Одним из первых исследователей, обосновавших концепцию информационного общества, стал профессор университета Аомори, создатель и президент Института информационного общества Йоней Масуда. В своей работе "Информационное общество как постиндустриальное общество", вышедшей в 1981 году, он полагал, что "инновации в информационной технологии - это скрытая сила социальной трансформации, которая выражается в радикальном увеличении количества и качества информации, а также в возрастании объемов обмена информацией". При этом, по мнению японского исследователя, компьютер доводит процесс объективизации до окончательного отчуждения информации от человека, и на этой стадии для производства информации люди становятся уже больше не нужны. В этом он выступает как последователь идеи социолога из Гарварда Даниеля Белла, в начале 1960-х годов переосмыслившего роль информационных и коммуникационных технологий в процессе развития общества.
Впрочем, и идея постиндустриального общества Д.Белла, основывающаяся на утверждении, что новые коммуникационные технологии превратятся в необходимую обществу инфраструктуру, заставив политику и идеологию уступить место компьютерной технологии и информации, возникла не на пустом месте. Так, например, еще в конце XIX века русский социалист и анархист П.Кропоткин полагал, что развитие электрических сетей с их децентрализующим влиянием приведет к новой форме социальной общности, заставит переосмыслить понятия труда и отдыха, умственной и физической занятости, городской и сельской жизни. Наряду с техническими и социальными преобразованиями информационное общество изменяет и наши представления о национальных границах: общество, которое приходит на смену биполярному идеологическому противостоянию, будет свободно от идеологии, как утверждает Д.Белл, и от национальных конфликтов, по мнению Й.Масуды.
Возникновение глобального информационного пространства, предсказанное исследователями, имеет под собой совершенно реальное основание. Исторический процесс сближения наций и народов сопровождается превращением современного мира в глобальную коммуникационную систему. В самом общем смысле глобализация подразумевает "сжатие" мира, с одной стороны, и быстрый рост осознания миром самого себя - с другой. Доклад комиссара Европейского Союза Мартина Бангеманна, опубликованный в 1994 году к заседанию Европейского Совета на Корфу, подчеркнув определяющую и преобразующую роль информационных и коммуникационных технологий, ускоряющих индустриальную революцию, назвал десять основных приложений новых информационных и коммуникационных технологий в практической жизни, способных стать "переходным мостиком" в информационное общество:
телеработа;
дистанционное образование;
сети, связывающие университеты и исследовательские центры;
телематические услуги для предприятий мелкого и среднего бизнеса;
компьютерное управление транспортными услугами;
компьютерный контроль над воздушным сообщением;
компьютерные сети в сфере здравоохранения;
электронная торговля;
трансевропейская сеть национальных и муниципальных административных органов;
городские информационные супермагистрали.
Вместе с тем, доклад указал и на основные опасности, таящиеся в новом обществе: особого внимания требуют защита интеллектуальной собственности и авторского права, защита частной жизни и защита персональных данных. Реализация проекта поставила во главу угла и такие социальные вопросы, как предотвращение поляризации внутри общества и улучшение взаимопонимания между различными его группами. Уже на следующий год "большая семерка" провела в Брюсселе совещание, посвященное проблемам информационного общества. На нем была выдвинута идея "глобальной информационной инфраструктуры", в создании которой страны "семерки" призваны сыграть решающую роль. Следуя общей стратегии, Европейская комиссия - исполнительный орган Европейского Совета - выявила общеевропейские приоритеты интеграции в информационное общество:
развитие электронной торговли при особом внимании к проблемам защиты данных в сетях, авторского права, электронной подписи;
развитие образовательных сетей, информационной и коммуникационной техники в школах;
исследовательская деятельность, поддержка программ европейского производства, цифровое телевидение, спутниковые средства коммуникации и мультимедиа;
обновление условий труда и создание новых рабочих мест;
глобализация сотрудничества и либерализация торговли.
И все же, как подчеркивает профессор МГУ Е.Л.Вартанова, "несмотря на существование мощных интеграционных импульсов, как Европа в целом, так и европейские медиа остаются национально и культурно детерминированными. Неравномерность развития медиа-систем в целом и отдельных секторов внутри национальных систем, а также сильная зависимость от национального экономического и финансового положения задерживают появление единого европейского медиа-рынка".
