Husseri, Ideas, trans by W.R.Boyce Gibson (London, 1952) p 102
Op.cit.
Sonnemaim, p. 195.
Binswanger, "The Existential Analysis Schools of Thought", in: Rollo May Ernest
Angel, and Henri F.Ellinberger (eds.), Existence, p 203
Op. cit. H Op. cit.
Sonnemann, p. 194.
Перефраз Зоннемана, р. 195.
Sonnemann, p. 233.
Binswanger, "The Existential Analysis Schools of Thought" op cit p 204
Ibid-, pp. 204-205. ' Maclntyre, p. 48.
James С Miller, Unconsciousness (New York, 1942), p. 42. * Maclntyre, p. 44.
Binswanger, "The Case of Ellen Wesl", in: Rollo May, Ernest Angel and Henri
F.Ellinberger (eds.), Existence, p. 326. * Maclntyre, p. 44.
Jean Paul Sartre, Being and No thingness, trans, by Hazel E. Barnes (New York
1956), pp. 52-53. " Ibid., pp. 50-51.
Бинсвангер, с. 92 данного сборника. " Там же. -
Там же, с. 86.
RobertLindner, Prescription for Rebellion (New York, 1952), pp. 30-31.
MSechehaye Authobiogh f Shihi Gil (N Y 6
36
er, Prescription for Rebellion (New York, 1952), pp. 30-31.
M.Sechehaye, Authobiography of a Schizophrenic Girl (New York 1956) pp 144-145 38 Louis Lavelle, in: Sechehaye, pp. 145-146. Бинсвангер, с. 86-87 данного сборника
Психопатология
Во второй главе мы говорили о том, что биологическое понятие инстинкта конституирует меньший круг психоанализа, рассматриваемого в качестве объясняющей системы. В контексте той главы мы определяли инстинкты как интенциональные акты, не имеющие подлинного отношения к агенту-самости. Сохраняя эту минимальную интенциональ-ность в качестве своего меньшего круга, психоанализ способен занять срединную позицию между слишком редуктивными тенденциями нефрейдистской научной психологии и не-редуктивной и не-объяснитель-ной описательной психологией. Значения сохраняются в качестве первичной реальности в системе, но это значения, не имеющие существенного отношения к индивидуальной самости, которая редуцируется в ходе объяснения.
До этого мы описали медицину как отрасль биологии человеческого организма, которая имеет дело с биологической целью, нормами и ценностями — как биологию с особенным отношением к человеку, который находится в центре референции. Поэтому мы говорили о медицине как о привносящей ценностное отношение в меньший круг биологии. После обсуждения фрейдовской концепции человека как homo natitra (природного существа), мы пришли к той точке, откуда мы можем говорить о психологии и психопатологии в фрейдовском смысле как о приносящих в меньший круг психоанализа ценностное понятие психического здоровья. Проблема, с которой мы столкнулись — это то, что в биологической медицине ценностные понятия здоровья, симптома, болезни и т.д. полностью переводимы во вне-ценностный контекст физиологии, неврологии и т.п., тогда как в медицинской психологии понятия (психического) здоровья, нормальности и т.д. не соотносятся с такими "объективно" недвусмысленными состояниями физического организма, как жизнь, смерть или органическая дисфункция.
Эта проблема возникает исключительно потому, что понятие инстинкта формирует меньший круг психоанализа. То есть для психоанализа основной реальностью является интенция; инстинкты направлены на объекты и эти объекты соответственно оценивают, их хотят, в них нуждаются и к ним стремятся. В биологии понятие инстинкта находится в большем круге и служит теоретической конструкцией, которая объединяет данные, представляющие результат предшествующей трансформации явлений в соответствии с картезианскими требованиями устранить интенциональность (сознание) из поля исследования, из res extensa. Рассматриваемый вне исторического контекста своего развития (который,
безусловно, есть контекст практической медицины), психоанализ демонстрируя такую желанную середину между уступчивыми и редуктив-ными тенденциями разума, дорого платит за свою объясняющую адекватность, когда становится медицинским, он платит ту цену, которую требует природа предмета изучения.
