Деревянные строения в Кёнигсберге стояли кучно, поэтому пламя в течение считанных секунд охватывало половину квартала и распространялось всё дальше и дальше. Из статьи Дины Якшиной мы узнали, что в октябре 1623 года пожар случился в доме канцлера Мартина фон Валленродта. Сгорело практически всё имущество, а главное – знаменитое собрание книг! Более 3.000 томов – творения античных авторов, редчайшие средневековые манускрипты… Позже Валленродту удастся частично восстановить библиотеку, а его наследники передадут почти 2.000 томов в Кафедральный собор… где собрание книг будет уничтожено вторично, в августе 1944-го, в результате бомбардировки Кёнигсберга англо-американской авиацией. Позже, некоторые уцелевшие книги окажутся в усадьбе Узкое под Москвой, а в 80-х годах ХХ века, благодаря стараниям “фрау Кант” – директора музея Канта О. Крупиной, 291 том будет передан в библиотеку Калининградского государственного университета.

Согласно Пожарного устава, начиная с 1670 года, ночные сторожа каждый час ходили по улицам города, следили за возможными возгораниями, призывали осторожно обращаться с огнём, выкрикивая специальные “речёвки”- предупреждения. И только тридцать с лишним лет спустя городские власти перешли к решительным мерам: гражданам было запрещено передвигаться по ночным улицам с зажжёнными факелами (можно было пользоваться лишь ручными фонарями). Легковоспламеняющиеся материалы стали складироваться за пределами города, а мастерские, в которых использовался открытый огонь, разрешалось размещать только вблизи водоёмов. Тем не менее, город всё горел.

РАЗВИТИЕ ПОЖАРНОЙ ОХРАНЫ

В КЁНИГСБЕРГЕ В XVIII – XIX ВЕКАХ

Кёнигсберг второй половины XVIII века, т.е. периода своего духовного расцвета, был печально известен своими пожарами. Около 200 лет подобные катастрофы обходили город стороной. Но с пятидесятых годов пожары следуют один за другим почти регулярно. В 1764 году в Альтштадте вспыхнул деревянный дом парусных дел мастера. Огонь мгновенно распространился на соседние здания, переметнулся через реку, достиг Лебенихта (сейчас не существует, находилась в р-не \московского пр-та, около памятника «Морякам-балтийцам» и Закхайма (Московский проспект) … В итоге полностью выгорели складские кварталы Ластади (ул. Армавирская), четыре кирхи, ратуша Лебенихта, триста шестьдесят пять (!) домов… Погибло двадцать семь человек. Ущерб составил 5 млн. талеров. После пожара здания восстанавливали на старых фундаментах, поэтому кварталы сохранили средневековую планировку. Причины этих катастроф различны: многочисленные деревянные постройки, близость Кёнигсберга к морю с его частыми штормовыми ветрами, бездарное правление бургомистра Гиндерзина. Очевидец того страшного пожара, поэт Иоганн Фридрих Лаузон, с горьким сарказмом обвиняет человеческое бессилие перед стихией:

Огненный вал обрушивается на весь город.

Не успели ещё спасти от пожара Ластадию,

Как уж Лебенихт в огне. – Огненные искры

Попадают в сена стог в Монашеском дворе,

Что ускоряет страшное несчастье Лебенихта,

Погибель Закхайма и многим жителям приносит смерть.

В 1769 году пожар случился в Форштадте (р-н Ленинского пр-та). Сгорело сто сорок складов с зерном и шестьдесят домов (в том числе дом, в котором родился Иммануил Кант). В следующем, 1770 году всех горожан, включая женщин и детей, разделили на тридцать три противопожарные бригады. Мужчин учили орудовать топорами и пожарными крюками, женщин и детей – таскать вёдра с водой и обливать деревянные постройки. Тот, кто не желал принимать участия в деятельности бригад, должен был уплачивать солидные отступные.

В 1775 году пожар, начавшийся в чумном бараке в Форштадте, перекинулся в Хаберберг (р-н улиц: Ольштынской, Ореховой, подполковника Трибуца) и уничтожил 988 домов на всём пространстве между Бранденбургскими и Фридландскими воротами. Очевидцы из уст в уста передавали жуткие подробности: так, целая семья не смогла выбраться из своего дома, забралась на крышу и сгорела заживо. Якобы до последнего момента отец прикрывал собой жену и троих детей. Но когда языки пламени стали лизать крышу, а жар сделался нестерпимым, он столкнул жену и детей в огонь и бросился за ними следом. А по соседству маленькая девочка от страха спряталась в глубокий погреб – и осталась жива, в то время как её родители и братья погибли… В 1811 году в Кнайпхофе (Старопрегольская набережная, Ленинский проспект) пожар являл собой картину апокалипсическую: 400 тонн расплавленного масла и жира из прогоревших складских помещений вытекло в Прегель. Вода пылала.

В этом же году был создан Пожарный союз спасения от огня, объединивший всех пожарных города, хотя работать они продолжали на общественных началах.

В 1842 году чудовищный пожар снова вспыхнул в Кнайпхофе. Интересную информацию о нём мы нашли в “Кёнигсбергских зарисовках” Карла Розенкранца:

“…Огонь уже охватил целую группу шпайхеров. Шпайхеры – это узкие, но высокие причальные сараи, построенные из светлого песчаника; они стояли, плотно прижавшись друг к другу и оставляя лишь небольшое пространство для разгрузки судов; каждый шпайхер имел отличительный знак: это были медведь, телец, пеликан, Ноев ковчег, лев, лошадка под липой и т.д. “Королём шпайхеров” называли сооружение “Красный кран” – высокое, с огромными деревянными колёсами по бокам и вытянутой мачтой с подъёмным механизмом. …Тоузантский шпайхер, расположенный в самом центре, совсем недавно, в день столетнего юбилея фирмы, был покрашен в светло-зелёный цвет.

Брусья фахверковых конструкций и ставни были окрашены чёрной масляной краской, двери обиты жестью. Он долго сопротивлялся. Внутри вовсю полыхал и бушевал огонь. Крыша уже треснула, и языки пламени поднимались высоко над зданием. Но фасад стоял как рыцарь с опущенным забралом. Все ставни были наглухо закрыты, и только слышался ужасный треск обваливающихся перекрытий <…> Весь вечер и всю ночь жители Кёнигсберга бились с огнём, не давая пожару распространиться на другие части города <…> На повозках везли в Фаренхайдский приют (на ул. Пионерской) обожжённых людей, а обгоревшие трупы складывали в районе моста Кремербрюкке…”