М.Маклюэн уже в своих ранних работах рассматривал формы коммуникации как ведущий фактор культурной эволюции, относя к средствам коммуникации язык, деньги, дороги, печать, радиовещание, телевидение и компьютеры. В его концепции событие приобретает общественную значимость не само по себе, а в связи с переданными о нем посредством коммуникации сообщениями. И переход от печатных к электронным средствам коммуникации формирует новый тип восприятия реальности, при котором человек оказывается включенным во все происходящее целостно. Исследователь называет этот период эпохой "глобальной деревни", для которой характерным является "детрадиционализация" - ослабление традиционных связей, иерархий, ценностей.
По его мнению, в обществе поочередно доминировали сперва - устный, затем - письменный и печатный, а сейчас - электрический и электронный типы коммуникации. Распространение электронных средств вновь возвращает общество к "племенному миру" с устными формами коммуникации, но при этом включенному в глобальную коммуникационную сеть. Происходит снятие координат "центра" и "периферии", и индивид может одновременно переживать состояние как близких к нему, так и отдаленных от него объектов. В этом смысле процесс глобализации напрямую зависит от технической эволюции СМИ.
Многое в обсуждениях процесса глобализации средств массовой информации, - и в самих средствах информации, и в академической литературе, - опирается как раз на драматизацию чудес новых технологий. В качестве примеров традиционно фигурируют прямые трансляции высадки астронавтов на Луне, взрыва "Челенджера" или состязаний на Олимпийских играх, свидетелями которых становится аудитория, охватывающая весь мир. Чуть меньшее количество внимания в футурологических исследованиях уделено вопросам социальных, культурных, экономических и политических последствий этого "сжатия" пространства и времени. Глобализация в таких рассуждениях, объединяющая нации, сокращающая расстояния и сжимающая наш мир до "глобальной деревни", - это всего лишь прекрасная перспектива, основанная на неявном и ничем не подкрепленном предположении: такая связь хороша сама по себе уже тем, что позволяет отслеживать глобальные процессы, и если бы мы могли только иметь лучшую связь, то на земле установился бы более гармоничный глобальный порядок.
"Информационный глобализм, - полагает Л.М.Землянова, - ознаменуется синтезом телетрансляционных трансграничных компьютерных и мегаспутниковых систем связи, существенными ингредиентами которых станут роботехника, голография и стекловолоконная оптика. Глобализации такого синтеза будет помогать его сопряженность с дальнейшим освоением космических пространств, солнечных и водных энергоресурсов, а также с развитием суперкорпоративных структур, адекватных требованиям современных направлений в науке, технике и производстве".
Другая сторона этой монеты, открытая в выступлениях антиглобалистов, реже становится достоянием широкой общественности. Неограниченному оптимизму относительно потенциальных обещаний противостоят предостережения тех, кто видит в необузданном приливе глобальной связи подлинные угрозы автономии и жизнеспособности культур не только более слабых, зависимых обществ "третьего" мира, но и ряда передовых мировых обществ, определенных критиками как рискованно ранимых к телевизионной и кинопродукции США. По сути - это и есть информационный империализм, скрывающийся за теорией свободного потока информации, рассматривающей процессы коммерциализации СМИ и превращения создаваемых потоков новостей в товар, распространяющийся по принципам свободной рыночной торговли.
Телевидение больше не может быть рассматриваемо как простой наблюдатель и информатор, - оно становится неотъемлемой частью отражаемой действительности, что само по себе уже оспаривает один из центральных принципов западной журналистики, постулирующий, что средства информации должны быть вне предмета их сообщения, если хотят сохранить объективность, беспристрастность и нейтралитет. СМИ должны наблюдать факты, события, процессы и связывать их со зрителями как будто из перспективы, они всего лишь, по определению американских теоретиков СМИ, "глаз Бога". Однако эта норма обособленности рассыпается при первом же столкновении с реальностью: журналисты не могут высвободиться из социального контекста, - всюду, где они появляются, они неизбежно становятся частью той окружающей среды, которую они наблюдают, и того события, о котором сообщают.