Когда биология рассматривается в качестве медицины, процессы, сами по себе не-интенциональные, становятся предметом оценки, соотносятся и помещаются в рамки относительно недвусмысленной ценности, органического здоровья. Когда психоаналитическая психология рассматривается как медицина, процессы, сами по себе интенциональ-ные, к примеру, ценности и значения для самости, становятся предметом оценивания — такого, которое в качестве критерия использует биологическую цель. Это оценивание самих ценностей неизбежно, пока интенциональность инстинкта продолжает очерчивать пределы меньшего круга психоанализа — но она должна это делать, если психоанализ хочет избежать сверх-редуктивности, которую демонстрирует, например, бихевиоризм. Все эти соображения позволили нам во второй главе сделать вывод: там, где психоанализ избегает дилеммы, возникающей когда метод исследования принадлежит к тому же порядку, что и объект исследования, он рассматривает их опять с точки зрения медицины, где основа влияния и контроля принадлежит к тому же порядку, что и объект влияния. Цена оценивания ценностей или попыток наделить значение значением — это основная двусмысленность относительно природы терапевтической цели: нормальности. Ибо наука не может оправдать, ценность подобно тому, как она оправдывает теорию — потенциально редуцировать эту ценность к "факту", как это делает биологическая медицина, трансформируя каждый медицинский факт в биологический. Именно такая процедура не под силу психоанализу, потому что его теоретическое ядро (меньший круг) составляет понятие инстинкта — инстинкт направлен на объект и оценивает объект. Психоанализ может, пожалуй, оправдать понятие инстинкта, указывая на его объясняющую силу, но он не может таким же способом оправдать ценность того, на что направлен инстинкт, или того, в чем психика, рассматриваемая как биологическая структура, "нуждается".
Из-за того, что понятие инстинкта составляет меньший круг психоанализа, ценности (личностные) в их феноменальности трансформируются таким образом, что к тому времени, когда они уже являются данными, то воспринимаются как превратности инстинктов — как более или менее непрямые способы реализации инстинктивных целей, говоря словами Эрнеста Шехтеля, как "обходные пути удовлетворения основных биологических потребностей"1.
Когда мы фокусируем наше внимание на том, на что собственно направлен инстинкт, то понимаем существенное различие между психоаналитическими и биологическими выкладками. Как правило, инстинкт в биологии подразумевает адаптацию, целенаправленное действие, в смысле теоретически постулируемой направленности, выражен-
ной в единице силы, которая влияет на организм в целом с эффективной причинностью.
Инстинктивное действие характеризуется тем, что организм выполняет некоторые сложные движения, имеющие важнейшее значение для его собственной жизни или жизни потомства. Это происходит без какого-либо предыдущего опыта, независимо от обучения, и часто без возможности предварительного знания о том, что именно достигается-.
Курсив в этой цитате принадлежит мне, ибо здесь я хочу сказать, что биологическое понятие инстинкта прямо подразумевает биологически-медицинское понятие здоровья в значении продолжительности существования {успешная адаптация к окружающей среде, эффективное функционирование и т.д.).
Однако Фрейд пишет вот о чем:
Сила ид выражает истинную цель индивидуальной жизни организма. Она заключается в удовлетворении естественных нужд. Такие цели, как сохранение жизни щи защита от опасностей посредством беспокойства, неприложимы к ид. чЭто скорее дело эго, которое также заботится об изобретении наиболее благоприятного и наименее рискованного метода достижения удовлетворения, принимая во внимание внешний мир.... Силы, которые, по нашему убеждению, существуют за напряженностью, спровоцированной потребностями ид, называются инстинктами^.
Словом, фрейдовское понятие инстинкта предполагает, что последний не обязательно направлен на то, что в биологической медицине считается здоровьем. Инстинкт скорее стремится к удовольствию, которое может способствовать или не способствовать биологическому здоровью. Разрыв между психологическими и биологическими ценностями неизбежен, как только понятие инстинкта получает психологическую трактовку — к такому выводу приходит Ллойд Морган4; Мортимер Остоу5 связывает такой разрыв с переходом от рассмотрения поведения извне (биология) к рассмотрению психической функции изнутри (психология). Морган отмечает, что
Эти два набора ценностей — ценности выживания и удовлетворения --столь часто и по необходимости столь созвучны, а их взаимоотношения так близки и так многочисленны — что мы с легкостью забываем об их логическом разграничении6.
Это замечание Моргана могло бы поубавить значительности моего аргумента относительно того, что инстинкт в понимании Фрейда не обязательно связан со здоровьем — ведь оно утверждает, что инстинкт, рассматриваемый психологически ("изнутри") сущностно не соотносится со здоровьем. Но замечание Моргана касается одних и тех же процессов (инстинктов), которые рассматриваются с различных точек зрения. В биологической перспективе (снаружи) инстинкт осуществляет "жизненную программу индивида и видов"7, но в рассмотрении изнутри тот же инстинкт направлен на собственное удовлетворение (удовольствие). Этого нельзя сказать об инстинктах во фрейдовском понимании, которые отделены от эго — именно оно служит целям самосохранения.
Поскольку для Фрейда "сила ид (инстинкта) выражает истинную цель индивидуальной жизни организма", то биологическому здоровью отводится место вспомогательного придатка в реализации удовольствия. Поэтому эго должно служить "схеме ценностей" ид. Неудача приводит к неврозу: