Другая женщина, у которой перенос соответствовал этой же стадии трансформации, видела многочисленные сны с ребенком или детьми, находящимися вне комнаты. Иногда это был в точности мой офис. Из всех сновидений, которые ей приснились в течение года, два почти полностью совпадали: два ребенка, одетых в красное, сидели с внешней стороны дома на оконном карнизе. В точно таком же сне дети сидели на подоконнике в комнате, а затем - в офисе, в помещении, где проходил анализ. При этом их присутствие было очень реальным и ощущалось и пациенткой, и мной. Ребенок-мазохист воспринимался как третья часть, и если на него не обращали внимания, то возникало очень острое ощущение энергии, связанной с его отчужденностью, депрессией и яростью. Иногда в поле зрения попадали оба ребенка, и тогда в глубине струилось светящееся наслаждение одного, тогда как другой застывал в беспомощности и депрессии, исполненный страха перед возможными изменениями.
Эта женщина удивлялась: «Как я могу отличить этих детей от себя?» Сначала в ходе аналитических сессий этому помогало мое видение ее ребенка и то, что я привлекал к нему ее внимание, так что она могла обрести ощущение его чувственного тона. В итоге пациентка обрела способность управлять этим процессом - сначала вместе со мной, а затем самостоятельно. Это происходило следующим образом: прежде всего она смогла почувствовать свою тревогу. Пациентке следовало отнестись к ней объективно, то есть просто признать за ней право на существование, не отождествляя себя с ней. После того, как у нее развилась способность к объективизации, - которая приобретается в работе с активным воображением, например, когда можно нарисовать картину, изображающую свою тревожность, - было совсем нетрудно просто подождать некоторое время, пока появится ребенок. Без творческого напряжения, существующего в поле, возникшем вследствие отчуждения от тревоги (или любой другой эмоции), образ ребенка появился бы спонтанно. И в таком случае иногда приходит осознание того, что ребенок был тревожным.
С этим можно было работать дальше. Например, выяснить, были тревожными оба ребенка или только один из них? Обычно такой бывает эмоция, связанная в данный момент только с одним ребенком или же с самим пациентом. Глубинный, «архетипичес-кий» или радостный божественный младенец мог быть удовлетворенным при полном молчании, тогда как более депрессивный ребенок был ужасно встревожен, боясь остаться покинутым. В другое время, когда перед женщиной появлялся божественный младенец, который, как ей казалось, хотел сыграть в ее жизни какую-то роль (которая, возможно, заключалась в формировании позитивной, жизнеутверждающей установки), очень часто тревожной была сама пациентка, и ее беспокойство было обусловлено страхом, что на нее набросятся, если с ней случится что-то хорошее.
6. Трансформация и процесс индивидуации
Исключительная важность второй стадии трансформации заключается в том, что аналитический процесс принимает вид классического паттерна индивидуационного процесса, описанного Юнгом277. Как правило, на первой стадии трансформации интерпретации субъективного уровня, то есть подход к образам сновидений и фантазий исходя из личности пациента, не приносят существенной пользы278. На этом этапе подавляющее большинство интерпретаций должно относиться либо к переносу, либо к внешним объектным отношениям, либо - что тоже возможно - к рефлексии творческой деятельности, в которую вовлечен человек.
Но основная суть продолжающейся трансформации состоит в том, что процесс принимает все более субъективную, классическую форму. Так, например, женщина, о которой шла речь в предыдущем параграфе, наконец, смогла увидеть собственную Тень в образе своей матери, который появлялся во многих ее снах. Его обязательно следовало распознать и интегрировать, иначе радостного «внутреннего ребенка» этой женщины продолжала бы преследовать ее собственная садистская Тень, как это происходило в ее детстве из-за недостаточной материнской эмпатии.
При работе с этим аспектом личности пациентке приснился такой сон: «Двое детей лежат на постели: один - чуть младше, другой - чуть постарше. Появляется няня и льет на старшего ребенка какую-то черную жидкость». Черная жидкость символизирует некое подобие крещения, которое происходит в содержании Тени: ребенок-мазохист должен интегрировать свою садистскую природу, обернувшуюся против него самого. Единственный способ это сделать для пациентки заключался в том, чтобы интегрировать свою садистскую энергию, воплощенную в образе ее матери. Темной жидкостью был ее садизм, и его проявление в сновидении в такой форме несет в себе смысл некоего возрождения. И оно случилось. Ибо ребенок-мазохист стал весьма уверенным и соединился со своей божественной половиной279.
Сначала эта женщина с большим трудом могла себе представить, что образ матери должен был оказывать на нее какое-то воздействие. Даже на более ранних стадиях процесса трансформации от нее требовались значительные усилия, чтобы реально смотреть на свою мать. Это означало увидеть, что она всегда служила объектом для чудовищной материнской зависти, увидеть, как быстро портила эта зависть все, что хотелось иметь дочери. Во избежание "дурного глаза" она успокоилась, идентифицируясь с ребенком-мазохистом. Это отождествление принимало множество разных форм, одна из которых заключалась в том, что пациентка отдавала своей старшей сестре все хорошее, что имела сама. Настоящая боль от переживаний завистливых нападок матери была столь сильной, что она смогла взглянуть на реальное положение вещей только спустя много лет. Многие из нас любой ценой стараются избежать ощущения того, что их ненавидят, особенно если эту ненависть человек постоянно на себе испытывает в раннем детстве.
Но после растворения нарциссических переносов, в соответствии с тем, как я уже описывал, появилась возможность прямо подойти к образу матери - как носителю собственной зависти пациентки и ее садизма. Как правило, она записывала на магнитофон наши сессии, и после первой моей интерпретации ей приснился сон. в котором магнитофон самопроизвольно остановился! Затем последовали многочисленные сны, отражавшие ее сильное сопротивление тому, чтобы открыть глаза на то, как поступала с ней мать. По словам пациентки, это было «слишком ужасно». Наконец, спустя много месяцев она смогла это принять. То же самое произошло с другим образом - очень властного мужчины. В реальной жизни это был ее друг, и когда он у нее появился в начале анализа, интерпретации всегда имели объективный смысл, так как отражали их взаимоотношения. В них также произошли изменения; теперь она смогла вступить в контакт со своим властным Анимусом, который подавлял ее душу.
Другой важный сдвиг был связан с выбором подхода в работе с Персоной280. Каждая нарциссическая личность очень идентифицируется с Персоной и, как правило, надеется быть принятой, поэтому часто ее Персона вызывает жалость. Иногда в Персоне преобладают другие крайности, например, эстетическое одиночество и отчуждение. (Установка на уединение фактически всегда является господствующей, будь она сознательной или бессознательной.) Человеку необходимо прежде всего отделить себя от Персоны, но на второй стадии трансформации появляется возможность ее повторной ассимиляции. В случае с женщиной, на который я уже ссылался, она могла «надевать и снимать» Персону очарования и великодушия и при этом могла защитить себя от завистливого окружения. Перед тем ей приходилось полностью идентифицироваться с той Персоной, и тогда у нее возникало ужасное ощущение, что ее «продают». То, что раньше было ядом, стало весьма полезным инструментом. Такое воссоединение с Персоной через объективизацию отношения к ней очень часто происходит в процессе трансформации нарциссической личности. Основное отличие заключается в сознании: теперь человек знает, что он носит эту Персону, а не живет, слившись с ней воедино и тем самым разрушая свою личность.
Другое серьезное изменение было связано с появлением эдипова материала. Работа на этом уровне психики не характерна для классического индивидуационного процесса, но она очень существенна при трансформации нарциссической личности. Только сначала ни в коем случае не следует переходить на символический уровень. Наоборот: на этапе слабой регрессии Эго ребенка-мазохиста нужно дать возможность испытать чувства, присущие эдипову комплексу, и особенно проявлять их при переносе.
Здесь главным аспектом является трансформация ощущения грандиозности. Ибо, как я уже отмечал, эдипова проблема прослеживается в фантазиях о всемогуществе как скрытое глубинное ощущение того, что если пациент действительно начнет чувствовать свою сексуальность, это вызовет слишком большое напряжение у окружающих. Эту фантазию о всемогуществе, которая неограничивается только сексуальностью, затем можно интерпретировать символически - как стремление к возрождению в момент перехода в бессознательное.
ПОЯВЛЕНИЕ АРХЕТИПИЧЕСКОЙ РЕАЛЬНОСТИ
Нуминозность архетипа Самости и его судьбоносная энергия, как уже упоминалось в самом начале этой книги и следует из всего ее содержания, являются источником огромного страха для нарциссической личности. Мы часто видим, что позитивная радостная связь с Самостью - и здесь я делаю акцент на радости, ибо именно в ней заключается сущность восстановления расщепленной Самости, - на ранней стадии оказалась утерянной вследствие ее магического устранения, необходимого для исцеления локального родительского сумасшествия282. Пациенты говорят о том, что они ощущали родителя как «черную дыру» или как «вакуум», и это было для них так ужасно, что они старались, как могли, их заполнить. Такие образы всегда связаны с неотзеркаливающими образами родителей.